Третье рождение Феникса - Солнцева Наталья - Страница 40
- Предыдущая
- 40/76
- Следующая
– Сейчас они у всех крашеные! – засмеялась рыжая продавщица и громко закричала: – Верка! Верка! Поди-ка сюда!
Откуда-то из-за полок с товаром вынырнула вертлявая бабенка помоложе, с белыми, похожими на паклю локонами, свисающими вдоль щек.
– Чё орешь-то? – беззлобно поинтересовалась она.
– Тут человек сестру разыскивает, Римму Лудкину, – объяснила толстуха. И, обращаясь уже к Смирнову, добавила: – Верка у нас как справочник, всех знает!
– Римку-то? Знаю! – обрадовалась Вера. – Ее Люська сюда привела. Они так и работали вместе. А нынче Римка одна осталась.
– Какая Люська? – уточнил сыщик.
– Людмила Дронова, – охотно рассказывала всезнающая Верка. – Она из здешних ветеранов. Надоело ей ломаться за гроши, вот и уехала в теплые края счастья искать. И Римка за ней потянется, как нитка за иголкой.
Смирнов ничего не понял.
– Разве Людмила больше не работает вместе с Риммой? – удивился он.
– Не-а… – тряхнула белыми локонами Верка. – Дронова месяца три как уволилась. Она в Испанию подалась, на заработки. И Римку с собой звала, да та сразу ехать не решилась.
Ева внимательно изучила ссылки на материалы, которыми пользовался автор статьи, и ее энтузиазм сильно поугас. В основном это были личные семейные архивы, находящиеся за границей.
– Тарас Михалин отрицает свое отношение к статье? – спросила она Всеслава.
Тот кивнул головой, не переставая жевать. Живописно украшенная колечками лука, собственноручно разделанная им селедка, тонко нарезанный черный хлеб и холодная водка – сей натюрморт говорил о сложных мыслительных процессах, происходящих в голове господина Смирнова. Непостижимым образом именно такая трапеза способствовала успешному ходу этих процессов.
– Зачем бы он тогда использовал свой псевдоним? – удивлялась Ева. – Я склоняюсь к мысли, что автор все же Мартов. У него псевдонима не было?
– Он почти не писал.
– Вот видишь?! Назваться Панкратом Раздольным он мог в шутку. Или… желал скрыть свое имя, а первое, что пришло на ум, – псевдоним друга. Представь, что Мартов хотел сделать Тарасу сюрприз.
– В виде статьи на сказочно-мистическую тему? Они оба ничем подобным не увлекались.
– Откуда ты знаешь? – возмутилась Ева. – Не все люди – сухие материалисты!
– Согласен, – вяло ответил Смирнов. – Как там со ссылками? Есть с чем идти к эксперту?
– Почти нет, – призналась она. – Автор указывает, что опирается на данные семейных архивов, находящихся за рубежом. И уточняет: сам, дескать, их не изучал, а пользуется устными свидетельствами.
– Чьими?
– Тут не сказано.
– А где эти архивы? Тоже не сказано?
– Нет, – вздохнула Ева. – Упоминается только один архив семьи каких-то Лонгиновых. Часть его находится в Москве… а другая часть считается утерянной.
– Что же мне, сделаться теперь книжным червем? – неожиданно разозлился Всеслав. – Зарыться в архивы? Искать то, не знаю что? Какой смысл? Статья не имеет отношения к убийству Мартова – это ясно.
– А почему ты так сердишься? Не имеет, так не имеет.
Смирнов покраснел, положил на хлеб кусок селедки и начал жевать.
– Потому что больше зацепок нет! Никаких. Статья была последней ниточкой, которая тоже оборвалась. Не представляю, какие еще шаги я могу предпринять!
– Ты ведь любишь запутанные дела, – улыбнулась Ева. – Вот и применяй свой знаменитый интеллект.
– Это слишком запутанная история. У меня просто руки опускаются. Или она настолько проста, что в поисках сложности мой ум натыкается на созданные им самим препятствия.
– Сходи все же к эксперту, поговори, – посоветовала Ева. – Найти что-то в архивах трудно, тем более когда не знаешь толком, какую цель ты преследуешь. Да и рыться сутками в бумагах тебе не по душе. Эксперт может подсказать направление, навести тебя на какую-нибудь догадку.
– Один меня уже навел! – наливая себе немного водки, усмехнулся сыщик. – Я отдавал на экспертизу ворс с ковра твоих протеже. Заплатил за качество и за срочность. Хочешь знать результат? Кровь на ковре в Братееве принадлежит корове! Говяжья кровь. Весьма романтично, ты не находишь?
