Слепой Орфей - Мазин Александр Владимирович - Страница 10

• Предыдущая
• 10/74
• Следующая

Глянул и осекся. И сник под нехорошей усмешкой колдуна.

– А оттого ж! – тешась его страхом, отвечал ведьмак.– Чаю, вскорости наедет из Нова Града княжича убиенного отец да и наденет на кол старшого вашего. За кровь свою… – потянул с умыслом и завершил: – Зряшно пролитую.

Оба дружинника еще более смутились.

– Откель знаешь? – спросил первый. Спросил, не чая ответа, а чтоб страх придавить.

– Знаю.– И, смягчившись, объяснил: – Втрое беру, чтоб старшой ваш вдругорядь сам руки дурные обрубал. Уразумели?

– Да ясно уж,– буркнул воин.

– Ну коли ясно, так ступайте.

Уже взявши повод, длинноусый опять не утерпел гордость поправить:

– Колдун, а что ж ты хоромы свои не поправишь? – мотнул головой на избушку.– Аль мужеской силы нет?

Колдун даже вроде не осерчал, а задумался, склонил большую голову на плечо, покарябал в бороде и вдруг сказал неожиданно весело:

– Вот ты и поправишь!

– Я? – изумился длинноусый.

– Ты, ты! Топором махать мастак, верно? Вот и скажи старшому: как луна убывать начнет, пущай отпустит тебя ко мне. На седмицу. Управишься за седмицу-то?

– Не с руки мне! – зло отрезал длинноусый.

– Не с руки, говоришь? – Темное лицо колдуна опять стало недобрым; забрал в кулак бороду, пожевал и спросил: – Седни по вечери куда идешь?

– Дело мое! – буркнул воин и полез в седло.

– Не ходи,– ласковым голосом посоветовал колдун.– Не ходи. Почто бабу дразнить…

– Не уразумел… – растерявшись, проговорил длинноусый.

– А ты подумай.

Длинноусый подумал… и лицо его стало еще более растерянным и вдобавок красным, как рачий вареный панцырь.

– Вот так-то,– еще ласковей произнес ведьмак.– Что, управишься за седмицу?

– Управлюсь,– буркнул воин.– Быстрей сделаю. А ты чародейство свое оставь… – В голосе проскользнули просительные нотки.

– Да уж не тревожься,– успокоил ведьмак. И тут же добавил строже: – До времени!

Дружинник поспешно поворотил лошадку, и оба посланца тут же скрылись за деревьями.

Колдун хмыкнул и пошел в избу.

– Тут главное – настроиться правильно,– говорил Глеб.– А я настроился правильно. Так что учую, наверняка учую, это точно…

«Стоп, Стежень! – остановил он себя.– Мандраж пошел. Тормози!»

Глеб внимательно глянул на свое отражение в зеркальце.

Вид вполне респектабельный. Царапины за ночь затянулись, борода расчесана, стрижка модельная недельной давности. Приятное решительное лицо. Вызывающее доверие.

– Учую,– повторил он, убедился, что равновесие вернулось, и только тогда спросил: – А дальше – что?

– Дальше? – Игоев откинулся назад, максимально отодвинув сиденье. Его «тойота» попросторней Димкиных «Жигулей». Но «тойота», так же, как и известная всему району Стежнева «Нива», которую они пригнали два часа назад, остались в гараже.– Дальше поглядим.

Осеннее солнышко согревало щеку, и Кирилл с удовольствием впитывал последнее тепло. Ох, чует сердце, на юга ему этой осенью не выбраться…

Стежень скосил взгляд на брошенную сзади сумку. Там лежал дедов топор. Последняя надежда…

– Если все будет путем,– проговорил он,– вечером займемся женщиной. Так?

– Боишься, Глебушка? – участливо спросил Игоев.

– Боюсь,– согласился Стежень.– А ты – нет?

Кирилл фыркнул:

– Ты, брат, найди, а я уж разберусь. Меня он не схарчит – заговоренный!

И рассмеялся.

Стежень вздохнул.

– Все мы заговоренные,– проворчал он.– Агентство как? Процветает?

– Моими молитвами. С позапрошлого заказа подвал в доме напротив откупил, бассейн сделали. Девочки счастливы.

– Как девочки?

– Хорошеют. Тебе приветы. Еще музыкант наш звонил. Из Алабамы. Тоже привет.

– Угу.– Стежень вздохнул.– Девочки, бассейн, Алабама… И никаких чудовищ. Сказка! Какие еще новости?

– Разные. Коллега твой на днях заходил,– Игоев подмигнул.– Отдаривался.

– Какой еще коллега? – насторожился Стежень.

