Не удержать в оковах сердце - Такер Шелли - Страница 35
- Предыдущая
- 35/64
- Следующая
Видит Бог, он до сих пор даже не подозревал, что она настолько невинна. Ее, возможно, даже никогда не целовали. Во всяком случае, так, как это делал он. И она приняла его, захотела его. Неодолимое желание вонзило раскаленные когти в его тело, но Николас боролся с собой. Ради нее он не должен спешить. Он должен дать ей время самой открыть в себе ответные ритмы страсти, пусть даже сам он сгорит в огне.
Было совсем непросто заставить себя помнить о том, как она уязвима и хрупка. Она полностью вверяла себя ему. Он обнял ее за талию, крепко прижав к себе; наклонив голову, попробовал языком раскрыть ее губы, но они раскрылись сами.
Весь его голод, жар, желание вырвались наружу и смешались с чувствами Саманты. Она была так смела и естественна в своем только что осознанном влечении и со свойственной прямотой ничего не скрывала и не таила. Он провел языком по ее губам, знакомясь с их шелковистой упругостью, и она издала низкий гортанный звук, открывая для себя новые ощущения.
Этот звук он не раз представлял себе в мечтах. Он застонал. Рука его скользнула ниже по спине, и он прижал ее еще крепче. Сквозь мокрую ткань платья он чувствовал каждый изгиб ее тела, чувствовал, как она дрожит от страсти, от удовольствия, чувствовал, как напряглись и затвердели жемчужинки ее сосков, прижимаясь к его груди.
Вдруг Саманта рванулась из его рук, будто ее ударили хлыстом. Она посмотрела ему в глаза затуманенным взглядом, словно пробуждаясь от сна; потом резко отпрянула от него.
Он ее не отпустил.
— Саманта…
— Нет! — крикнула она, вырвавшись из его рук. — Нет. — Он опустил руки, и она сделала шаг назад, удивленным взглядом обводя поляну, будто не понимая, где находится. — Я не могу… я… — Дрожащей рукой она прикрыла себе рот. — Нет.
— Саманта! — Он шагнул к ней, не понимая, почему с ней произошла столь резкая перемена — от жаркого желания до холодного страха.
— Не приближайся ко мне! — Она шагнула назад, чуть не свалившись в воду, но ее остановила цепь.
Она застыла на месте и неестественно затихла, словно олененок, широко раскрытыми глазами следящий за охотником.
Николас тоже не двигался, озадаченный ее неожиданной реакцией.
— Все будет в порядке, — сказал он, успокаивая ее. — Я не причиню тебе зла.
Она побледнела.
— Я уже слышала это раньше.
— Я ни к чему тебя не принуждаю, — сказал он, задетый ее словами. — Вы, леди, таяли в моих объятиях. Вы не меньше, чем я, хотели, чтобы я вас поцеловал. Вы хотели…
— Нет, нет! Я не хочу от тебя ничего. И уж конечно, не хочу, чтобы ты…
Неимоверным усилием он подавил желание и раздражение.
— Саманта, тебе не нужно бояться, — сказал он уже ласковее. — Я знаю, что все это для тебя внове…
— Не внове. Совсем не внове! — Вся дрожа, она рассмеялась.
Смех был неприятный — визгливый, почти истерический.
У Николаса мороз по коже пробежал. Он чувствовал, что что-то здесь неладно.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что знаю все, что, следует знать о мужчинах и об их похоти, — резко выпалила она. — Я знаю, что ради этого они готовы на что угодно.
Ее слова подействовали на него, как ушат холодной воды. Как он раньше не догадался? Ведь он видел, как она отстраняется, когда он подходит слишком близко, замечал, какой страх вызывает у нее его малейшее прикосновение.
— Тебя кто-нибудь обидел? — спросил он, почувствовав, как в душе поднимается волна гнева. — Кто-нибудь испугал тебя? Когда ты сказала «я уже слышала это раньше», ты ведь имела в виду не Мевд, а кого-то другого? Кто это был, Саманта? Что с тобой произошло?
Вся дрожа, она закрыла лицо руками и отвернулась.
— Оставь меня в покое. Прошу тебя.
Уйди. Она не произнесла этого слова, но он знал, что она этого хочет. Видит Бог, он тоже сейчас хотел уйти. Раньше, сталкиваясь с деликатными ситуациями вроде этой он обычно разворачивался на сто восемьдесят градусов и быстро ретировался. На сей раз уйти было невозможно.
Дело было даже не в том, что уйти не позволяла цепь, он не мог уйти от нее, не мог видеть, как она страдает от боли, которую причинил ей какой-то безмозглый негодяй.
