Сын Чернобога - Шведов Сергей Владимирович - Страница 21
- Предыдущая
- 21/76
- Следующая
Даджбогов ведун, человек средних лет, жилистый и худой, примечательный разве что глазами, маленькими и цепкими, говорил негромко, но веско. Бояре, слушая его, только ахали да переглядывались.
– А по виду тот Олег ничем от добра молодца не отличен, – робко высказал общее мнение боярин Есень.
– Не сомневайтесь, бояре, не воевода он и даже не варяг, а сын Вия, – твердо сказал Лют, пристально глядя в глаза боярину Стемиру. – Дракон тянется к дракону, так решили волхвы Даджбога и Перуна. И еще они решили, что никогда Черный Ворон не будет править на Руси, ибо это правление обернется гилью и мором.
– Выходит, что и Рерик нечист? – уточнил существенное боярин Гостевид.
– А кто бы в этом сомневался, – цыкнул на него князь Градимир.
Сомневались, положим, многие бояре, но пока помалкивали. Смоляне быстро сообразили, почему против пришлых Рериков ополчились волхвы Петуна и Даджбога. Первые не могли простить князю Воиславу гибели своего кудесника, вторые опасались, что воинственные пришельцы дотянутся до Киева. Волхвов с охотою поддержали киевские старейшины, бежавшие из Ладоги бояре и даже хазары, которым Варяжский Сокол, прибравший к рукам верховья Волги, встал костью поперек горла. Вот только с какого рожна князь Градимир полез в эту свару? Пусть бы киевляне и хазары сводили счеты с Рериком на своих землях. Еще не известно, кто в этой сваре победит, а смоляне в любом случае окажутся крайними. Неразумно ведет себя князь Градимир, если разобраться. Зачем же он брал в жены Милораду, коли собирался воевать с варягами?
– Никакая мне Милорада не жена, – почти выкрикнул великий князь в ответ на вопрос, заданный осторожным боярином Гостевидом. – Волхвы уже освободили меня от данного слова. Мне только драконьего семени в роду не хватало.
Спорить сразу и с великим князем, и с волхвами самых влиятельных славянских богов Даджбога и Перуна смоленские бояре не решились, хотя дело им предстояло свершить не очень чистое. Но не затем, видимо, их приглашал в свой терем князь Градимир, чтобы вот так просто взять и выпустить, не замарав кровью.
– С колдуньи и начнем, – зло ощерился князь Градимир. – Боярин Есень, не сочти за труд, сходи за Кудияром.
Есень был самым молодым среди княжьих ближников, а потому и подчинился приказу безропотно.
– Негоже так-то, – не смолчал боярин Стемир. – Мне Макошина ведунья сказала, что Милорада чиста и плод у нее от честного мужа.
– От сына Вия у нее тот плод, – процедил сквозь зубы Лют. – Или тебе, боярин, слова Даджбогова ведуна мало?
– Молод ты, чтобы меня учить! – ощерился Стемир. – А слова твоих волхвов мы пока не слышали Случай с Милорадой темный, а рода она древнего пусть ее участь решают кудесники, ибо слова простого ведуна здесь мало.
Прочие бояре вздыхали и пожимали плечами, но по всему было видно, что согласны они не с князем, а со Стемиром. Градимир уже собрался пыхнуть гневом, но тут со двора послышался шум, потом звон мечей.
В гридню вбежал боярин Есень с паническим воплем:
– Варяги в детинце!
Увы, молодой боярин запоздал с предупреждением. Варяги с обнаженными мечами ворвались вслед за Есенем и в мгновение ока окружили растерявшихся старейшин. А тем и отмахнуться было нечем, ибо кто же ходит в гости к великому князю с оружием.
Князь Градимир сначала побледнел, а потом побурел то ли от страха, то ли от душившей его ярости.
– Как посмел, собачий сын! – рявкнул он в лицо воеводы Олега, появившегося на пороге.
– За собачьего сына могу и спросить, Градимир. особенно с клятвопреступника, забывшего о славянской правде и воле богов.
Бояре помалкивали, да и какой смысл кричать на виду у вооруженных варягов. Кое-кто откровенно злорадствовал. Пошел великий князь по шерсть, а вернулся стриженым. Уж коли ты в собственном городе не можешь гостей обуздать, так нечего против них заговоры устраивать.
– Князя Градимира, всех его ближников и Мечников мы берем в залог, – твердо сказал молодой воевода. – А вас, бояре Стемир и Гостевид, я выпущу за ворота. Скажете смолянам, что если они откроют ворота киевлянам и хазарам, то я, воевода Олег, казню лютой смертью князя Градимира и всех старейшин, взятых в залог. Терять мне нечего.
