Хаос и Амбер - Бетанкур Джон Грегори - Страница 47

• Предыдущая
• 47/62
• Следующая

Он превосходил меня мышечной силой, это было ясно. А как насчет скорости?

Я пошел по кругу, закрылся от парочки его уколов, потом снова предпринял попытку пойти вперед. Нырок и резкий разворот застали моего врага врасплох. Когда я оказался слева от него, Ульянаш, похоже, здорово испугался. А когда он развернулся ко мне – слишком поздно! – я низко пригнулся и снова резко крутанулся влево.

Ульянаш хотел уколоть меня в предплечье сверху, промахнулся и на секунду пошатнулся, утратив равновесие. Я увидел свой шанс.

Молниеносным движением я нанес удар снизу вверх и поранил руку Ульянаша ниже локтя. К сожалению, это была не та рука, в которой он сжимал нож. Узенькая ленточка крови брызнула из раны и, взлетев вверх, к потолку, облила гостей, что следили за поединком, стоя на летающих камнях.

Я снова резко развернулся и, встав на цыпочки, приготовился продолжать бой.

– Первая кровь! – выкрикнул Эйбер, шагнув вперед. – Ты удовлетворен, Оберон?

Я коротко кивнул.

– Да.

На мой взгляд, чем скорее бы закончился этот поединок, тем было бы лучше.

– А вы, Ульянаш?

– Нет! – рявкнул он.

Толпа испуганно зароптала. Все явно ожидали, что мой противник согласится сдаться. К несчастью, положение приобретало для Ульянаша личный характер: мало того, что он стал моим врагом, так я еще унизил его, первым пустив кровь. Гордость не позволяла ему закончить дуэль на этой точке.

– Если так – продолжайте! – возгласил Эйбер и отошел назад.

Мы с Ульянашем снова принялись кружить, держась лицом друг к другу. Теперь мой противник стал двигаться медленнее и осторожнее. От того, что первая кровь была записана на мой счет, был кое-какой прок: это жутко разозлило моего врага. Я решил обернуть его злость себе на пользу.

Я попытался пойти в наступление, но на этот раз Ульянаш отбежал назад, приплясывая и ожесточенно размахивая ножом. Он едва не порезал мне лицо – лезвие его ножа просвистело совсем рядом с моей щекой.

Осторожно, осторожно. Продолжая наступать, я сдвигался влево, вынуждая Ульянаша поворачиваться. Видимо, эта сторона у него была слабее: я заметил, что всякий раз, как только я целюсь в его левую щеку, мой враг словно бы слегка теряется. Может быть, он хуже видел левым глазом?

Неожиданно он предпринял яростную атаку. Он свирепо размахивал ножом, так быстро, что лезвие уподобилось быстро вертящимся крыльям мельницы. Мне пришлось уйти в оборону. Я парировал удары и уклонялся от них, как только мог, я то пригибался, то отступал по кругу. Свистели в воздухе лезвия наших клинков. Ульянаш зарычал. Я заметил, что у него на груди выступили бусинки испарины. Наверняка он не в силах был долго выдержать такой темп – он мог измотаться!

Я спокойно выжидал, двигаясь по широкому кругу, позволял сопернику наступать и всеми силами старался не подпустить его близко.

Сделав вид, что подвернул ногу, я слегка качнулся влево. Ульянаш решил, что меня можно брать голыми руками, и обрушился на меня с молниеносным выпадом. Удар получился более быстрым и низким, нежели я ожидал, и мне пришлось увернуться и сменить позицию, иначе острие ножа Ульянаша вонзилось бы мне в живот.

Но, как я и надеялся, Ульянаш слишком сильно вытянул руку. Я левой рукой схватил его за правое запястье и изо всех сил сжал.

Прежде мне случалось во время боя ломать врагам кости. Всякий нормальный человек завопил бы и выронил нож от такого безнадежного увечья. Но у Ульянаша кости оказались просто железными. Вместо того чтобы выронить нож, он крутанулся на месте, резко поднял руку – и я взлетел вверх на двадцать футов.

Наверное, если бы я рухнул вниз, дуэль на том и завершилась бы – но не из-за того, что я сильно ушибся об пол, а просто потому, что Ульянаш поджидал бы меня внизу. Стоило бы ему метко выставить нож – и мне конец.

