Дамочка с фантазией - Арсеньева Елена - Страница 39
- Предыдущая
- 39/80
- Следующая
– Валентина, – назвалась она. – Меня зовут Валентина Залесская, ну а в то время я была еще Кукушкина. У меня тоже есть такая фотография, как та, о которой вы говорили. А насчет Сережи я узнала из газеты. Увидела мельком знакомое фото, прочла заметку – и так все к сердцу прилило, вы не представляете! Так захотелось Олега увидеть, сказать ему, как я ему сочувствую… И вам, конечно, я тоже сочувствую, очень-очень, – спохватилась она. – Сережа был у вас единственный ребенок? Вообще невозможно себе представить, как такое можно пережить… А Олег, он где? Не заболел? Жаль, что нет его здесь, – поддержать вас, когда так тяжело…
– Вы даже не представляете, до какой степени мне сегодня тяжело! – негромко вздохнула Ирина Петровна. – Просто невыносимо! Дело в том… понимаете, об этом еще никто не знает, но… вам я скажу, ведь вы с Олегом дружили, вы как бы не чужой нам человек. Вчера вечером Олег уехал в Москву, в командировку. Дело касалось его бизнеса, очень важное и срочное, такая встреча, которую пропустить нельзя. Он хотел пробыть там день, а вечером вернуться самолетом, чтобы успеть на Сережины сороковины. Но мне утром позвонили из Владимира, из милиции железнодорожной, и сказали, что Олега в поезде убили.
– Что?! – выдохнула Валентина. – Как… как же?
И онемела от внезапной догадки: «А ведь Долохов знал, что Олег погиб! Недаром говорил, что его не будет на сороковинах сына!»
– Они ничего толком не сказали, как и что, – сокрушенно покачала головой Ирина Пластова. – Там, такое впечатление, тоже не очень хорошо просекли ситуацию. Якобы какая-то женщина ехала с Олегом в одном купе и убила его пивной бутылкой. Какая грязь! К несчастью, Олег в последнее время очень… в общем, у меня были основания думать, что у него кто-то есть, какая-то женщина… Надеюсь, не та же самая, которая была в поезде! Хотя волей-неволей думаешь, что он ее тайком взял в поездку, они поссорились в купе, ну и… О господи!
Ирина Петровна всплеснула руками и выронила носовой платок, который минуту назад комкала в руках. Он упал в грязную лужу от растаявшего снега. Весь коридор столовой был покрыт такими лужами.
Тупо посмотрев на платок, Ирина начала было наклоняться за ним, но Валентина поймала ее за рукав:
– Ой, не надо, что вы делаете, там же дикая грязь. Погодите, у меня была пачка одноразовых.
Валентина принялась лихорадочно шарить по карманам пальто. Ее собственный платок, обыкновенный, тряпичный, ключи, зеркальце, кошелек, а это что? Вытянула из кармана зеленый бархатный очечник, поглядела на него недоуменно.
Думала она в эту минуту, понятно, не об очечнике, а об Олеге Пластове, которого, кажется, убила бабенка, спасенная и привезенная Долоховым.
И угораздило же его сбежать именно тогда, когда он так нужен!
– Что это? – недоуменно спросила Ирина Петровна.
– Это? – встрепенулась Валентина. – Очечник, но я представления не имею, откуда он у меня… А, вспомнила! Уборщица нашла его в моем кабинете после приема. Я машинально сунула в карман да забыла. Кто-то из пациенток оставил, видимо. Надо будет их поспрашивать. Ага, вот платки! Прошу!
Ирина Петровна осторожно вытащила платок из плотно сложенной пачки и спросила:
– На приеме? А кем вы работаете?
– Ну как же, – вздохнула Валентина. – По той же специальности работаю, что и в Пильно. Гинеколог я, тружусь на Московском шоссе в консультации. Заходите, если что не так.
Тут же ей захотелось ущипнуть себя за бестактность, которую допустила! Да женщины с такой болезнью, как у Пластовой, с гиперандрогенией, только и делают, что ходят к гинекологам, потому что нуждаются в постоянном гормональном лечении, если не хотят вовсе омужичиться! Надо ж ляпнуть такое, вот уж воистину, язык мой… А все из-за потрясения, которое она испытала, услышав о гибели Олега. Надо надеяться, Ирина Петровна поймет, в каком она шоке.
