Великий ум Марса - Берроуз Эдгар Райс - Страница 28
- Предыдущая
- 28/34
- Следующая
Гор Хаджус тронул меня за локоть.
– Пленный! – прошептал он. – Ты узнаешь его?
– Дар Тарус! – воскликнул я.
Да, это был Дар Тарус. Его тайное убежище нашли и арестовали его. Но что с Хован Дью? Его также взяли? Если так, то лишь после его смерти, потому что никто и никогда не сможет взять в плен свирепое животное, и не сможет оно выдержать плен. Я посмотрел, ища Саг Ора, но в храме его не было, и это дало мне надежду на то, что Хован Дью на свободе.
Колесница остановилась перед алтарем, и Закса сошла с нее, разомкнула цепь, на которой был Дар Тарус, затем бенсов увели к одной из стен храма за шеренгу малых идолов. Дар Таруса грубо потянули к алтарю и бросили на него, а Закса взойдя на него, приблизилась к воину и с руками, простертыми к Великому Туру, воззрилась на него, возвышающегося над ней. Как она была прекрасна! Как богато одета! О, Валла Дайя! Твой милый облик унижен жестокими целями дикого ума, захватившего твою оболочку!
Глаза Заксы остановились на лице Великого Тура.
– О, Великий Тур, отец Барсума! – закричала она. – Смотри на приносящих жертву. Мы перед тобой, Всевидящий, Всезнающий, Всемогущий, Единый! Не гневайся больше на нас в молчании. В течение столетий ты не удостоил нас, верных твоих рабов, ни единым словом. Никогда со времен Хор Сана, высшего жреца, взятого тобой в ту давнюю долгую ночь таинства, ты ни разу не разомкнул уст перед народом. Заговори же, Великий Тур. Дай нам знать, прежде чем мы погрузим вот этот кинжал в сердце нашей жертвы, что дела наши приятны для твоих глаз. Скажи нам, куда девались двое, которые пришли сегодня, чтобы убить твою высшую жрицу, открой нам судьбу Саг Ора. Скажи, Великий Тур, прежде чем я ударю! – и она подняла тонкий, длинный кинжал над сердцем Дар Таруса и посмотрела прямо в глаза Великого Тура.
И тут, как молния в небе, меня пронзило ни с чем не сравнимое вдохновение. Рука моя схватила рычаг, управляющий глазами Тура, и я стал вертеть ими, пока они не описали полного круга и не остановились на Заксе. Эффект был магический. Никогда до этого я не видел полный зал людей, так абсолютно ошеломленных и сраженных благоговейным страхом, как здесь. Когда глаза вернулись к Заксе, она казалось, окаменела, и медная кожа ее приняла мертвенно бледный оттенок. Кинжал непоколебимо оставался над сердцем Дар Таруса. В течение столетий никто не видел глаза Тура движущимися. Затем я поднес разговорную трубку к губам и по залу пронесся и загрохотал голос Тура. Как из единой огромной глотки прозвучал вздох собравшихся в храме, и все упали на колени и спрятали лица в ладонях.
– Мой приговор! – крикнул я. – Не ударяй, или я сам ударю тебя! Жертвоприношение – Туру!
Потом я замолчал, пытаясь придумать, как лучше использовать полученные преимущества. Согнутые головы со страхом, одна за другой, приподнимались, и испуганные глаза искали лицо Тура. Я дал им еще повод для дрожи, заставив глаза бога медленно блуждать по отворачивающимся лицам, и пока я это делал, меня осенила другая мысль, которую я тихим голосом передал Гор Хаджусу. Я услышал его хихиканье, когда он спускался вниз по лестнице, чтобы претворить мой план в действие. Снова прибег я к действию разговорной трубы.
– Жертвоприношение – для Тура! – загрохотал я по храму. – Тур убьет его собственной рукой. Погасите свет, и пусть никто не двигается под страхом смерти, пока Тур не даст разрешения. Ниц! Прячьте лица в ладонях! Кто бы ни увидел, будет ослеплен, когда Тур появится среди вас.
Снова все пали ниц, и один из жрецов поспешно погасил свет, ввергнув храм в абсолютную темноту, и пока Гор Хаджус был занят своей частью представления, я старался покрыть любой другой шум, который мог быть случайно им произведен, при помощи огня небесного красноречия.
– Закса, великая жрица, спрашивает, что стало с двумя, которые, как она полагает, пришли убить ее. Я, Тур, взял их к себе. Тур мстит. И Саг Ора я взял тоже. В облике огромной обезьяны я пришел и взял Саг Ора, и никто не узнал меня, хотя даже дурак мог догадаться, потому что где это слыхано, чтобы обезьяна могла говорить на человеческом языке, если ее душа не занята душой Тура?
Вскоре я услышал шум на лестнице подо мной, и моментом позже некто вскарабкался на крутую площадку.
