Этрусское зеркало - Солнцева Наталья - Страница 26
- Предыдущая
- 26/71
- Следующая
– Это неправильно, – выговаривала ему Ева за завтраком. – Ты же пообещал Алексею Степановичу найти его сестру! Будь добр, или выполняй, или не обнадеживай людей.
Сыщик жевал, послушно кивал головой, каялся и... снова убегал по делу Рогожина и его картин.
– К обеду приду, поговорим об Алисе, – заверил он Еву. – Не волнуйся, никуда девчонка не денется. Она капризная, избалованная, привыкшая к комфорту. Вернется. Сама же написала в записке: «Когда наскучит, вернусь»!
На часах было уже три, а Смирнов так и не появился.
Не дождавшись его, Ева решила съездить в общежитие института, где учились Алиса и Глеб, на собственный страх и риск. Скоро начало занятий, и кто-то из студентов уже приехал.
Хмурый дежурный долго не хотел ее впускать.
– Мне нужен Глеб Конарев, – настаивала она. – Я из Серпухова, от его мамы. Елена Михайловна больна, у нее ревматизм, вот она и попросила меня встретиться с сыном. У меня к нему срочное дело.
– Нету его, – объяснял дежурный. – Не явился еще. Он поздно приезжает, в начале сентября.
– Почему?
– Работает! Неужто не знаешь?
Ева опустила глаза. Смирнов не одобрил бы ее самодеятельность. Но, раз она уже здесь, надо добиваться своего.
– Могу я поговорить с кем-нибудь из его однокурсников, друзей?
Дежурный сдался.
– Ладно... – вздохнул он. – У меня тут тоже сын учится, они с Глебом приятели. Скоро он придет, подменит меня на часок, а я в поликлинику сбегаю. Записался к мануальному терапевту – спина замучила. Подожди десять минут.
Сын дежурного появился вовремя. Он оказался удивительно похож на отца – такой же крепкий, полноватый и румяный.
– Это Колька, – представил парня дежурный. – А эта женщина к Глебу приехала, из Серпухова, – показал он на Еву. – Ну, вы тут поболтайте, а мне пора.
Колька приветливо улыбнулся.
– Мне очень нужен Глеб, – сказала Ева. – Как мне его найти?
– Глеб уехал в Подмосковье, – ответил парень. – Там его бригада коттеджи строит для «новых русских», а он в сезон подрабатывает.
– Куда именно он уехал? Подмосковье большое...
Колька почесал коротко стриженный затылок:
– Глеб что-то говорил...
Ева вся превратилась в слух. Она даже подошла поближе к парню, глядя ему в лицо.
– Коля, вспомните, умоляю вас! Это важно.
Парень добросовестно пытался выудить из памяти название деревни, о которой говорил Глеб. Не смог.
– Кажется, Веселки... – с трудом выдавил он. – Или нет... Оселки. Погодите... не помню точно. Может, Выселки... – Колька с сожалением развел руками. – Я к нему ехать не собирался, вот и не запомнил.
– Глеб не говорил, где хоть приблизительно эти... Выселки? Ну, как он туда добирался?
– На электричке, с Ярославского вокзала, потом автобусом. Я его провожал.
– Он один уехал?
– Один... А что случилось?
Ева покраснела от возбуждения. Еще немного, и она узнает, где обитает неуловимый Глеб.
– Понимаете, – принялась она лгать, – Глеб обещал своей маме приехать летом в Серпухов с девушкой, отдохнуть, с огородом помочь, дом починить... Она ждет, а их нет и нет! Волнуется человек. Вот попросила меня разыскать Глеба, выяснить, все ли в порядке.
– Да что ему сделается? – усмехнулся Колька. – Работает себе, деньгу зашибает. Я бы тоже поехал, да строительной квалификации не имею. Теперь строго стало, на хороший объект берут только профессионалов.
– Коля... вы ничего не путаете? – волновалась Ева. – Разве он без девушки уехал?
– Глеб встречается с Алисой Данилиной, втюрился в нее до беспамятства. Весь курс над ним потешается. Никакой другой девушки он бы с собой не взял. Он даже на вечеринках ни с кем не танцует, кроме своей Алисы. А без нее ведет себя как монах-затворник. Один поехал! Не сомневайтесь.
– Может, они с Алисой поссорились? – предположила Ева. – Глеб рассердился и не взял ее с собой.
