До конца своих дней - Бенедикт Барбара - Страница 22

• Предыдущая
• 22/91
• Следующая

Раф вскочил в седло и тронул лошадь. Дурак он будет, если примет предложение Эдиты-Энн. Раньше, когда он был молодым и глупым, он, может быть, и бросился бы спасать Гинни Маклауд, как какой-нибудь стародавний рыцарь, но сейчас-то он знает, что она вовсе не хочет, чтобы ее спасали, да и не заслуживает этого.

Раф поехал по направлению к протоке. Пора возвращаться домой. Пусть Маклауды сами разбираются в своих грязных делишках – ему некогда изображать из себя героя. Какое ему дело до того, что станет с этой заносчивой королевой Гиневрой? Все равно она рано или поздно выйдет замуж за своего Ланцелота – этого предотвратить нельзя. Раф усвоил урок, который она ему преподала.

Однако он не думал об обиде, которую Гинни ему нанесла. Ему виделось ее лицо, каким оно было в тот вечер, когда он ее поцеловал: нежное, залитое румянцем и невероятно уязвимое.

– Черт бы ее побрал! – бормотал он, пришпоривая коня. – Черт бы ее побрал! Черт бы ее побрал!

За несколько дней до турнира Гинни отправилась посмотреть, как Ланс тренируется. Она надеялась, что не зря потратила три часа на туалет. Красиво одеться ей было не просто: хотя в шкафу было много платьев, которые она носила до отъезда, чистых скоро не останется совсем.

Гинни берегла платье с розочками для особого случая, и, хотя оно было ей тесновато и его кружевная кромка на подоле волочилась по земле, она решила его надеть. Ей было настоятельно необходимо очаровать Ланса, чтобы тот очаровал Лавинию. Упрямая старая служанка отказывалась стирать ее вещи. Если Ланс не сумеет ее уговорить это сделать, Гинни скоро будет совсем нечего надеть.

Как только Ланс остановил лошадь, Гинни пошла к нему через поле, крутя на плече зонтик от солнца.

– Можно считать, что ты уже чемпион, Ланс Бафорд, – сказала она. – Ты так легко подхватываешь эти кольца – не представляю, кто может тебя победить.

Ланс широко улыбнулся и слез с лошади.

– На турнире это, наверно, будет сделать потруднее.

– Но ты же победишь?

– Разумеется.

Он взял лошадь под уздцы и продолжал, все еще улыбаясь:

– Неужели ты пришла сюда в такую жару для того, чтобы похвалить мою ловкость? Пошли-ка в тень, и ты мне скажешь, чему я обязан этой честью.

Гинни пошла рядом с ним.

– А почему это мне нельзя посмотреть, как ты тренируешься, Ланс Бафорд?

– Смотри, пожалуйста, тем более что ты сегодня прелестно выглядишь. Ты как-то по-новому причесалась?

Гинни вспыхнула от удовольствия.

– Да нет, – сказала она, не желая признаться, что целый час завивала волосы щипцами. – Но я тебе признательна за комплимент, особенно если учесть, что на мне старое платье. Мне скоро совсем будет нечего надеть, а Лавиния не хочет ничего стирать. Мне кажется, что она это делает мне назло. Она никогда меня особенно не жаловала. А вот ты ее мог уговорить на что угодно... – Гинни невинно похлопала ресницами. – Если бы ты ее попросил, она завтра бы перестирала все мои вещи. Ланс расправил плечи – ему явно польстили ее слова.

– Знаешь, а это мысль. Может быть, мне похлопотать за тебя?

– О Ланс, ты мой герой! – восторженно воскликнула Гинни.

Остановив лошадь около купы высоких дубов, Ланс показал на поле, где он только что тренировался.

– Погоди, то ли будет на турнире! Ты только представь себе, Гинни: трубы трубят, толпа восторженно вопит, а я галопом вылетаю на поле. А потом, победив всех своих соперников, я подъеду к тебе и опущусь перед тобой на одно колено. Там, перед всеми, твой Ланцелот потребует свой приз – твою руку. И мы тут же дадим друг другу брачный обет.

Увлеченная красочным описанием турнира, Гинни вдруг опомнилась:

– Как это? Нас поженят прямо на поле?

– Но ты же говорила, что хочешь, чтобы свадьба состоялась как можно скорее.

– Нет! То есть да, конечно, но я всегда представляла себе, что свадьба состоится в церкви, что на мне будет новое белое платье, что мы позовем сотни гостей, устроим роскошный бал. Я не хочу, чтобы меня обвенчали на пыльном поле.

