Баймер - Никитин Юрий Александрович - Страница 58
- Предыдущая
- 58/108
- Следующая
Сергей вытаращил глаза.
– Ты чо? Это ж мы в реальном?
Я вскинул брови и тоже изобразил удивление.
– Точно знаешь?.. Ладно, дело не в этом. Название должно быть, прежде всего, ярким, хлестким, запоминающимся. И парадоксальным. А так… Реален только мир искусства, а мы существуем в отбрасываемой им тени. Так что название должно приподнимать престиж игровой индустрии…
Конон хмыкнул:
– А кто-нибудь скажет, от чего слово «кино»?.. Ладно, попробуем, «реландисты»… Нет, длинно. Давайте «релдисты». Релдизм, а мы – релдисты. Каково?
Гриць сказал с сомнением:
– Мне буква «р» не нравится. Евреи ее не выговаривают, сразу встанут в оппозицию. На моей Украине вон в Гражданскую перебили всех, кто вместо «кукуруза» говорил «кукугуза».
– Да ладно тебе, – усомнился Антон. – Щас евреи шо хошь говорят и не краснеют!.. Но насчет буквы ты прав, картавых многовато… Назло нам будут звать играми. Может, как-нибудь от виртуальности?.. Виртуалисты, виртисты, вирты, вирмы?..
Я сказал с завистью:
– Гэймер – очень хорошо звучит. Само по себе. Что-то в нем лихое, русское, разбойничье! Гэй – разбойничий клич, гай – лесная роща, ер – чистый слог, никаких пришептываний или труднопроизносимых для картавых или шепелявых звуков. Вот надо что-то подобное… врубились?
Неожиданно в гуле голосов прозвучало слово «байм». Оно ушло почти незамеченным, опустилось на дно, зарылось в тину сознания, но минут через пять всплыло, я повертел так и эдак, сказал:
– Байм… А что, в нем что-то есть. Кто предложил?
Голоса затихли, на меня смотрели ожидающе. Конон оглядел всех, спросил:
– Кто сказал?.. Признавайтесь, убивать не буду.
Снова все смотрели то на него, то друг на друга.
– Вспоминайте, – сказал я. – Словцо удачное. Что-то цепляет в сознании, хотя еще не понял, что именно. Байм… А мы, значит, баймеры. Вся индустрия, производящая игры, – байм или баймерство, а те, кто играет, – баймеры?.. Немного похоже на «байкеры», но это ничего, есть общее: и те, и другие – нечто лихое, стремительное, молодое, рожденное в прошлом тысячелетии, но… Хорошо, давайте попробуем. Только, Илья Юрьевич, начинайте штрафовать каждого, кто скажет «игра».
Сергей сказал недовольно:
– Ну вот, опять сталинские репрессии. А там и ГУЛАГ построим… Давайте лучше пряником! Рекламой, паблиситей, голыми бабами…
– Голыми бабами – это хорошо, – сказал Антон. – Если голыми бабами, то у нас есть здоровенный шанс. Размером с самый крупный вирус гонконгского гриппа! Сейчас это поняли, вон голые девки даже памперсы рекламируют!.. А рекламу какую-нибудь закрутим?
Конон поморщился:
– Если придумаете что-то оригинальное. Но такое, чтобы разом подействовало и на придурков, и на умных. Поняли?
Сергей обиделся:
– Ну, Илья Юрьевич, у вас и задания! На умных реклама вообще не действует. А если и действует, то как рвотное. Для дураков же придумывать трудно, мы-то все интеллектуалы! Иногда даже строем ходим.
Дверь хлопнула, вернулся Гриць. Обеими руками прижимал к груди десяток бутылок пива. Пока ставил на стол, врубился в суть, заявил категорически:
– Байма, баймер?.. Не приживется!
– Почему? – спросил Сергей вежливо. – Слишком привыкли к слову «игры»?
Гриць отмахнулся:
– В какой эпохе живешь, старче? Невод давно не стирал?.. То-то море потемнело… Люди настолько отягощены интеллектом, настолько… что даже кончают жизнь самоубийством. То есть лишают себя жизни, понял? А остальная масса просто глушит его дохленькую вообще-то деятельность алкоголем, наркотиками, половыми перверсиями, а кто поразвитее – играми. Сейчас аристократия исчезла, а плебс есть плебс, ему подавай хлеба и зрелищ, то есть непыльную работу и всякие игры. Неважно, «Угадай мелодию», «Спортлото», футбол или компьютерные игры. Само слово «игры» зовет к балдежу, недуманию, расслабону, кайфу, а вы хотите внести в это занятие серьезу! Кому нужна серьеза? Весь мир стремится к несерьезным отношениям. Серьезное обязывает, несерьезное – нет. Потому я голову кладу на отрез… да и не только голову, что абсолютное большинство электората… это бывшие люди, если кто не врубился… предпочтет «игры». Почему? Да потому что всего лишь игры!
