Кортик - Рыбаков Анатолий Наумович - Страница 14

• Предыдущая
• 14/46
• Следующая

– Тебе чего? – спросила она.

– Мне нужен товарищ Журбин.

– Зачем?

– По делу.

– Какое еще дело! Шляются тут… – пробормотала она и захлопнула дверь, едва не прищемив Мише нос.

– Ведьма! – закричал Миша и бросился вниз по лестнице.

Он почти скатился по ней и вдруг уткнулся в кого-то. Миша поднял голову. Перед ним стоял товарищ Журбин.

– Что такое? Ты чего безобразничаешь? – строго спросил Журбин.

Миша стоял, опустив голову.

– Ну? – допрашивал его Журбин. – Ты что, глухой?

– Н-нет…

– Что же ты не отвечаешь? Смотри, больше не безобразничай. – Тяжело ступая, Журбин медленно пошел вверх по лестнице.

Миша побрел вниз. Как нехорошо получилось! Он слышал над собой тяжелые шаги Журбина. Потом шаги затихли, раздался скрежет ключа в замке, шум открываемой двери. Миша остановился, обернулся и, крикнув: «Товарищ Журбин, одну минуточку!» – побежал вверх.

Журбин стоял у открытой двери. Он вопросительно посмотрел на Мишу:

– Что скажешь?

– Товарищ Журбин, – запыхавшись, проговорил Миша, – мы хотим драмкружок организовать… вот… а товарищ Митя Сахаров нам не разрешает.

– Кто это «мы»?

– Мы все, ребята со двора.

Журбин продолжал строго смотреть на Мишу. Потом легкая усмешка тронула его усы и в глазах появилась улыбка. Он ничего не отвечал. Он стоял и улыбался, глядя на голубые Мишины глаза, черные спутанные волосы, острые поцарапанные локти. И почему улыбался и о чем думал этот пожилой, грузный человек с орденом Красного Знамени на груди, Миша не знал.

– Ну что ж, зайдем, потолкуем, – произнес наконец Журбин, входя в квартиру.

Миша вошел вслед за ним. Соседка сердито посмотрела на Мишу, но ничего не сказала.

Через полчаса Миша вышел от Журбина и побежал во двор. Большая толпа народа смотрела там представление бродячей труппы. Нагнувшись и протискиваясь в толпе зрителей, Миша пробрался вперед.

Выступали акробаты, мальчик и девочка, одетые в синее трико с красными кушаками. Они делали упражнения на коврике, и бритый мужчина, тоже в синем трико, кричал им: «Алле!»

Здорово они перегибаются! Особенно девочка, тоненькая, стройная, с синими глазами под загнутыми вверх ресницами. Она грациозно раскланивалась и затем, небрежно тряхнув длинными льняными волосами и как бы стряхнув с лица привычную улыбку, разбегалась и делала сальто.

В стороне стоял маленький ослик, запряженный в тележку на двух велосипедных колесах. На тележке под углом было закреплено два фанерных щита, и на них яркими буквами было написано:

Ослик стоял смирно, только косился на публику большими глазами и смешно двигал длинными ушами.

Представление кончилось. Бритый мужчина объявил, что они не нищие, а артисты. Только «обстоятельства времени» заставляют их ходить по дворам. Он просит уважаемую публику отблагодарить за полученное удовольствие – кто сколько может.

Девочка и мальчик с алюминиевыми тарелками обходили публику. Из окон им бросали монеты, завернутые в бумажки. Ребята подбирали их и передавали акробатам. Миша тоже подобрал бумажку с монетой и ждал, когда к нему подойдет девочка.

Она подошла и остановилась перед ним, улыбаясь и глядя широко открытыми синими глазами. Миша растерялся и стоял не двигаясь.

– Ну? – Девочка легонько толкнула его тарелкой в грудь.

Миша спохватился и бросил бумажку в тарелку. Девочка пошла дальше и, оглянувшись на Мишу, засмеялась. И потом, когда окруженные толпой акробаты пошли со двора, девочка в воротах опять оглянулась и снова рассмеялась. Кто-то ударил Мишу по спине. Он обернулся. Возле него стояли Шура, Генка и Слава.