Ланс нахмурился, потом напряженно улыбнулся.

– Ну конечно, любимая, я тоже хочу, чтобы у нас была пышная свадьба. Но зрители-то будут ожидать, что церемония состоится на поле, не можем же мы их разочаровать. Они будут ждать, что Ланцелот и Гиневра на их глазах поклянутся друг другу в вечной любви. Пусть себе развлекутся за свои деньги.

– Да, пусть, если эта церемония будет не всерьез, только для зрителей, – согласилась Гинни и с ласковой улыбкой добавила: – Но потом-то мы устроим настоящую свадьбу?

Ланс вздохнул с облегчением.

– Ну конечно, это будет не всерьез. Но надо, чтобы никто об этом не догадался. Положись на меня – твой Ланцелот все устроит.

У Гинни было странное чувство, она вроде бы и полагалась на него, но откуда это сосущее чувство сомнения?

– Но ты ведь обязательно победишь, Ланс? – спросила она. – Дядя Джервис говорит, что в списке уже тридцать участников, но я почти никого из них не знаю, и мне ни за одного из них не хочется замуж. О Ланс, вдруг меня отдадут какому-нибудь мужлану, который ест руками и храпит во сне!

– Я же тебе обещал! Клянусь, Гиневра-Элизабет, что я тебя никому не отдам.

Он произнес эти слова с пылкостью влюбленного, но Гинни они почему-то не успокоили. Странно все же, что в глазах Ланса ей видится меньше настоящего чувства, чем она увидела в глазах Рафа в тот вечер, когда он ее поцеловал.

– Ланс, – вдруг спросила она, – почему ты меня никогда не целуешь?

Он опешил и не сразу нашелся. Потом улыбнулся со своей обычной самоуверенностью.

– Что за вопрос? Разве ты не знаешь, что я тебя слишком уважаю, чтобы скомпрометировать?

– Знаю и очень это ценю, но почему бы тебе не поцеловать меня сейчас, когда нас никто не видит? Неужели тебе не хочется ощутить вкус моих губ? Неужели тебя эта мысль не возбуждает, неужели тебе не хочется познать... колдовское упоение?

Ланс помолчал, повернулся к лошади и начал что-то поправлять в сбруе.

– Конечно, но только подлец станет навязывать ласки любимой женщине до брачной церемонии. Поэтому я и хочу, чтобы мы поскорее стали мужем и женой.

– Да, но...

– Скоро все произойдет, Гинни, но нам надо потерпеть. С мрачной улыбкой он взял лошадь под уздцы.

– А пока что мне надо почистить Галахада – он весь в мыле. Прогуляйся со мной до Белль-Оукс, а потом я отвезу тебя домой в маминой коляске.

Гинни меньше всего хотелось встречаться с его деспотичной матерью.

– Нет, я лучше погуляю около дома. Скоро обед, и мне не хочется, чтобы папа на меня сердился за опоздание.

– Да, действительно уже поздно. Ну тогда я поехал. Гинни надеялась, что он предложит проводить ее до дома, и его слова только подогрели ее раздражение.

– Разве ты не собирался поговорить с Лавинией?

– Обязательно поговорю, только завтра утром. – Ланс вспрыгнул в седло с дежурной улыбкой на лице. – Надо же, чтобы у тебя к турниру был чистый носовой платок. Когда я пойду в бой, у меня на копье должен развеваться лилейно-белый залог твоей благосклонности.

Гинни виновато смотрела ему вслед. Его слова напомнили ей, что залог своей благосклонности она отдала другому. Как заставить Латура его вернуть?

И тут она увидела Латура, который словно вырос из-под земли, чтобы ответить на этот вопрос. Он наблюдал за ней, стоя под деревьями рядом со своим вороным жеребцом. Потом пошел к ней, ведя жеребца на поводу.

– Ланс рассказывал мне, как будет проходить турнир, – почему-то пустилась она в объяснения.

– Слышал.

Гинни смутилась, вспомнив свой разговор с Лансом. Оставалось только надеяться, что Раф не слышал, как она выпрашивала у Ланса поцелуй. А вдруг он, не дай Бог, даже понял, что она вспоминает, как он сам ее поцеловал.

– Что вы здесь делаете, мистер Латур? – спросила Гинни, чтобы переменить разговор.

Он оглянулся на голубеющую вдали протоку – дальнее болото.

– Опять забрался на чужую территорию? Собираетесь сдать меня властям?

• Предыдущая
• 22/91
• Следующая