Странник - Резанова Наталья Владимировна - Страница 2

Бургомистр припомнил все, что знал о Вельфе Аскеле. Отец его, Георг, выдвинулся из простых латников, получил феод где-то рядом со Сламбедом. А у этого чуть ли не войско свое. Пожалуй, что самый молодой из королевских полководцев, лет двадцать пять, но на службе с детства, поднаторел… Вельф дважды приезжал в Книз, они с бургомистром дружны, можно сказать, однако причина ли это, чтобы двинуть солдат против ордена? Ведь никаких союзов не заключалось, договоров не подписывалось… кто знал? «Купец, купец, только о торговле и думал! И все же надежда есть надежда. Послать бы человека к нему… а кого пошлешь? На стенах каждые руки на счету, всякий, кто в силах держать оружие, – держи! А ведь слабосильного не пошлешь. Смелого, конечно, так сейчас все с голодухи стали смелые, но в первую очередь ловкого… и преданного городу… и неприметного, чтобы мог пробраться сквозь орденский лагерь… а еще лучше – ангела, чтоб на крыльях перелетел! К утру нужно все решить. Иначе будет поздно. А сейчас…»

Было за полночь. После смерти Гибера Арнсбат принял на себя его обязанности, и теперь самое время идти к укреплениям. Проверить посты. И не дай бог ночной штурм, как уже случалось. Зима-то какая никчемная, ни тепла, ни холода настоящего…

Он шел по темному городу и думал: хорошо или плохо, что Даниэль сейчас далеко отсюда? Быть может, мы все погибнем, а он останется… Хорошо или плохо? Хорошо или плохо? В караульной башне не спал один Хайнц, остальные растянулись на лавках и на полу. В очаге трещало несколько поленьев. Было тепло, и стоял смрад немытых тел, слышались стоны и храп.

– Как?

– Тихо, – сказал Хайнц.

– А люди?

– Ничего. Отдрыхнутся – лучше воевать будут.

«Послать его?» – размышлял Арнсбат, глядя в лицо старого солдата, где морщины мешались со шрамами.

– Кому надо – тот не спит, – продолжал Хайнц. – На стенах тоже многие ночуют… городские.

– Я взгляну. – Арнсбат поднялся по крутой лестнице наверх, подошел к бойнице. На том берегу горело несколько костров. И все… Внезапно он споткнулся, на что-то наступил. Шатнулся в сторону. Рядом, в нише стены, зашевелился какой-то ворох тряпья, что-то забормотали и из-под рогожи высунулось человеческое лицо, завешенное прядями спутанных волос, казавшихся во мраке угольно-черными. Арнсбат нагнулся, пригляделся.

– Адри…

– Это вы… А я уж подумала – на приступ лезут.

Он усмехнулся, припоминая.

– Давно я тебя не видел… А ведь соседи, дома рядом стоят…

– А я теперь там не бываю…

– Где же ты живешь?

– Здесь…

«Бедная запуганная девчонка, – подумал Арнсбат, – боится одна».

– А здесь что делаешь?

– Воюю…

Она поднялась на ноги, подтянув рогожу на плечи. Как ни было темно, Арнсбат разглядел, что одета она черт-те во что: в какую-то рваную мужскую рубаху с прожженными по краям рукавами, юбка из дерюги, ноги обмотаны тряпками.

– Что это с тобой?

– Платье и плащ совсем обгорели… когда пожар тушила на Северных воротах.

– И как же ты воюешь?

– Как все… не сидеть же.

– Сколько тебе лет, Адри?

– Будет шестнадцать.

– А если убьют – не страшно?

– Если сразу – чего же тут страшного? А город жалко – люди… дети маленькие…

– Славная девка, боевая девка, – сказал Хайнц, подошедший сзади, – тоже, видимо, проверял посты. – К оружию привыкла.

Бургомистр разглядывал Адриану. Она была ниже его на полголовы. Странная мысль…

Адриана тоже смотрела на бургомистра. «Здорово сдал, – думала она. – Постарел… а ведь видный был мужчина. Чего это он?»

– Вот что, – сказал Арнсбат. – Пошли-ка вниз. Нужно поговорить. И ты тоже, Хайнц.

Они вернулись в башню. Арнсбат, однако, не дошел до зала, толкнул дверь в пустую кладовую. Пошарил, нашел где-то огарок свечи. Ударил кресалом по кремню, зажег, налепил свечку на место выбитого кирпича.

– До рассвета еще далеко, – пробормотал он. – Теперь так. Ты, брат, принеси какой ни на есть одежды с убитых. Поплоше, но не самую рвань. И поищи канат потолще и подлиннее. А ты останься.

Он сел на пыльную скамью. Адриана продолжала стоять. Теперь только Арнсбат заметил, что за веревку, поддерживающую ее лохмотья, заткнут тесак.

Арнсбат решил не тянуть.

– Мне нужен человек – послать к Аскелу.

– Что я должна сделать? – спросила она.

– Конечно, жалко… я ведь тебя с младенчества помню… Девчонку, может быть, на смерть… Ты вот говорила – если сразу. А если не сразу? Есть много вещей хуже смерти…

– Я знаю.

– Молчи и слушай. Раз ты давно на стенах, должна понимать, как нужна нам помощь. Вельф Аскел, если горы перешел, днях в четырех отсюда. За Вильманом. Если через десять дней не вернешься…

– А если он мне не поверит, что я от вас?

– Написал бы я письмо, да опасно – вдруг попадешься? Они там, в ордене, грамотные…

– У вас есть какая-нибудь вещь, которую он знает?

– Погоди…

Вошел Хайнц.

– На, бери это барахло…

– Слушай, Адри, переоденешься в мужское – так лучше, сама знаешь. Вокруг лагеря много бродяг ошивается…

– Понятно. – Она взяла одежду в охапку, отошла в темный угол. – Хайнц, где ей лучше спуститься?

Тот прикинул.

– Между караульной и Восточными воротами.

– Ладно, жди нас там. Веревку не забыл?

Адриана снова вышла на свет. Рубаху оставила свою, поверх – ветхая куртка, холщовые штаны, на ногах – опорки, войлочная шапчонка засунута за ремень.

– Ага, – она вытащила нож, намотала волосы на кулак и обрезала их. – Все равно свалялись. – Бросила волосы на пол.

– Так. Нашел я. Вот ладанка с мощами святого Элигия, освященная папой. – Он расстегнул кафтан, достал серебряный образок на тонкой цепочке. – Он ее видел – похвастался я раз на пиру в ратуше… Спрячь хорошенько…

Ему совсем не хотелось выходить наружу, в холодную тьму.

– Да… был бы Даниэль здесь, послал бы его. Но он уехал. Что же делать – дело невеселое.

– Дуракам всегда весело, – ответила она.

Арнсбат снова взглянул на нее. Неужели одежда так меняет человека? Черт возьми… Но у нее и голос изменился… и взгляд… даже ростом она выше. Нет, с недосыпу мерещится.

– Идем, – сказал он. Стоя рядом с Хайнцем, закреплявшим веревку, Арнсбат давал ей последние наставления.