Тотальное преследование - Басов Николай Владленович - Страница 20
- Предыдущая
- 20/77
- Следующая
Так Том впервые услышал полуофициальный термин «заливка». Впоследствии он решил, что это вполне удачная замена иноязычному термину – лодирование.
– Сосед по комнате посоветовал мне экономику, немного права, в той области, что касается предпринимательства, и, конечно… Нет, не знаю. Меня вообще-то интересуют общественные науки и, может быть, психология.
– Вы же инженер по образованию… Поэтому рекомендую вам ограничиться физикой и математикой. В наших программах они немного другие, чему учили вас, когда… В общем, вам должно понравиться, потому что будет знакомо.
– Знаете, – вынужден был признаться Том, – мне очень многого хочется. И совсем не того, чему я уже обучен.
– Понимаете, заливка знаний в ваши мозги – это довольно новая технология. Мы не все знаем о мозге, поэтому я бы посоветовал считаться с теми возможностями, которые наш, человеческий мозг имеет. Заливка, скажем, часов от семидесяти до ста по курсу физики оставит у вас след. Возможно, с пробелами, как если бы вы изучали физику лет пять, а то и пятнадцать – тут много очень индивидуального. К тому же, как я слышал, физику следует постигать с математикой, а это еще часов сто двадцать. Итого, даже эти науки заставят вас поработать у нас двести двадцать часов. – Доктор довольно неприятно пожевал свою паузу губами. – Могу сразу сказать, редко кто выдерживает даже тридцать часов. Следует считаться еще вот с чем: избыточные знания, как правило, игнорируются мозгом, поэтому необходимо здраво оценить и принять во внимание вашу способность сохранять концентрацию… Многие не выдерживают наших сеансов именно из-за их напряженности, хотя вы по всем параметрам могли бы рассчитывать на большие объемы информации.
– А инженерные разделы у вас имеются? – спросил Том.
– Есть механика, даже очень хороший раздел. После курса вам разобраться с любым механизмом будет так же просто, как с элементарной авторучкой. Есть также отличный раздел теплотехники. Есть и энергетика, что совсем близко к вашей основной специальности.
– А сокращенные курсы физики и математики, о которых вы говорили, у вас есть? Чтобы сохранить… способность концентрации для других разделов?
– Увы, фундаментальные науки у нас идут в полном объеме. – Доктор еще пожевал губами, и Том понял, что у него такая привычка обдумывать сказанное. – К тому же учтите: по нашим меркам вы не так молоды, все-таки двадцать шесть лет – это не восемнадцать. При лодировании играет роль и то, с каким эмоциональным настроем человек приступает к изучению той или иной области знаний. Если бы вы были художником, я бы порекомендовал вам курс истории живописи, может быть, фотографию, кино, в том числе мультипликацию, и, конечно, всякие смежные дисциплины: архитектуру, ваяние, общий дизайн и тому подобное. Все это в сумме градуировано у нас часов на триста работы, а это, как я уже говорил, очень много. А раз вы простой инженер…
– Хорошо, давайте остановимся на новой энергетике, на теплотехнике, и, если у меня еще останутся… ресурсы, я согласен на физику с математикой. Да, еще вы так здорово расписали механику, что я подумываю и об этом.
– Учтите, – доктор посмотрел на Извекова откровенно скептически, – вы только что перечислили объем знаний, который при самых свежих, молодых мозгах вам придется изучать часов четыреста. Не меньше.
– Но попробовать стоит? – попытался защититься Том.
– Посмотрим. Если коэффициент усвояемости у вас упадет ниже сорока процентов, мы истязание прекратим. Я для того тут и поставлен. – Доктор даже попытался улыбнуться, чтобы показать, что разговор завершен.
К вечеру того же дня Тома отвели на тестирование, как сказала сестричка, пришедшая за ним. Тестирование было простым. Извекову показывали нечто вроде карточек Роршаха, только сложнее, а он что-то говорил. При этом работа его мозгов контролировалась необычным шлемом, от которого толстый жгут проводов шел к непримечательному шкафчику, в каких в прежние времена выпускались примитивные компьютеры. Только нынче в таком шкафу должна была находиться начинка, соображающая не намного хуже, чем кибермозг, которым обычно оснащались большие космические корабли или, например, административное здание, где Том получал направление в этот пансионат. И при этом еще возникало подозрение, что здесь только устройство ввода-вывода, не больше. А основные «мозги» тех машин, которыми тут пользовались, находились где-то еще.