А пока я полагал, что убедил их, так как это был именно тот вид логики, какой был принят в их религии. Я правда удивился бы, если бы это достигло разума сомневающегося человека, который сказал, что уши богов из камня.
– Все в порядке, – прошептал Гор Хаджус. – Дар Тарус со мной.
– Осветить храм, – приказал я. – Встаньте и смотрите!
Вспыхнул свет, и люди поднялись на ноги, дрожа от ужаса. Все глаза взирали на алтарь, и то, что они там увидели, казалось, сокрушало их. Некоторые женщины пронзительно закричали и упали в обморок. Все это убедило меня, что никто из них не принимал бога сколько-нибудь всерьез, и теперь, когда они предстали перед абсолютным доказательством его могущественной силы, они были полностью сбиты с толку. Там, где моментом раньше они видели живую жертву, лежал лишь покрытый пылью человеческий череп. Уверяю вас, что без объяснений это могло показаться сверхъестественным, так быстро Гор Хаджус пробежал от постамента идола с черепом жреца и вернулся, ведя с собой Дар Таруса. Я немного беспокоился, как будет реагировать на это Дар Тарус, не более искушенный в обмане, чем остальные фандалиане, но Гор Хаджус прошептал ему на ухо «Для Валлы Дайи», и он понял, в чем дело, и не сопротивлялся.
– Великий Тур сердит на народ, – объявил я. – Много лет они отрекались от него в сердцах своих, даже когда поклонялись ему. Великий Тур гневается на Заксу. Только Закса может спасти народ Фандала от уничтожения! Вон из храма! Никто тут не должен оставаться, кроме Заксы, высшей жрицы Тура. Тур должен поговорить с нею наедине.
Я заметил, что Закса изрядно съежилась от испуга.
– Разве джеддара, высшая жрица Тура, боится предстать перед своим господином? – спросил я устами Тура. Челюсть женщины дрожала так, что она не могла ответить. – Повинуйтесь! Или Закса и весь народ ее будут сожжены заживо! – Я сильно повысил голос.
Как неразумный скот, они повернулись и побежали к выходу, а Закса, с коленями, трясущимися так, что она едва могла стоять прямо, заковыляла, шатаясь за ними. Один из пэров увидел ее и толкнул назад, но она, визжа, бросилась за ним, когда он отошел. Тогда другие подтащили ее к алтарю и грубо бросили, а кто-то даже погрозил ей мечом, и я тут же громко предупредил, что джеддаре не должно быть причинено никакого вреда, если они не желают, чтобы гнев Тура пал на них. Они оставили ее лежащей у алтаря, и так слаба она была от испуга, что не могла даже подняться.
Моментом позже храм опустел, но еще до этого я закричал им вслед, чтобы они очистили весь дворец, потому что мой план требовал свободы и беспрепятственного передвижения и, чтобы никто не наблюдал за нашими действиями.
Моментом позже храм опустел, но только тогда, когда последний из них скрылся за дверью, мы втроем спустились из головы Тура и ступили на пол храма позади идола. Я быстро побежал к алтарю, с другой стороны которого на полу в обмороке лежала Закса. Она все еще не пришла в сознание. Я взял ее на руки и быстро рванулся назад к двери в стене за идолом – двери, через которые мы с Гор Хаджусом проникли в храм в начале дня.
Идя между Гор Хаджусом и Дар Тарусом, я поднимался наклонным коридором к крыше, где, как мы выяснили из разговора жрецов, были размещены королевские ангары. Если бы сейчас с нами были Хован Дью с Саг Ором, чаша моего счастья была бы полной, потому что в течение предыдущей половины дня казалось, что фортуна не только не обеспечила нам успеха, а даже отвернулась от нас.
У площадки, где были расположены апартаменты Заксы, мы остановились, и я заглянул вовнутрь, потому что долгое ночное путешествие, по моему предположению, должно было быть холодным, и телу Валлы Дайи надлежало удерживать тепло при помощи соответствующих меховых одежд, даже несмотря на то, что сейчас в нем обитала душа Заксы. Никого не увидев внутри, мы вошли, и вскоре обнаружили все, что нам было нужно. Когда я прилаживал тяжелое одеяло из меха флука на джеддару, к ней вернулось сознание. Сразу же она узнала меня, затем Гор Хаджуса, а потом Дар Таруса. Машинально она попыталась схватить кинжал, но его уже не было, и, увидев мою улыбку, она побледнела от гнева. Сперва она, вероятно, сделала поспешный вывод, что является жертвой мистификации, но вскоре сомнение проникло в ее мозг – она должно быть вспомнила кое-что из происшедшего в храме Тура, а это ни она, ни один из смертных не могли объяснить.
- Предыдущая
- 28/34
- Следующая
