Спецназ не сдается - Нестеров Михаил Петрович - Страница 45

• Предыдущая
• 45/67
• Следующая

«К нему, к нему ехала!» – беспомощно, зло и беспощадно подумала она, прикусив край казенной подушки.

– Эй, подруга! Ты плачешь, что ли? – услышала Лена голос Ирины Постниковой. Обругала ее: «Депутатша хренова!» – А ну-ка бросай. – Постникова включила верхний свет и присела на кровать к подруге. Присела и… «затянула». И так на душе хреново, и так маячит перед глазами пиратский образ Сергея, так она про него: негодяй, мол, чего стоит о нем, он и так получил свое. И дальше как по писаному: душевные муки – самые что ни на есть, с ними никакие мучения несравнимы… Дура! Как ей объяснить – вот сейчас, когда прошло столько времени, – что мечтала, живя с одним, о другом? Даже просто как в книге или кино, романтично так. Рядом лощеный и ухоженный, больше чем уверенный в себе человек, а вытяни руку – найдешь другого, полную противоположность, который может появиться свежим, похожим на мужа, а может неделю проходить в пропотевшей майке, неся на припухшем лице своем необъяснимую ухмылку вольного человека, который в любую минуту может запить, сойти с ума, сесть за решетку.

Таким и был Сергей Перминов. Таким она его и…

Губы у него ласковые, нежные, совсем другие…

Что теперь, театрально сознаться этой дуре, что она приехала потому, что любит его? Только театрально, никак иначе. Мол, как только услышала, что Сергей убил (пускай будет «убил», как в старые добрые времена, на дуэли), так и присела от неожиданности: «Ух ты!» Пускай разинет рот старая дева, которая, не имея ни мужа, ни детей, ни плетей, только и делала, что защищала чьи-то права, не спрашивая, нужна ее помощь или не нужна.

И… стало жалко вдруг «старую деву». Лена прижалась к ней, и подруги проплакали не меньше часа.

Каждая плакала о своем. Постникова о том, чего у нее не было. Но, может, будет.

И Лена неожиданно сказала, гладя ее волосы:

– Все у тебя будет хорошо.

– Надеюсь, – в своем стиле ответила Ирина. Слез как не бывало.

Перминов и Бобров уединились в рубке. Сергей откупорил бутылку водки, на всякий случай указал на полупустую бутылку «шила».

– Нет, – отказался от «настоящего пойла настоящих морских волков» Олег. – Лучше водочки.

Выпив, Перминов спросил друга разведчика:

– Рассказывай, Олег, как ты нашел транспортировщик?

– Все просто, – объяснил Бобров, сунув в рот вместо закуски жевательную резинку. – На прошлой неделе Иран намекнул, что в случае размещения войск Соединенных Штатов и их союзников на территории Азербайджана и Грузии он готов нанести по инфраструктуре и военным объектам этих государств превентивный удар. Я пошел по этому следу и нашел транспортировщик.

– Ладно, черт с тобой! – рассмеялся Сергей, зная, что на сей счет из разведчика ничего не вытянешь. Захочет – сам расскажет.

Бобров был не просто разведчиком, а опытным разведчиком. Он не зря заговорил на тему Ирана. Собственно, события, происходившие на его берегах, так или иначе интересовали Перминова – ему туда идти.

Что касается транспортировщика, Бобров «нашел» его давно, но не спешил рассказать об этом, тянул до последнего. К рискованной затее Сергея у него было двоякое отношение. Ему хотелось, чтобы эти хлопоты продолжались как можно дольше, а конечная цель за ними стала бы призрачной. Он надеялся, что Перминов перегорит, переболеет предстартовой подготовкой и выйдет на дистанцию изможденным, без веры в свои силы и чувства. И когда он пожалеет и себя заодно, то поймет, что уже не сможет победить.