Но та вообще словно бы ничего не заметила. Промокнула одноразовым платочком свои покрытые густым пушком щеки, высморкалась и слабо улыбнулась Валентине:
– Спасибо за предложение. Возможно, я и впрямь приду к вам на прием. Только не знаю когда… А пока, извините, мне пора. Во-первых, последняя партия гостей сейчас появится, а потом мне придется ехать во Владимир. Сегодня же вечером. Сами понимаете зачем. Сперва труп сына опознавала, теперь – мужа. Черная полоса… Так что извините, до свидания.
Она еще раз с силой высморкалась, а потом бросила скомканный бумажный комок в ту самую лужу, где лежал ее прежний платок. Сдержанно улыбнулась Валентине, кивнула на прощание – и, путаясь в нелепой, слишком длинной юбке, ушла в малый зал столовой, где уже был накрыт поминальный стол для третьей смены гостей.
Интересную сцену могли наблюдать прохожие на пятачке близ Московского вокзала. Там сошлись в смертельной, без преувеличения, схватке – стенка на стенку! – двегруппы нищенствующей братии. С одной стороны – этобыли представители братской азиатской республики, некогда входившей в состав бывшего СССР. С другой – наши земляки, промышляющие беспочетным ремеслом попрошаек. Здесь можно было увидеть как «бывших „афганцев“ или „ветеранов чеченской кампании“, просящих милостыню на центральных улицах города, так и недоростков, до четверти века косящих под мальчуганов, избитых папашами-алкоголиками. В общем строю сражалась пара-тройка старушек, которые шестой десяток лет просят Христа ради помочь отстроить сгоревший дом, и дебелых мамаш, обремененных потомством, у которых неведомые злодеи украли на вокзале деньги и документы. Ну, о „безногих-безруких“ инвалидах-колясочниках и ползунах я уже не говорю.
Коляски оставлены были под присмотром одного из пацанов, а владельцы «личного транспорта» бились грудью с иноземной ратью. Итоги схватки, которая длилась около получаса и закончилась лишь после прибытия наряда милиции, впечатляют. Со стороны южных гастролеров – разбитые носы, подбитые глаза и разорванные ватные халаты. Крепко потрепали также космы бойким черноволосым женщинам.
Но это не идет ни в какое сравнение с нашими потерями. Само собой, носы, глаза, выдранные волосы и разорванная камуфля бывших «афганцев» – все это имело место. Однако «наши» понесли также урон в живой силе! На поле боя остался труп мужчины с ножевой раной. Никто даже и не заметил, кто именно, когда и как нанес ему меткий удар в печень. Возможно, это произошло непосредственно перед окончанием свалки. Возможно, в ее начале или разгаре. Часть нищенствующей братии, как отечественного производства, так и импортная, успела свалить, когда на горизонте появились блюстители порядка. Очевидно, среди сбежавших и был убийца. Найти его – задача, сами понимаете, не из легких! Ведь из бомжатских ночлежек, как в свое время «с Дону», – выдачи нет… Ситуация осложнена тем, что убитого никто из нищих не знает. Вообще не могут припомнить, откуда такой человек, во-первых, взялся среди сражающихся, а во-вторых, где, на какой точке он «промышлял». С виду он типичный Будулай, то есть цыган. Видимо, его будут искать прежде всего среди тех представителей кочующего племени, которые осели в наших краях. Однако что, если это гастролер? И табор его уже ушел, фигурально выражаясь, в небо, а проще сказать, откочевал в иные города и веси? Конечно, мы понимаем, что надежды правоохранительных органов отыскать знающих его людей через газету выглядят, мягко говоря, наивными, однако мы все же откликнулись на просьбу этих самых органов и поместили фото убитого в нашей газете. Женщин и нервных просят отвернуться. Узнавшие павшего героя могут сообщить об этом по телефону 02. Редакцию просьба звонками не беспокоить!»
Из газеты
Мир тесен, очень тесен, господа. Эту истину я усвоила давно. Но чтобы до такой степени…
Настроение у меня делается – хуже некуда. Оказавшись дома, в уютной, мирной, привычной обстановке, тем паче сев за компьютер – самое привычное для меня место обитания, – я что-то чрезмерно расслабилась. Рассуждая о случившемся со мной, даже предпринимая какие-то меры для своего спасения, я словно бы придумывала очередной сюжет для очередного детектива. И вот снова столкнулась с реальностью. В которой я живу, от которой спасаюсь… в которой ничего, ну ничегошеньки не понимаю!
- Предыдущая
- 39/80
- Следующая
