Крик петуха - Крапивин Владислав Петрович - Страница 29
- Предыдущая
- 29/40
- Следующая
– Не дергайся, дурак!
– Честное слово давала!
– Это не я, это тебя Бог покарал… которого нет… Лежи! А то так и будешь ходить в драных штанах при всех… Вон смотри, князь едет.
– Подумаешь, – буркнул Филипп. – Князь вообще не носит штанов, и то… Ай!
Князь Юр-Танка подъехал на смирной своей кобылке, прыгнул с седла. Одет он был не как владыка княжества, а как обычный мальчишка из прибрежного города Юр-Танка-пала, в котором почти круглый год лето. На нем был хоро – широкий набедренный пояс, с которого сзади и спереди свешиваются короткими фартучками концы полосатого чупа – пропущенного между ногами куска ткани. Правда, в ткани блестела дорогая серебряная нить, а босые ноги от щиколоток до колен закрывали чеканные поножи. Да и на груди золотая цепочка с медальоном или образком…
– Юрик, привет! – Филипп двинулся от Лис навстречу князю. – Привез петушков? А то у нас новичок!
Юр-Танка взял его тихонько за плечи.
– Привез, Филипп, здравствуй… Здравствуйте, все.
Ему обрадовались так же искренне и нешумно, как держался он сам. Обступили. Рэм взял его руку в обе ладони.
– Здравствуй, князь. Почему тебя не было прошлый раз?
– Воевали, – сказал Юр-Танка невесело, но просто, как о надоевшей черной работе.
– Хал? – спросил Рэм.
– Хал… И его племянник Саддар, у него тяжелая конница…
– Когда только это безобразие у вас кончится, – сказала Лис.
Чуть заметно Юр-Танка улыбнулся:
– Кончилось уже… Они не рассчитали, влезли в долину между Желтыми холмами и Хребтом Змея. Думали, что мы далеко… А мы их взяли с двух сторон – ни уйти, ни развернуться для боя.
– И что? – подпрыгнул Филипп.
– Командиры говорят: «Пришла пора, искрошим их, князь, и будет мир…»
Тихо сделалось, только огонь потрескивал да переступала копытами лошадь. Юр-Танка глянул на одного, на другого, опустил глаза.
– На крови что за мир… Я поехал вот так, без доспехов, без меча. Один… Говорю: «Хал, зачем опять пришел? Ты был когда-то союзником отца…» А он злющий, старый, глядит из-под шлема: «Почему приехал, как в гости? Я не убью – другие убить могут… Проводите его, пусть дает команду своим сотням, а мы сумеем умереть как надо…» Я говорю: «Хал, зачем! Ну, будут опять кровавые ручьи, вороны жирные будут, а для чего? Что мы делим-то между собой?» А он: «Как что делим? Дикую долину!» А в Дикой долине – только буераки да камни, даже пахать нельзя. Ни княжеству нашему, ни Халдагею она, если подумать по-хорошему, не нужна… Я говорю: «Она и одной-то жизни не стоит… Если возьмешь ее, спрячем мечи? Подумай…» Он отвечает: «Что думать, князь. До этой ли Дикой долины мне теперь? Воля твоя. Выпустишь – уйдем…»
– Выпустил? – нетерпеливо спросил новичок Ярик. На него посмотрели: не дело перебивать князя. Юр-Танка потерся ухом о голое облезлое плечо.
– Ага… Сотники и воеводы крик подняли. Нельзя, мол, случай терять. Выпустим, а потом он опять… Если, говорят, князь не желает, сами решим. Я говорю: «Посмеете – уйду. Насовсем». Они: «Куда, князь?» – «Знаю, – говорю, – куда. Где не врут, не убивают». – «Как уйдешь! Ты сын Юр-Око-Танки Славного, мы тебе на огне клялись!» – «Тогда исполняйте…» Ну, ушел Хал и Саддара увел… Через неделю из Халдагея гонцы: «Давай, князь, Дикую долину больше не делить, пусть коней пасут и охотятся все, кто пожелает. А посредине, где в прежние времена граница была, храм поставим в знак мира…» Сошлись люди, поставили церковь…
Филипп деликатно помолчал сколько надо, тронул князя за локоть:
– Юрик, можно я покатаюсь? Я недалеко…
– Покатайся, конечно.
Было еще светло от заката. Гнедая кобылка князя послушно стояла неподалеку. На круп наброшен был темный плащ с меховой опушкой, у седла – сумка, маленький лук и колчан. Филипп обрадованно помчался к лошади. Довольно умело влез в седло.
– Но-о…
– Сломает шею, – сказала Лис.