К счастью, меня спас один из летающих по воздуху камней. Оказавшись примерно на расстоянии фута от парящей в воздухе плиты, я ухватился левой рукой за ее край, с секунду покачался и, подтянувшись, забрался на камень. С десяток стоявших на нем мужчин и женщин попятились, чтобы дать мне место.

Я развернулся, держа нож наготове. Однако Ульянаш за мной не последовал.

– Трус! – выкрикнул он, указывая на меня ножом. – Полюбуйтесь, как он бежит от схватки!

– Ты забросил его туда, – возразил Эйбер. – Так дай ему возможность вернуться вниз.

– Либо, – предложил я, – сам поднимайся сюда.

Мои невольные спутники начали переходить с камня, на котором я теперь стоял, на другие летающие плиты. Я тяжело дышал, ждал развития событий и обдумывал ход поединка. Мне явно нужна была новая стратегия. Ульянаш оказался более сильным и ловким, чем я.

Мой камень начал опускаться к полу. Ульянаш отступил назад и презрительно оскалился. Похоже, он не сомневался в том, что заполучил меня.

На высоте в два фута от пола я спрыгнул с камня и встал лицом к лицу со своим противником. Он начал осторожно приближаться ко мне, переступая по кругу и выставив перед собой нож.

А потом он сделал три обманных финта и ошеломляюще быстрым выпадом сбил меня с ног и ранил в грудь. Рана была неглубокая, не более царапины, но она сильно закровоточила и стала сильно саднить. Струи крови взмыли вверх, угодили мне в глаза, и их застлала алая пелена.

– Стойте! – воскликнул Эйбер. – Вторая кровь!

Я часто заморгал и отступил назад. Отлично. Мне нужен был этот минутный отдых. Ульянаш, мерзко ухмыляясь, отошел на несколько шагов.

– Вы удовлетворены? – спросил мой брат у Ульянаша.

– Нет.

– А ты удовлетворен? – спросил он у меня.

– Нет, – ответил я спокойно и негромко и занялся самолечением – затянул рану и остановил кровотечение. Я заметил, что Ульянаш пристально пялится на мою грудь. Он нахмурил брови. Видно, не привык иметь дело с противниками, которые так быстро и легко исцеляются.

Это навело меня на мысль. Вероятно, он не привык к такому оружию, как перемена внешности – если правила разрешали применять такое оружие. Да хоть бы и не разрешали!..

– Да будет так, – провозгласил Эйбер. – Продолжайте!

Я ушел по кругу влево, старательно держа оборону, а Ульянаш метнулся вперед, будто волк, учуявший кровь. Я отступил, сосредоточившись не на схватке, как таковой, а на собственном теле, на тех изменениях, которых я желал. Тянуть время, тянуть... И ждать, ждать...

Я нарочно раскрылся. Ульянаш рванулся ко мне, и я позволил ему задеть мое правое предплечье острием ножа. Рана была едва заметной, я ее едва почувствовал, а Ульянаш по инерции продолжал надвигаться на меня. Левой рукой он ухватил меня за правую руку ниже локтя, чтобы я не дергался – иначе я мог вогнать лезвие своего ножа ему в живот или грудь.

Я притянул его ближе к себе, вплотную.

– Ошибочка вышла, – шепнул я ему на ухо.

Я увидел по его взгляду, что он ошарашен.

– Что за... – вырвалось у него.

И тут произошло то, чего я добивался: произошли начатые мною изменения моего тела. Мое предплечье удлинилось, вытянулось на целый фут, и лезвие моего ножа вошло Ульянашу снизу под подбородок и пронзило его голову.

Он выпучил глаза, раззявил рот... и я увидел внутри сталь моего клинка. Лезвие проткнуло язык и небо и вошло в мозг. Ульянаш беззвучно закричал.

Он начал валиться на меня, словно подрубленное дерево. Я попробовал попятиться, но он давил на меня своим весом. Я застонал: его нож глубже уткнулся в мою руку.

Те изменения внешности, которые Ульянаш предпринял в начале дуэли, пошли на убыль. Он становился все легче и меньше габаритами. Казалось, сотни невидимых рук оттаскивают его от меня, помогают мне подняться. Я дал своей левой руке мысленный приказ вернуться к обычной длине.

И тут все загомонили разом:

– Невероятный поединок...

– Поверить не могу, что вы одолели самого Ульянаша...

– ...ни разу не видела ничего подобного...

– Как только он...

– Молодчина, – сказал Эйбер, сев рядом со мной на корточки.

• Предыдущая
• 47/62
• Следующая