– Что тебе сказал Журбин? – спросил Шура.

– Вот, читайте! – Миша разжал кулак и развернул листок.

Что такое? В измятой бумажке с косыми линейками и в масляных пятнах лежал гривенник. Так и есть! Он по ошибке отдал девочке записку Журбина.

– Он тебе всего-навсего гривенник дал, – насмешливо протянул Шура.

Миша выскочил из ворот и помчался в соседний двор. Акробаты уже заканчивали представление. Когда девочка начала обходить публику, Миша подошел к ней, положил в тарелку гривенник и смущенно пробормотал:

– Девочка, я тебе по ошибке дал не ту бумажку. Верни мне ее, пожалуйста. Это очень важная записка.

Девочка рассмеялась:

– Какая записка? Какой ты смешной… А почему у тебя шрам на лбу?

– Это тебя не касается, – сухо ответил Миша. – Это мне белогвардейцы сделали. Верни мне записку.

Девочка погрозила пальцем:

– Ты, наверно, драчун. Не люблю драчунов.

– Меня это не касается, – мрачно произнес Миша. – Отдай мне записку.

– Вот смешной! – Девочка пожала плечами. – Не видала я твоей записки. Может быть, она у Буша… Подожди немного.

Она закончила обход зрителей и, передавая деньги бритому, что-то сказала ему. Он раздраженно отмахнулся, но девочка настаивала, даже топнула ногой в атласной туфельке. Тогда бритый опустил руку в парусиновый мешочек, хмурясь и бурча, долго копошился там и наконец вытащил сложенный вчетверо листок, тот самый, что дал Мише Журбин. Миша схватил его и побежал к себе во двор. Девочка смотрела ему вслед и смеялась. И Мише показалось, что ослик тоже мотнул головой и насмешливо оскалил длинные желтые зубы…

Сталкиваясь головами, мальчики читали записку Журбина.

На белом бланке карандашом было написано:

– Все в порядке, – сказал Шура. – Я так и знал, что Журбин поможет. Завтра соберем организационное собрание, а пока всего хорошего… – Он многозначительно посмотрел на ребят. – Я тороплюсь на важное совещание…

– Ох, и строит же он из себя! – сказал Генка, когда Шура ушел. – Так его и ждут на важном совещании. Отлупить бы его как следует, чтобы не задавался!

Миша, Генка и Слава сидели на каменных ступеньках выходного подъезда кино «Арс». Вечер погрузил все предметы в серую мглу, только в середине двора чернела чугунная крышка пожарного колодца. Бренчала гитара. Слышался громкий женский смех. Арбат шумел последними вечерними звуками, торопливыми и затихающими.

– Знаете, ребята, – сказал Генка, – в кино можно бесплатно ходить.

– Это мы знаем, – ответил Миша, – целый день рекламу таскать… Очень интересно!

– Вот если бы иметь такую тележку, как у акробатов! – Генка причмокнул губами. – Вот на ней бы рекламу возить… Это да!

– Правильно, – подхватил Миша, – а тебя вместо ослика…

– Его нельзя вместо ослика, – серьезно сказал Слава, – ослики рыжие не бывают…

– Смейтесь, смейтесь, – сказал Генка, – а вот Борька наймется рекламу таскать и будет бесплатно в кино ходить.

– Борька не наймется, – сказал Миша, – Борька теперь марками спекулирует. Интересно, где он марки достает?

– Я знаю где, – сказал Генка, – на Остоженке, у старика филателиста.

– Да? – удивился Миша. – Я там сколько раз был, ни разу его не видел.

– И не увидишь. Он к нему со двора ходит, с черного хода.

– Странно! – продолжал удивляться Миша. – Что же, он таскает марки, что ли? Он ведь их по дешевке продает…

– Уж это я не знаю, – сказал Генка, – только ходит он туда. Я сам видел…

– Ну ладно, – сказал Миша. – Теперь вот что: знаете, про что мне Журбин рассказал?

– Откуда мы знаем, – пожал плечами Слава.

– Так слушайте. Он мне рассказал про этих самых ребят с Красной Пресни. Они называются «юные пионеры». Вот как они называются.

• Предыдущая
• 14/46
• Следующая