— Расскажи мне, Саманта, — спокойно попросил Николас, движимый какой-то мощной силой, которую он не мог бы определить и которой был не в силах противиться. Он медленно приблизился к ней. — Расскажи мне все.
— Нет! — Она втянула голову в плечи, как будто хотела исчезнуть. — Не хочу говорить об этом. Не хочу думать об этом. Со мной все будет в порядке, только оставь меня в покое…
— Расскажи мне.
— Нет, черт тебя побери!
Не обращая внимания на ее гнев, он повернул ее лицом к себе и осторожно обнял. Она сопротивлялась, но он не отпустил ее. Ему захотелось взять ее на руки и вынести на берег, помешала цепь, поэтому он просто стоял по пояс в воде, прижимая ее к себе.
Саманта перестала сопротивляться, но напряжение не прошло. Он гладил ее волосы, спину. Мало-помалу она расслабилась в его объятиях, и он вывел ее из воды.
— Расскажи мне, — прошептал Николас, крепко прижимая ее к себе.
Дрожа и тяжело дыша, Саманта прижалась лицом к его груди и долго молчала. Потом начала говорить.
— Это был летом, — сказала она так тихо, что ему пришлось напрячь слух, чтобы расслышать. — Прекрасным летним вечером. Совсем как сейчас. Я спала, даже не подозревая, что что-то случилось, пока не… пока не услышала крики.
— Где это было? — шепотом спросил он.
— Дома.
Она произнесла это слово с тоской и горечью. Голос у нее задрожал. Николас с трудом сглотнул комок, образовавшийся в горле. Он закрыл глаза, поглаживая ее по спине и не торопя.
— Мне тогда было шестнадцать лет, — продолжала она. — Меня разбудили крики, и тут появился какой-то мужчина, схватил меня и потащил с кровати. Меня и мою сестру. Они волокли нас вниз по лестнице. Это были бандиты. Их было много, они шныряли повсюду, как дикие собаки. Они орали и стреляли из пистолетов. Всю мужскую прислугу перестреляли. Женщин оставили. Я видела… я видела, что они делают с нашими служанками. — Николас крепко держал ее. — Девушки умоляли пощадить их, но бандиты только хохотали. Они срывали с девушек одежду, а потом… О Боже, я все это видела. Они вели себя как животные. Девушки кричали от страха и боли, и там было столько крови…
Николас почувствовал, как что-то болезненно сжалось в груди. Он не раз бывал свидетелем подобных ужасных сцен, но когда кровавую бойню видит девушка, такая молоденькая, почти ребенок…
— Потом мужчина потащил нас в комнату…
— Они что-нибудь сделали тебе?
— Нет. — Саманта покачала головой и повторила: — Нет. Нам удалось бежать. — Подняв голову, она посмотрела вдаль, как будто картины прошлого проносились перед ее глазами. — Один из бандитов чем-то отвлек его внимание, и мы убежали. Мы вылезли через окно и пустились бежать. И бежали, бежали, бежали…
Он закрыл глаза, почувствовав огромное облегчение, огромную благодарность судьбе за то, что ее пощадили.
— И тогда ты стала воровкой? — тихо спросил он.
— Нет. Тогда мы побежали в город к судье-магистрату. Он пообещал послать своих людей в наш дом, а когда те вернулись, мы узнали, — она запнулась, — …что наши родители погибли. Меня заставили пойти с ними, чтобы опознать трупы. Они не могли опознать труп моего отца, потому что ему разнесло выстрелом голову.
Ее худенькое тело сотрясала дрожь, она не могла больше говорить. Николас снова крепко прижал ее к груди и почувствовал ее горячие слезы. У него перехватило дыхание. Он не мог говорить, не мог найти слова, которые успокоили бы ее. Он просто держал ее в руках, чтобы она могла выплакать свою боль. Боль и чувство собственной ненужности, которое было хорошо известно ему по собственному опыту.
— Мы с сестрой остались совсем одни, — прошептала наконец Сэм. — Нам было некуда идти, некому было нас защитить, а мы были совсем не приспособлены к жизни. Но теперь я уже не так наивна. — Она подняла голову и утерла слезы. — Нам пришлось обратиться за помощью к нашей единственной родне — дядюшке Прескотту и его жене Оливии, которые жили в Лондоне. Они с радостью взяли нас к себе. Дядюшка сказал, чтобы мы не беспокоились о наследстве, о недвижимости и деньгах.
- Предыдущая
- 35/64
- Следующая
