Мегамир - Никитин Юрий Александрович - Страница 37

• Предыдущая
• 37/96
• Следующая

Дмитрий бегом догнал слетевшее крыло, его уносило ветром, ободряюще крикнул:

– Ты – гигант! У меня с первой попытки тоже не получился… тройной иммельман с петлей. Давай, сейчас полетишь, как дятел или страус.

Енисеев не знал, как летает дятел, смолчал. Удивляло, что не чувствует страха, в то время как раньше даже в салоне комфортабельного самолета иногда чувствовал приступы подленького ужаса: воображение услужливо рисовало, как все будут падать, если самолет вдруг рассыплется.

В воздухе сумел удержаться с четвертой попытки. Его качало, переворачивало, земля устремлялась навстречу, но для маленьких существ время течет по-иному: он успевал реагировать, переворачивался, взмывал, подобно курице отчаянно хлопая крыльями. Шестое чувство быстро присмотрелось и начало указывать на цветные вязкие струи, восходящие потоки, кожей чувствовал разреженность холодного воздуха.

Дмитрий и Саша держались рядом, сопровождая его, как истребители в свое время прикрывали тяжело груженный бомбовоз с «Энолой Грей» на борту. Им приходилось уворачиваться от его беспорядочных рывков, но все же старательно прикрывали: Дмитрий сверху – от стрекоз и шершней, Саша держалась под Енисеевым, привлекая к себе голодное внимание затаившихся на верхушках растений хищников. Когда Енисеев наконец сообразил их роли, он поспешно поднялся выше, заорал:

– Саша, от земли подальше!

– Что? – не расслышала Саша.

– Снайперы достанут! Снайперы!

– Кто такие?

– Потом…

Снайперами, вспоминал он лихорадочно, могут быть паучки, выбрасывающие липкие нити, палочники с их дальнобойными струйками парализующего газа, всевозможные жуки-стрелки, прыгунчики… Но и выше, в зону охоты стрекоз, тоже нельзя. Только по нейтральной полоске земли, то бишь воздуха! Тянется на разной высоте, надо бы составить карту, так как соблюдение границ зоны очень важно, за нарушение можешь потерять не только нашивки…

– Уже держусь! – прокричал он. – Летим к месту, где погиб Измашкин!

– Тогда держись за мной, – крикнул Дмитрий.

– Я прикрываю сзади, – донесся звонкий голос Саши.

Земля внизу скользила, как будто они неслись над нею на скоростном самолете. Енисеев успевал видеть россыпи кристаллов, ползающих жуков, быстрых муравьев, затем пронеслись над зеленым лесом растений, все листья усеяны тлями, жуками, гусеницами… Он часто-часто взмахивал крыльями, его бросало вверх-вниз, в то время как амплитуда этих прыжков у Дмитрия и Саши была поскромнее.

Внезапно Дмитрий начал резко набирать высоту, внизу оранжевый песок расплылся в сплошной оранжевый поток, сверкающий туман. Енисеев и Саша послушно повторили маневр ведущего. Через несколько секунд он без предупреждения вошел в пологое пике. Внизу показалось поднятое на высоту исполинское круглое поле размером со стадион, только не вытянутое, а словно очерченное циркулем. Это походило на гору со срезанной алмазной пилой бога вершиной.

Енисееву с высоты показалось, что они идут к гигантской мишени. Кольца от центра расходились ровные, четкие. Срез мегадерева показывал, что на погоду пенять нечего, у кого есть корни, тот и прокормится. Неурожай – дело рук лодырей, у природы нет плохой погоды.

Саша приземлилась точно в яблочко, тут же повела по сторонам настороженным взглядом, а вместе со взглядом – стволом бластера. Енисееву она показалась живой радиолокационной станцией, нацеленной следить за чужими самолетами, выныривают те из-за облаков или из-за низкого горизонта.

Дмитрий опустился на самый край. Это походило так, словно он встал в двух шагах от бездонной пропасти. Земля оказалась так далеко, что видно было только оранжевый блеск с редкими зелеными пятнами. Енисеев послушно брякнулся между десантниками. Руки от непривычных усилий ныли, а разогрелся так, что страшно подумать о комбинезоне – был бы как яйцо всмятку, сварившись в собственном соку.

На огромном пространстве пня – безмолвие. В сторонке бесшумно пронесся марсианский шестиножник бегунка, в щелочке виден блеск крупных шаров росы на ажурных нитях. Молодой паучок затаился в расщелине, глаза блестят хищно, но такой маломощный, даже Енисеев геройски выбрался бы из его сетей.