На протяжении двух с половиной месяцев Олег присматривался к нему, пытаясь заметить первые признаки слабости, уловить во взгляде сомнение, чтобы самому перейти в наступление. Но решающее слово осталось не за Сергеем, а за другим человеком, который и поставил окончательную точку…

А еще Бобров завидовал Перминову – белой завистью… но по-черному. Олег частенько заглядывал внутрь себя и спрашивал, а точнее, сравнивал – себя и Сергея. Сравнения были не в его пользу, он понимал, что не способен даже на часть тех поступков, которые совершил его младший товарищ. «Зря, Серый…» – говорил он ему и даже пытался выпроводить риэлтора из его московской квартиры, который на срочной продаже имел хорошие деньги, а Сергей терял их. В первую очередь, винил себя: зачем он сказал Сергею о том, что Яков жив? И переносил часть досады на контр-адмирала Бушуева: а тот за каким чертом разоткровенничался с подчиненным? Такое чувство, что против него готовили заговор, чтобы он мучился до конца своих дней.

До конца…

Да, вздохнул Бобров, побеждает не тот, кто сильнее, а тот, кто идет до конца. Вот как Серега. Победит? Должен, уверенно ответил на свой вопрос разведчик.

– О чем задумался, Олег? – прервал его неспокойные мысли Перминов.

– Да так, – отмежевался Бобров и снова включился в обсуждение деталей, причем резко, словно делал доклад. – Поговорим про военные порты. С момента нападения США на Ирак и ряда жестких ультимативных требований, предъявленных Вашингтоном Тегерану, крупные иранские порты перешли на особый режим.

Перминов поднял бровь: «Что это с ним?» Он буквально видел слова, вылетающие изо рта каперанга.

– Опасаются диверсий? – спросил Сергей.

– Именно, – подтвердил Бобров. – И не без помощи тех же Азербайджана и Грузии, о которых мы говорили. Американцы могут готовиться на туркменской территории – им без разницы. В частности, была применена и до сих пор ведется тактика дежурного сброса глубинных бомб в иранских портовых бассейнах. Согласно разведданным, частота сброса – один час, что не позволяет легководолазам подготовить диверсию. Также приведены в полную боевую готовность средства противолодочной обороны.

– Гидролокаторы – в наш огород камушек?

– Конечно. Плюс многократно усиленное патрулирование портовых бассейнов и внешних рейдов. Военное положение. Ближневосточное военное положение, – поправился Бобров. – Вот с чем тебе придется иметь дело. И практически без поддержки. Плохо, что с тобой не будет опытного диверсанта, – пожалел товарища каперанг. – Не знаю, как ты справишься в одиночку.

– Почему в одиночку? Есть у меня парнишка – Коля Зацарный. Бывший командир отделения морской пехоты, специальность – стрелковые и разведывательные мероприятия. Работает у меня на лодке газосварщиком. Я его между делом научил кое-чему. С аквалангом умеет обращаться, ножом владеет, стреляет отменно. Вообще, он по природе – разведчик. В спецоперациях в Чечне поучаствовал.

– Сколько ему?

– Двадцать четыре.

– Двадцать четыре, – повторил Олег. – Молодой.

– Да ненамного младше меня.

– Угу. Сейчас ты скажешь: мол, я в его годы… У меня на примете есть более зрелый диверсант. Сам, между прочим, просится в твою команду. Уж не знаю, как ты отнесешься к этому предложению.

Сергей, глядя на приближающийся к дебаркадеру катер, тряхнул головой: «Зодиак». Он не мог ошибиться. Черные борта лодки, более светлый низ, сливающийся с переливами мелких волн и контрастирующий с перьями брызг из-под бортов. Рулевой, высоко сидящий за серым блоком аппаратуры, смотрелся, как за рубкой.

Пока Перминов не мог разглядеть его лица, но был уверен, что знает его.

«Яков…» Он гнал прочь это имя. Рано произносить его вслух. Он назовет его по имени, когда привезет сюда и ткнет, как блудливую кошку, носом в родной берег. Живого или мертвого.

Может, это кто-то из боевых пловцов, подумал Сергей. И не ошибся.

Лодка, сбросив ход, подошла левым бортом к «Моравецу». Рулевой, одетый в легкую штормовку, майку с надписью «Идущие вместе» и довольным черно-белым ликом президента под ней, блеснул озорными глазами из-под козырька синей бейсбольной кепки.

• Предыдущая
• 45/67
• Следующая