Продолжение путешествия - Арсаньев Александр - Страница 39
- Предыдущая
- 39/42
- Следующая
Но сделанного воротить было нельзя. Поэтому и думать об этом было нечего. И я уже собиралась хлестнуть доставшуюся мне каурую лошадку, когда стоявший рядом Василий спросил:
– Барыня, а как вас зовут-то?
И снова я сообразила с опозданием, что ему до сих пор не известно мое настоящее имя. Ведь в прошлый мой приезд он считал меня дочерью Павла Семеновича. Я на секунду задумалась и ответила:
– А называй как прежде – Натальей Павловной…
Не знаю, почему я так сказала, может быть, просто потому, что имя красивое. Или в память о так страшно закончившей свой век преступной, но по-своему несчастной женщине. Тем более, что мы с ней были похожи. Разумеется, только внешне.
Путь наш проходил мимо владений Орловского, и когда мой спутник узнал об этом, он неожиданно предложил:
– А почему бы двум заблудившимся джентльменам не заглянуть на огонек к князю?
– Вы это серьезно? – прокричала я ему в ответ, потому что разговор наш происходил на полном скаку.
– А почему бы нет? Тем более что у нас с собой есть пара убедительных доводов, – он достал из-за пояса пистолет и помахал им над головой, словно саблей.
Разгоряченные быстрой ездой, мы не могли размышлять трезво. Ритм погони заставлял нас мыслить стремительно и толкал на совершенно безрассудные поступки. Только этим я могу объяснить и саму идею Петра Анатольевича, и то, что она пришлась мне по вкусу. И мы без лишних слов повернули лошадей в лес. Это было настоящее безумие.
Пожалуй что так. И тем не менее – такой это был человек. А не будь она безумной – разве бы посвятила она свою жизнь столь странному для нормальной женщины делу? Да еще в середине 19 столетия? Вспоминая все глупости, что я совершил в своей беспутной жизни, я теперь догадываюсь, кому этим обязан. Тетушкина кровь – никуда не денешься.
Удивительно, как это мы не поломали себе головы. Ночью, в почти незнакомом лесу. Но, видимо, Силы Небесные в этот день были на нашей стороне. Кроме того – ночь была удивительно светлая благодаря полной луне, которая сопровождала нас всю дорогу от Лисицына до Лесного замка.
Соскочив с лошадей, мы подбежали к его дверям и несколько минут колотили в них, что было сил.
– Господи, кто там? – раздался, наконец, из-за двери испуганный женский голос. Знакомый мне по прошлому визиту в это страшное место. Это была все та же старая прислуга моей матери, ныне принадлежавшая Орловскому.
– Скажи своему барину, что ему грозит смерть, – закричал страшным голосом Петр Анатольевич. И я не поняла – угроза это, или оправдание нашего позднего визита.
Старуха ойкнула за дверью и некоторое время мы стояли в темноте.
Наконец, дверь со скрипом открылась и перед нами выстроилось несколько заспанных мужиков в исподнем. Некоторые из них показались мне знакомыми. Это была гвардия Орловского в полном составе. Причем вооруженная. У одного из них в руках был топор, а еще один недвусмысленно покачивал в руках вилы. Мы выхватили пистолеты и направили их на вооруженных людей.
– Не вздумайте убегать, – зловещим голосом прошептал Петр, – пристрелю, как кутят. – Дом окружен и сопротивление бессмысленно.
Он выражался немного замысловато для этого сброда, но мужики его поняли. Правда один из них все-таки попытался замахнуться на него топором, но я тут же ударила его кнутом по лицу, после чего у него не было ни желания, ни возможности повторять эту попытку.
Вспомнив о той страшной комнатке, в которой мне довелось в качестве пленницы провести в этом доме чуть ли не целый день, я подбежала к ее двери с широким засовом. На мое счастье, в ней никого не оказалось. Вырвав у одного из мужиков большую сальную свечу, я осветила каземат и у меня закружилась голова. Потому что весь пол и даже стены были забрызганы здесь кровью. И я догадалась – чьей.
Не спуская пистолетов с перепуганных насмерть мужиков, мы загнали их туда и закрыли дверь на засов. Знакомой мне старухи нигде не было видно, но она вряд ли представляла собой реальную угрозу.
– Где он может быть? – снова перешел на шепот Петр Анатольевич, и я не стала спрашивать, кого он имеет в виду.