Ева застыла, не успев сделать себе бутерброд с селедкой, так аппетитно окруженной луком и политой подсолнечным маслом.
– Как… говяжья? – пробормотала она.
– А вот так! Может, подружки мясца купили, собирались шашлычок зажарить, да и пролили ненароком на коврик свежей коровьей кровушки? Тебя, простодушную, доверчивую москвичку просто разыграли! Как нынче выражаются, развели. Не смешно ли? Ты приманку скушала и крючочек заглотнула, привела частного сыщика… и тот тоже оказался доверчивым и наивным. Начал искать гастролирующего в столице провинциального маньяка. Ой, умора! – Смирнов захохотал, в то время как глаза его метали молнии. – Ну, это вы не на того напали, дамы!
– Да погоди ты! – вспыхнула Ева. – Зачем им нас разыгрывать?
– Скучно. Ай, как ску-у-учно! Из дома на работу, с работы – домой. А жизнь должна быть захватывающей, как приключенческий фильм. Скука, дорогая Ева, на многие «подвиги» людей вдохновляет.
– Не может быть! Они были очень напуганы… особенно Людмила. Она, наверное, даже заболела из-за этого! Может, кровь и говяжья… В таком случае кто-то хотел их напугать. Или случайность. Но не розыгрыш! Нет. Я бы почувствовала.
– Ты говоришь о случайности? – Брови Всеслава поползли вверх. – Не ты ли пыталась убедить меня, что случайностей не бывает? И что все происходящее – следствие неких таинственных невидимых процессов?!
Ева обхватила руками голову.
– Конечно. Ты прав. Но что это за процессы? Жизнь всегда дает подсказки, надо только уметь их читать…
– Одна из подруг дурачит другую! – перебил ее Смирнов. – Или они обе дурачат нас с тобой. Ты уверена, что Римма – это Римма, а Людмила – Людмила? Думаешь, почему я задержался? Я сегодня ездил на оптовый рынок, где они работают. Оказывается, Людмила Дронова уволилась и уехала в Испанию. И твоя Римма Лудкина собирается туда же!
– Ну да! Я тебе говорила… – До Евы не сразу дошел смысл сказанного. – Постой, как это… Людмила уехала? А кто же…
– Вот именно! «Кто же»? И зачем? Темнят дамы. Но со мной этот номер не пройдет!
Ева ошарашенно уставилась на Смирнова.
– Выходит, Людмила делает вид, что уехала, а сама… скрывается у себя в квартире? От кого?
– Не знаю. Вас, женщин, не поймешь, – сказал сыщик. – Может, натворила что-нибудь. Кстати, хорошая мысль – завтра прокачаю по милицейским каналам, не находится ли наша подруга из Братеева в розыске.
– Придумай еще, будто бы она террористка! А мы с Риммой – ее сообщники!
– Не исключено, – засмеялся Всеслав. – Есть еще варианты: прячется от мужа или от любовника. Или от обоих! Могу предложить о-очень страшную версию: Римма убила Людмилу, похитила деньги, которые та копила на дорогу в Испанию, и теперь дурака валяет, прикидывается этакой насмерть перепуганной курочкой.
– Ты же сам сказал, что кровь – говяжья! И кто тогда живет с Риммой в квартире? Призрак покойной?
– Прости… увлекся, переиграл, – дурашливо приложил руку к груди Смирнов. – С кровью я подкачал! Не надо было сразу объявлять тебе результат экспертизы. А проживать может кто угодно. Не пропадать же квадратным метрам? И платить Римме невыгодно за двоих. Вот она и пустила жиличку. Та по договоренности прикидывается Людмилой, чтобы не вызвать лишних подозрений.
– Каких подозрений? У кого? – рассердилась Ева. – Никто ими не интересовался. Если бы не ты…
– А кто в квартиру залез, все перевернул вверх дном? Значит, представляют интерес твои протеже. Только для кого?
Ева окончательно запуталась. В голове у нее начался звон. Она от растерянности забыла сделать Славке замечание, что он ее перебил. После продолжительного молчания, во время которого он, саркастически улыбаясь, жевал селедку с хлебом, Ева привела последний, решающий аргумент.
– Будучи замешанными в преступлении, они бы не стали просить помощи у частного детектива! – выпалила она. – Это же глупо!
- Предыдущая
- 40/76
- Следующая