Боярин Гостевид ахнул в полный голос. Вот рассудил залетный франк, так рассудил. Это же разбой! А еще о славянской правде речь ведет. Да когда это было, чтобы гости, впущенные в город, брали в залог великого князя, а горожан гнали на стены, чтобы ратиться со своими.
Пылкую речь Гостевида воевода Олег выслушал с кривой усмешкой.
– Коли тебе князя не жалко, боярин, то можешь открыть Аскольду городские ворота, но тогда и вину за пролитую кровь ты должен взять на себя. Троян, проводи бояр за стены детинца.
Рослый варяг отделился от косяка и шагнул в сторону Стемира. Бояре, деваться некуда, поднялись с лавок.
Гостевид опять не удержался и от порога глянул на Градимира, потрясенного случившимся.
– Так что нам делать прикажешь, великий князь?
– Решайте сами, – растерянно произнес Градимир.
Стемир, выйдя за ворота детинца, смачно плюнул в снег.
Гостевид выругался сквозь зубы:
– Заговорщик… Подставился как последний дурак.
– Думаешь, воевода сдержит слово? – спросил Стемир.
– А что ему еще остается, – удивился Гостевид. – Сдаваться ему нельзя. Ты же слышал, что волхвы объявили его сыном Вия. Если он попадет к ним в руки, то его либо повесят, либо живьем сожгут. Такими обвинениями не бросаются.
– Выходит, не зря мечники зовут его Вещим? – проговорил Стемир, оглядываясь по сторонам.
– Может, и не зря, – не стал спорить Гостевид. – Одно могу сказать точно – удал!
Киевляне и хазары подошли к Смоленску в полдень и были страшно удивлены тем, что город не раскрыл пред ними ворота. Пришлось боярину Стемиру садиться на коня и ехать к ним с объяснениями по поводу неожиданного упрямства кривичей. А мороз между тем разгулялся не на шутку. Бояре, ганы и мечники, рассчитывавшие на гостеприимство смолян, шипели рассерженными гусаками. С боярина Стемира едва бобровую шапку не сбили, пока он проезжал сквозь ряды ратников к князю Аскольду.
Киевский князь был в великом гневе, но все-таки выслушал посланца.
– То есть как это взяли в залог? – вскинул он голову. – Ты в своем уме, боярин?!
– Я-то в своем, а вот за воеводу Олега не поручусь. Он обещал снести головы князю Градимиру и боярам, если вы войдете в город. Вече смоленское приговорило не пускать в город киевлян и хазар, а если начнут силой ломиться, то дать им отпор. Ты должен нас понять, князь Аскольд, не можем мы рисковать головами Градимира и старейшин. Их пролитая кровь падет на нас.
Бояре и ганы ругались последними словами, по войску, замерзающему в кривицких снегах, шел но боярин Стемир, связанный по рукам и ногам вечевым приговором, только плечами пожимал.
– Как же это князь Градимир так опростоволосился?! – покачал головой Аскольд.
– Ты, видимо, забыл, князь, с кем его стравил, – криво усмехнулся замерзающими на ветру губами Стемир. – Градимир хорошего рода, но ратоборствовать с сыном самого Вия ему не с руки.
– Издеваешься, боярин? – вежливо полюбопытствовал Аскольд.
– А что мне еще остается, князь, коли волхвы по твоему наущению слух о сыне Вия по всему Смоленску разнесли. Кабы тот Олег был простым варягом, так кривичи лбом бы прошибли стены детинца, мстя за князя и нанесенную обиду, а с сыном хозяина навьего мира никто ратиться не хочет.
Хазарский бек, стоявший рядом с киевским князем, засмеялся. Стемир на его месте рыдал бы в голос, но, видимо, иудеям все нипочем. Они, в отличие от славян, навьего мира не боятся, а зря. Могли бы и призадуматься после смерти кагана Обадии от руки Черного Ворона.
– Не знаю, что за птица этот ваш варяг, сокол или ворон, но за смерть кагана Обадии я ему отплачу, – надменно произнес хазар.
– Твой выбор, бек, – спокойно отозвался Стемир. – Отговаривать не буду. А тебе, князь Аскольд, одно могу посоветовать. Занимай окрестные городки, деревни и боярские усадьбы, иначе людей поморозишь. Там ты найдешь и корм для коней, и еду для ратников. А Смоленск пока оставь в покое, негоже полянам ратиться с кривичами, прежде меж нами были мир да лад, пусть так и останется.
- Предыдущая
- 21/76
- Следующая