– Вверх по лестнице, – кивнула я головой и подняла руку со свечой повыше.
Я ожидала, что Орловский встретит нас с оружием в руках, но, дорогой читатель, никакой батальной сцены вам прочитать не удастся. Орловский был пьян. Совершенно. И несмотря на ароматические снадобья – его спальня насквозь пропиталась тяжелым сивушным запахом. Поэтому нам потребовалось немало драгоценного времени и целое ведро холодной воды, чтобы привести его в чувство.
Я немного поостыла к тому времени и мысленно стала задавать себе вопросы: «что мы здесь делаем и чего добиваемся?» Ответить на них было не так-то просто, потому что мы даже приблизительно не представляли себе цели своего налета.
«Мы действуем, как разбойники, – думала я, – но не собираемся же мы убивать этого человека?»
Не знаю, как Петр, но у меня таких мыслей точно не было.
Хотя если попытаться проанализировать бессознательные порывы души – то, как это ни страшно звучит, но все-таки нужно будет признаться, что смерти Орловского я желала. И что бы ни писал по этому поводу Дюма, инстинкт или голос крови, шепчущий нам «кровь за кровь, зуб за зуб» очень часто определяет наши поступки, особенно в экстремальных ситуациях.
Наконец, Орловский очухался, во всяком случае, стал что-то соображать.
– Какого черта? – осипшим голосом спросил он, пытаясь разглядеть в полутемной комнате, кто мы такие.
В этот момент я увидела свое отражение в зеркале. Мои совершенно не мужские волосы выбились из-под головного убора. И за мужчину меня мог бы в эту минуту принять только совершенно ненормальный или уж совсем пьяный человек. Чтобы не продолжать далее этого бессмысленного маскарада, я сняла его с головы и волосы рассыпались у меня по плечам.
– Люси, – завопил неожиданно Орловский, приняв меня за убитую им женщину, – опять ты здесь!
И в этот самый момент я поняла, почему он пребывал в столь безобразном состоянии. Насколько мне было известно, до этого Орловский никогда не злоупотреблял вином. Каким бы он ни был чудовищем, но то, что произошло у него в замке два дня назад, видимо, до сих пор стояло у него перед глазами. Как это у Пушкина – «и мальчики кровавые в глазах…»
Судя по выражению животного ужаса в его глазах, я была права. И дело тут даже и не в нашем с Люси сходстве. Просто ее он видел во сне и наяву. А уж в каждой оказавшейся рядом женщине – просто наверняка.
Он отмахнулся от меня, как от привидения, видимо, осознав свою ошибку.
– А… – скривился в страшной беззубой улыбке он, и только теперь я поняла, что его безукоризненные зубы были фальшивыми, – прекрасная незнакомка, что же вы в прошлый раз так неожиданно исчезли?
Теперь постаревший, опухший, с провалившимися губами, в мокрой ночной рубашке, он уже не вызывал у меня никаких чувств, кроме отвращения.
– Пойдем отсюда, – предложила я Петру, и, может быть, мы на самом деле ушли бы в этот момент, если бы Орловский не заорал:
– Какого черта? Проваливайте, пока я не приказал вас прикончить.
Он еще плохо ориентировался в окружающей обстановке, предполагая, что может вызвать охрану.
– Что? – обернулся Петр. – Вы хотите и нас убить. Так же, как и Люси? Я вам этого не советую.
– Какую Люси? – отшатнулся от него Орловский. – Не знаю никакой Люси.
Оказывается, испугать его было вовсе не трудно. Он с такой наглостью совершал свои преступления, надеясь, что об этом никогда и никто не узнает. И на самом деле, если бы не случайно оказавшийся рядом в ту ночь Василий, кто бы стал разыскивать эту женщину здесь, в лесу? У такого уважаемого человека? Тем более, что и часть полиции, и сам губернатор были его хорошими друзьями. У кого бы язык повернулся обвинить его в смерти беглой преступницы?
– Как? Вы уже забыли? – вступила в разговор я. – Ну, как же, князь, вспомните, она же так кричала. Наверное ей было очень больно. Как это было? Вы резали ее на кусочки? Или истязали кнутом? И это вы называете изысканными наслаждениями? Вы обещали мне неземное блаженство… Так вот, что вы называете неизведанными ощущениями…
- Предыдущая
- 39/42
- Следующая