Я развел руками.
– Гриць, с тобой спорить трудно, ты мерзко прав. Да, я заметил, что раньше к читам прибегали в самую последнюю очередь. Когда уж никак не удавалось пройти!.. Это было первое поколение баймеров, которые пришли в компьютерный мир со сложившимися моральными установками докомпьютерного века. Зато теперь существует масса сайтов, где собраны читы ко всем баймам. Выходят журналы с читами. Теперь человечек даже не покупает игру, если к ней еще нет читов. Так что, боюсь, Гриць прав. Слово «байма» отпугнет серьезностью. Сейчас в цене клоуны, комики, пародисты, смехачи. Но что нам остается? Покориться наступлению тупости?
Конон вдруг прорычал как зверь. Кулаки его стиснулись, лицо потемнело от прилива тяжелой крови.
– Мать, – сказал он отчетливо, – перемать… Сегодня слышал по радио, что главному клоуну… помните, президент и все правительство к нему в больницу ездило, навещало, беспокоилось, когда рядом в районной больнице умирал сам Святослав Рихтер?.. этому клоуну ставят в Москве памятник. Его именем назван новый автомобиль, две улицы в районе Бульварного кольца, учреждена премия для Академии искусств и ежегодный всероссийский конкурс: кто громче перднет!.. С трансляцией по всероссийскому телевидению. Это тебе не передачи из Большого театра, не международные конкурсы скрипачей, не какой-то Рихтер! Сам президент страны, уже нынешний, обещал присутствовать. Так что, ребята, назвать игры баймами – это ж призвать народ лезть в гору! А все мы предпочитаем под горку, под горку…
– И все-таки, – сказал я настойчиво, – что все-таки?
– Все-таки, – ответил Конон, – с игр… и всяких там игрушек переходим на баймы. С несерьезной фигни на серьезное дело. Помните, когда играете в компьютерные игры – вы недоразвитые придурки, а вот когда баймите в баймы – вы приобщаетесь к высокому искусству будущего! Чтоб спины ровные, мать вашу, взгляд гордый!
– А кто из вас, искусствоведы, – добавил Сергей, – обзовет благородные баймы той старой кликухой, получит в рыло без базаров!
Нюрка появилась, смотрела вопросительно. Конон спросил ласково:
– Тебе чего, Нюра?
– Может, – спросила она невинно, – заодно и ужин подать?
Конон посмотрел на часы, криво улыбнулся.
– Да, что-то засиделись… Все за работу, бездельники! Андрий, пойдем со мной, расскажешь о своей затее.
Боты послушно поднялись, исчезли. Я шел рядом с Кононом, он двигался как статуя Командора, ступеньки бесшумно прогибались под его весом. Я чувствовал жар от Конона, будто он явился из земного ядра, где расположен ад, а если верить Обручеву, то Плутония.
– С чего начнешь? – поинтересовался Конон. – Как вообще это делается? Дашь объявление… или как?
– Некоторые кандидаты, – сказал я, – уже есть, я говорил. Конечно, в принципе, я еще ни с кем не говорил. Потом сообщу на сайтах. У нас свои сайты. Чужие не заглядывают – неинтересно и непонятно, а свои друг друга знают. Пообщаемся, будем думать. Игру ведь надо сделать такую, чтобы и для людей умных, и для людей простых.
Конон поморщился. Я заметил, поинтересовался ехидно:
– Не любите простых?
– Не люблю, – признался он.
– Как же так?
Он громыхнул рассерженно:
– Да вот не люблю.
– Странно, – сказал я. – Вы в самом деле были партийным работником?
– Я и тогда их не любил, – ответил он хладнокровно. – Я не понимаю, как можно быть простым, если можно быть сложным, интересным?.. Я не понимаю, как могут молодые здоровые парни, взойдя на эскалатор метро, замереть как мухи и ждать, когда же эта лента принесет их наверх? Или вниз. Это и есть простые люди. Непростые поднимаются по лестнице даже вверх, а вниз так и вовсе бегут! Это я к тому, что простые и непростые различаются вовсе не по уму, образованию или соцположению.
- Предыдущая
- 58/108
- Следующая