Под ногами на пределе слышимости вибрировало. Личинка дровосека медленно двигалась через толщу дерева, прогрызая новую линию собственного метрополитена. Вибрация выдавала работу мощных челюстей, шуршание опилок, даже царапанье крохотных ножек… На краю пня затаились под кусочками коры крохотнейшие ярко-красные клещики, не крупнее ногтя.

Через все необозримое плато, с трудом переползая препятствия, медленно двигалась личинка златоглазки, похожая на нищенку-старьевщицу, обвешанная высохшими грязноватыми шкурками тлей. Правда, личинка размером была с танк Первой мировой да еще и с прицепом. Нежная, тонкошкурая, мгновенно теряющая воду в сухом воздухе, она приспособилась восполнять потерю влаги, пожирая тлей сотнями. Шкурами укрывалась, умело склеивая их, делая сперва защитный комбинезон вроде тех, которые велит носить Мазохин, а затем и вовсе превращая его в танковую броню, под которой влажному воздуху уже деться некуда.

Саша резко развернулась, поймав Енисеева в прицел:

– Именно здесь Измашкина схватил муравей.

Енисеев осторожно отодвинулся, чувствуя себя неуютно перед дулом бластера.

– Что за муравей? Сколько члеников в сяжках? Были шипы на головогруди?

– Не рассмотрели, – ответила Саша виновато. Она опустила бластер. – Таких мы раньше не видели.

Дмитрий подошел, сказал, морщась:

– Все было как удар молнии. Мы еще не знали таких скоростей. Не успели охнуть…

Енисеев пошел по широкому кругу. Из-под ног тянуло сыростью и холодом. Пень мертвого мегадерева все еще поднимал мощными корнями ледяную воду из земных глубин, разбухал, сбрасывал с поверхности среза. Растопыренные за спиной крылья раскачивали, цепляясь за воздух, упирались. Благо штиль, иначе занесло бы так, что и бесстрашная Саша вкупе с не менее бесстрашным следопытом Дмитрием не отыскали бы.

– Может быть, сложить их? – предложил он, намучившись. – Это очень долго?

– Быстрее, чем укладывать парашют, – сообщил Дмитрий, как будто Енисеев с точностью до секунд знал, сколько укладывать парашют.

– Риск, – ответила Саша строго. – Вдруг появится опять?

Дмитрий лег на краю деревянного обрыва, свесившись почти до половины, вдруг взвизгнул:

– Муравей!.. Гигант! Тот самый!

Саша одним взмахом подбросила Енисеева в воздух. Он захлопал крыльями, мир перевернулся, стал удаляться, а перед глазами была только туманная синь. Наконец пришел в себя, выровнял полет. Саша парила внизу в хищной позе, словно величественный горный орел над соплеменными вершинами чертополоха. Крохотная фигурка тоже была внизу. Дмитрий так и остался на краю пня, наблюдая за движением многочисленного зверья внизу.

Енисеев начал снижаться, с этой высоты только стрекоза – куда там горному орлу! – с ее изумительными гляделками рассмотрит мелочи, а он только видит расплывающийся оранжево-зеленый туман, откуда идут странно знакомые запахи.

Он опустился еще ниже, туман исчез, а внизу среди глыб, сухостоя, мокрых пятен от падающей росы неспешно бежал ксеркс. Черно-красный, огромный, уверенный в собственной мощи. Опаснейший хищник, как сказано в учебнике мирмеколога, один из крупнейших в Европе муравьев.

Когда Енисеев, сложив крылья, прошел мимо парящей Саши, она вскрикнула:

– Ты падаешь!

– Снижаюсь, – возразил Енисеев.

Она догнала его, облетела по кругу его нелепую трепыхающуюся фигуру:

– Помочь? Ты все-таки падаешь.

– Иду на посадку, – успел ответить Енисеев.

Он упал на горячие камни, поспешно сбросил крылья. Огромный ксеркс был в полусотне шагов, его шестиугольная голова тут же повернулась в его сторону. Сяжки качнулись, щупая запах.

Енисеев шагнул вперед. Ксеркс рванулся вперед, как оживший бронетранспортер. Жвалы раздвинулись так, словно вместе с Енисеевым изготовился схватить пару слонов. Енисеев рухнул, подогнув ноги и прижав кулаки к груди.

• Предыдущая
• 37/96
• Следующая