«Тогда понятно, зачем им тут такая охрана», – думал Том, осматриваясь и поджидая, что скажет протестировавшая его девица. А та не спешила. Извеков просидел в кресле, где и до этого уже находился часа два, пока его мучили всякими картинками, еще часа полтора, прежде чем она все-таки разжала губы и стала, не глядя на Тома, выкладывать, что у нее получилось. Говорила она со странным акцентом, хотя в целом вполне грамотно.
– Учили вас неважно, – заявила она, – можно признать, что плохо учили. У вас странная личностная карта. Вам об этом уже говорил доктор, он даже в ней засомневался. – Девица еще раз просмотрела какие-то схемы, графики и формулы, состоящие, кажется, из всех изобретенных когда-либо человечеством значков, вплоть до клинописи. – Впрочем, понятно почему… Детский травматизм, повышенная тяга к справедливости, неблагоприятный эмоциональный фон в последнее время, вплоть до депрессивных дыр… Ерунда! Пожалуй, он даже недооценивает ваши возможности. Думаю, часов четыреста вы выдержите.
– Он говорил, что мои прикидки на четыреста часов заливки – нечто ненормальное. Я, скорее всего, столько не осилю.
– Если постараетесь, то осилите. Я дам вам разрешение на такую… объемную заливку.
– Это включает все разделы, которые я просил? – осторожно, чтобы не спугнуть удачу, спросил Том.
– Кроме очень специальных. Но ученым вам уже не стать. Для нестандартного мышления нужна молодость, а этого у вас… Ну, посмотрим.
Извеков вернулся с тестирования обнадеженный, хотя его и раздражало слегка, что ему сегодня дважды говорили о том, что он – нестандартный. Как всякий нормальный инженер, Том знал: скорее всего, это означает какую-то слабину или отсутствие возможностей в каком-либо специфическом параметре. Но, с другой стороны, волноваться было рано, и он решил предоставить ситуацию ее естественному развитию и не торопился унывать.
Когда Том уже поужинал и, лежа на своей кровати, с легкой тоской раздумывал о том, что еще один вечер придется провести с гориллоподобным соседом, к тому же чрезмерно пьющим, дверь в номер вдруг открылась. Двое санитаров атлетического сложения буквально внесли соседа… Тот едва мог переставлять ноги, взгляд его был бессмысленным, на лице застыла маска плотного страха, почти ужаса.
– Что с ним? – спросил Том, сорвавшись с кровати, чтобы помочь санитарам уложить волосатого на кровать.
– Обычная вещь с новичком, – сказал один, расставляя ударения по-польски, на предпоследнем слоге. – А ведь всего-то ему залили два часа, при его-то раскладке на шестьдесят часов.
Волосатый сосед лежал трупом, лицом вниз. Санитары ушли.
«Здорово, – подумал Том. – Что же со мной-то будет, если этому экономику всякую и предпринимательство всего-то в шестьдесят часов определили, а он уже после двух… так свалился?»
Угнетенный произошедшим, Том спустился в большой холл, где находился телевизор. Тут обычно собирался народ, и хотя пансионат был большой, Извеков заметил, что время по вечерам там проводили не больше двух-трех десятков людей. Теперь-то он знал почему: остальные были не в силах даже с кровати сползти.
Взглядом уже поднаторевшего в пансионате жителя Том окинул собравшихся. Почти все были новичками, каким был и он всего три дня назад. Только теперь у Извекова впереди была работа – заливка, лодирование, – а у этих едва началась акклиматизация. Из присутствующих только одна девица приехала сюда, кажется, раньше Тома. И она, очевидно, уже проходила заливку. Выглядела девушка какой-то больной: под глазами залегли тени, губы запеклись. К тому же она была совсем не во вкусе Тома – тощая, едва ли не изможденная, высокая и плоская, как доска.
- Предыдущая
- 20/77
- Следующая