– Кто рассердился? Глеб?! – засмеялся Колька. – Да он готов туфли ей целовать! Пыль, по которой она прошлась, собирать в коробочку и молиться на нее... Сдурел совсем! Алиса хоть и красавица, но та еще штучка – вреднющая, спасу нет! Она из него веревки вьет. Из наших пацанов никто с ней подружиться не сумел: зверь девка! Велит с десятого этажа прыгнуть – и вниз не взглянет! Чумовая... Как ей угодить, никто понять не может. Сначала-то все к ней липли – видная и это... артистичная, стихов много знает, в музыке разбирается, а после отстали. Надо быть камикадзе, чтобы с ней любовь крутить!
– Не любишь ты Алису, – заметила Ева.
– Пускай ее тамбовский волк любит! – зло сказал Колька. – Я себе девчонку попроще нашел, без фокусов.
– А с Глебом они ладили?
– Черт их разберет, – отвел глаза парень. – С Глебом об Алисе лучше не говорить – он сразу кидается, как бык на красную тряпку, разорвать готов! Чем дальше, тем сильнее бесится. А она и рада стараться! Совсем голову ему заморочила. Батя говорит, она колдунья.
– Шутишь? – улыбнулась Ева.
– Я тоже сперва посмеялся, – сказал Колька. – А теперь готов поверить. Я с ней поговорить хотел насчет Глеба. Жаль друга... доведет она его до плохого! Ну... подошел к Алисе после пары – так, мол, и так, говорю, почему ты Глеба не уважаешь? Он же сохнет по тебе! А она придвинулась ко мне вплотную, смотрит своими жуткими глазищами... и будто не слышит. «Хочешь меня раздетой увидеть?» – спрашивает. Меня всего током пробило, ей-богу! Не вру. А она – дальше. «У меня, – говорит, – зеркальце есть, поглядишь в него... и все забудешь, кроме моей красоты. Показать?» Я ей, конечно, не поверил, но сдрейфил. «Дура! – говорю. – Уйди с дороги!» И побежал по коридору прочь. Алиса стояла и смеялась мне вслед – так, что кровь в жилах застыла. Скаженная девка! Я даже забыл, зачем к ней подходил. Только через день вспомнил.
– Ты не преувеличиваешь?
– Не знаю, – махнул рукой парень. – Но Алису обхожу стороной. Как в ней все это сочетается – стихи, музыка и... разврат? Притом среди наших парней она слывет недотрогой. Точно, ведьма!
– А что за зеркальце она имела в виду?
– Врет, наверное! Обыкновенное какое-нибудь зеркало – от пудреницы... или так. Я этим не балуюсь, – смутился Колька. – Она меня нарочно испугала.
Он не сказал Еве, как при словах Алисы всколыхнулось в нем неукротимое сексуальное желание, будто жар загорелся во всем теле... и как он потом несколько ночей не спал, не в силах забыть ее глаза и тот незнакомый, горячий любовный огонь, который она в нем зажгла своей близостью. Впору было к бабке идти, выговаривать непрошеное наваждение. Еле отделался, погасил безумный пожар. Нечего удивляться Глебу, что она его водит за собой, как теленка на веревочке. Если они хоть раз спали вместе...
При этой мысли Кольку прошиб жаркий озноб. Именно так! Его всего затрясло, как осинку на ветру – только ветер тот был огненный. Парень торопливо прогнал сладчайшее видение, опомнился. В глазах просветлело, дыхание выровнялось.
И ведь что странно – пока он с Алисой Данилиной общался издалека, ничего подобного с ним не происходило. Красивая девчонка... как многие на их курсе. Ну, умная, ну, стихи читает... гордая, не такая, как все. Что-то, чего Колька не мог объяснить словами, отличало Алису от всех остальных девушек, делало ее особенной. Так, бывало, тянешься к огню... зная, что спалить может... и все же влечет тебя неведомая сила, идешь на его свет... как зачарованный. Вдруг Алиса и правда колдунья?
– О чем задумался? – напомнила о себе Ева.
– Ни о чем, – соврал Колька.
– Какое настроение было у Глеба перед отъездом?
Паренек тяжело вздохнул, выпрямился.
– Плохое... Почему – не знаю, он не говорил. Стал где-то пропадать вечерами, замкнулся.
– А когда он уехал работать?
– В середине июля.
– Без Алисы?
– Вы уже спрашивали, – разозлился Колька. – Подлавливаете? Думаете, я вру, друга покрываю? Ничего подобного. Алиса слишком изнеженных кровей, чтобы по стройкам мотаться!
Они еще немного поболтали о том о сем. Вернулся Колькин отец, красный и какой-то весь разомлевший после сеанса мануальной терапии. Ева даже засомневалась, а к врачу ли он бегал?
- Предыдущая
- 26/71
- Следующая