– Костолом. Стужин. Помнишь, я зимой у тебя справлялся?

– Да ты у меня постоянно справляешься. Так, знакомое местечко! – Стежень съехал с дороги и заглушил двигатель.– Все, господин начальник. Дальше – пешочком…

– Черт… – пробормотал Стежень.– Кирилл, стой!

Игоев застыл на полушаге.

– Где? – спросил шепотом.– Видишь?

– Кривая сосна, справа метров пятнадцать, в кроне…

Игоев прикрылся ладонью от пробившегося солнечного луча, сказал:

– Вижу.

И спокойно зашагал по обобранному черничнику прямо к сосне.

Стежень выматерился, рванулся следом…

И тут Кирилл гаркнул во всю мочь:

– Дмитра!!!

«А-а-а…» – эхом плеснулось наверху. Неподалеку затарахтела сорока…

…Укрывавшееся в ветвях существо, кошкой сиганув с шестиметровой высоты, мягко упало на упругий слой хвои, завибрировало телом, как тронутая пружина.

Кирилл, не замедлившись, широким шагом двигался прямо на монстра.

Стежень бежал к ним, вроде кричал… Сердце колотилось в бешеном темпе, а ноги, казалось, еле двигаются..

Существо (монстр? Дмитрий?), лицо – к земле, мелко дрожащее… И вдруг распрямилось – красные горящие глаза, рука-коса, со знакомым свистом секущая воздух…

Стежень замахнулся топором, но метнуть не рискнул. Тварь и Кирилл оказались на одной линии.

Игоев, даже не пытаясь уклониться, шагнул вперед, обхватил существо ручищами, прижал к себе…

Глеб так и застыл с поднятым топором…

Монстр тоже застыл, потом неуловимо быстрым движением высвободился, мелькнул тенью между стволами и пропал.

Когда Стежень подбежал к другу, Кирилл стоял, растерянно глядя на свои руки.

Глеб ухватил его за плечо, тряхнул. Игоев обернулся.

– Убежал… – проговорил он обескураженно. Стежень развернул его к себе, заглянул в лицо, впился взглядом, потом расфокусировал зрение, чтобы заглянуть глубже…

– Ты что это? – недовольно спросил Игоев.

– Цел! – с облегчением выговорил Стежень.– Цел, слава тебе Господи! Цел, черт тебя дери, дурак!

– Сам дурак… – проворчал Кирилл.– Сказано же: оберег на мне Сермалев. Ни в воде, ни на земле, ни ниже земли никакая тварь… – строгим голосом: – Батьке не веришь?

Стежень смутился.

– Это ладно,– с печалью в голосе произнес Кирилл.– А вот не удержал – плохо! – покачал львиной головой.– Очень плохо, брат…

– Его удержишь! – Глеб потер висок, на котором еще вчера красовался синяк.– У него скорость – на порядок выше. Не понимаю, как его тогда достал…

– А я вот догадываюсь,– проговорил Игоев. Но дальше разъяснять не пожелал.– Возвращаемся,– решил он.– В город поедем. Ко мне. Хватит нам скоморошничать…

– Лепота,– прижмурившись, изрек Кирилл.– Птички поют, травка зеленая…

– Эйр-кондишн… – насмешливо продолжил Стежень.

Игоев слегка обиделся.

– Хорошо тебе в лесу,– проворчал он.– А нам в городе каково? Иди-ка ты в баньку! Тренажерами полязгай, попарься. Грязный как чушка, мне за тебя перед девочками стыдно! Иди, иди! – и вытолкал Глеба из холла, где действительно пели птички и росла натуральная травка. Такой вот необычный дизайн.

– Будь как дома,– объявил Кирилл, когда они миновали зеркальную дверь релакс-комплекса.– Железки – направо, простыни и прочее – в стенке, квас – в холодильнике, венички – сам увидишь. Могу Людочку прислать – спинку попарить. Не откажется, думаю, по старой дружбе.

– Пошел ты… – беззлобно ругнулся Стежень.

Крохотный романчик, иссякший еще два года назад, служил Игоеву устойчивым предметом для шуток.

– Хозяин – барин. Ладно, отдыхай, а я пойду делом займусь, попрошу девочек пошарить в нетях, поискать информацию по нашему страхолюду.

– За этим и приехали? – догадался Стежень.

– Отчасти,– уклончиво ответил Игоев.– Всё. Расслабляйся – часа три у тебя есть.

Кирилл появился, как и обещал, через три часа, когда Глеб, приятно расслабленный и приятно пахнущий, попивал красный травяной чаек.

• Предыдущая
• 10/74
• Следующая