Юр-Танка улыбнулся:
– Не бойся.
Все подсели ближе к огню – кто на камни, кто в траву. Ежики и Ярик подбросили веток. Рэм сказал:
– Князь, ты ведь христианин. А Хал – язычник. Как же одна церковь? Он не нарушит обещания?
Юр-Танка не удивился вопросу. Объяснил, глядя в огонь:
– Она общая. Церковь Матери Всех Живущих… Мать была у каждого, хоть он христианин, хоть язычник… Говорят, кто в эту церковь приходит, будто на какое-то время со своей матерью встречается. Если даже ее не помнит…
– Говорят… или правда? – очень осторожно спросила Лис.
Юр-Танка шевельнул губами:
– Правда…
Потом несколько минут никто ничего не говорил. Зачем лишний раз трогать грустное…
Подъехал к огню Филипп, разбил молчание:
– Юрик, ты как свой лук растягиваешь? У меня мускулов не меньше, а я больше чем наполовину не смог…
– Кто тебе разрешил! – вскинулась Лис.
– Я же вхолостую!
– Здесь не в мускулах дело, – улыбнулся Филиппу Юр-Танка. – Я потом покажу.
– Ладно… А давай меняться! Ты мне лук, а я тебе шарик стеклянный. В нем что хочешь, то и увидишь. Волшебная такая штука.
– У меня уже есть такой. Радомир подарил в прошлый раз.
– У-у. Ну, давай на что-нибудь другое.
– Давай на петуха, – очень серьезно предложил Юр-Танка.
– Ну… придумал тоже, – расстроился Филипп. Ребята запересмеивались.
– Я пошутил, – сказал Юр-Танка. – Оружие можно только на оружие менять. Такой закон…
– Не хочешь – не надо… А можно я тогда выстрелю? Один разок. Как получится. А?
– Выстрели. Только не в нашу сторону и тупой стрелой.
– С такой пробочкой на конце, я знаю.
– Все ты знаешь, – опять улыбнулся Юр-Танка.
Все смотрели, как Филипп отъехал и пустил стрелу. Потер отбитое тетивой предплечье, толкнул пятками лошадь, поехал за стрелой. Скоро вернулся.
– Улетела куда-то. Темно уже, не видать.
– Ужасно бестолковый, – вздохнула Лис. – Верно, Юрик?
– Нет, Филипп хороший, – тихо возразил Юр-Танка. – Вот если бы у меня был такой брат…
Все снова примолкли. А Филипп сказал с седла:
– Я тебе шарик не за лук отдам, а за так. Он тебе все равно пригодится, когда ты Ежикин потеряешь.
– Спасибо… Брось сюда плащ, Филипп. Мы расстелем, лучше будет сидеть.
2
Пока шли разговоры, Витька то и дело поглядывал на Цезаря: совсем ли пришел он в себя? Какой-то уж очень молчаливый стал. Но нет, кажется, все в порядке. Высушил у огня и натянул комбинезон. Сходил к сухостою за сучьями, подбросил в костер. Присел рядом с Витькой. Вдруг спросил:
– Как ты думаешь, уланы специально следили за нами?
– Что? – Витька не понял сразу. Уланы, Реттерберг – все это было так далеко сейчас. – Нет, не думаю… Скорее просто патруль. Они между собой грызутся, вот и рыскают везде…
– Может быть, – неуверенно вздохнул Цезарь. – Но зачем же мы тогда бежали?
– Тот, которого ты помнишь по спецшколе… Он же узнал тебя. Мало ли что…
– Да, пожалуй… Но, скорее всего, я зря перепугался.
«Скорее всего, не зря», – подумал Витька. Но сказал:
– Я тоже.
Когда развернули княжеский плащ, оказалось, что он очень большой. Из тонкой, но ласково-пушистой ткани. Все расселись на нем, кроме Рэма, который сидел на камне и следил за костром. Узкое лицо его с большим пухлогубым ртом казалось оранжевым от огня. Рэм глянул на всех поверх пламени.
– Что примолкли?
А примолкли просто так. Бывают такие минуты у костра.
– Жалко, Филипп где-то шастает, – вздохнула Лис. – А то порадовал бы опять нас историями: где бывал, что видел… Не поймешь, когда он правду говорит, когда сочиняет…
– По-моему, Филипп всегда говорит правду, – возразил Юр-Танка.
– Если бы… Витя, почему ты не слетаешь с ним хоть разок, не проверишь?
– Страшно, – сказал Витька и почувствовал, как вздрогнул Цезарь (они сидели теперь спина к спине). – Себе дороже…
- Предыдущая
- 29/40
- Следующая
