Дитя пламени - Эллиот Кейт - Страница 12
- Предыдущая
- 12/139
- Следующая
Аромат, исходящий от него, был сладок, подобно дикой розе; его ухо, то, которое она видела, было небольшое и аккуратное, подобно прекрасной морской раковине, привезенной торговцами с севера; губы его были слегка лилового оттенка, будто недавно он очень сильно замерз.
Адика заговорила очень тихо, боясь потревожить его.
— Он пришел из мира мертвых?
Поскольку он лежал полуотвернувшись от нее, трудно было определить форму его лица.
— Он туда стремился. Но теперь он здесь.
Адика нежно положила руку ему на плечо, у него были крепкие мужские бедра и ягодицы, но она до сих пор не могла осознать, что перед ней лежит мужчина. Только ее охваченное предчувствием сердце радостно затрепетало в груди. Ветер дул через камни, разгоняя клочки тумана, бесследно таявшие под яркими лучами солнца, все выше поднимающегося на небосклоне.
Трудно было произнести даже слово, ведь и сейчас зародившаяся надежда разбивалась о крепкую стену ее страхов. Голос ее задрожал, когда она наконец, сделав над собой усилие, неуверенно спросила:
— И он останется со мной до самой смерти, Великая?
— Да, он останется с тобой до твоего последнего дня.
Спокойные слова Священной поразили ее подобно неумолимой беде. Адика заплакала, присев на корточки, чтобы удержать равновесие, поэтому не заметила, как он приподнялся с земли, оперевшись на локти, и внимательно посмотрел на нее. Он выглядел таким же удивленным, как и она, но казался таким ошеломленным, словно его тяжело ударили по голове. Он был очень бледен, как человек, перенесший серьезное заболевание, а на левой щеке краснело небольшое пятнышко в форме розы, таким клеймом люди народа Лошади обычно отмечали свой домашний скот. Но несмотря на нездоровую бледность и красное пятнышко на щеке, у него было приятное лицо, яркое и выразительное.
Прежде чем она поняла, что он собирается сделать, он мягко провел пальцем по шраму от огня на ее щеке и смахнул застывшую слезинку. Прозрачная влага настолько удивила его, что он громко вскрикнул и интуитивно прикоснулся пальцем к губам, пробуя на вкус соленую слезинку.
— Кто ты? — спросила Адика. — Как тебя зовут? Скажи, если можешь.
Его глаза широко распахнулись от изумления. Он ответил, но слова, что срывались с его губ, не были похожи ни на один язык, который она знала или когда-либо слышала. Быть может, на этом языке говорили в стране мертвых, и он был совершенно непонятен тем, кто пребывал в срединном мире, известном живым людям.
Он неуверенно оттолкнулся руками и коленями от земли, сел на корточки и только тут осознал, что совершенно обнажен. Он схватил одну из вещей из кучи лежащих от него на расстоянии вытянутой руки, но как только пальцы его коснулись влажной ткани, пропитанной его кровью, он издал душераздирающий крик и отполз назад, оглядываясь по сторонам, будто искал поддержки Священной.
Но среди камней не осталось и следа присутствия Священной. Ее сова тоже бесследно исчезла.
— Пойдем, — сказала Адика, протягивая ему обе раскрытые руки с обращенными вверх ладонями в знак мира. — Никто не причинит тебе здесь вреда.
Собаки даже не шевельнулись, а он продолжал сидеть на земле, скрестив ноги и скромно положив руки на колени. Желая показать ему, что она человеческая женщина, Адика сняла свои золотые рога, развязала бронзовый пояс и отложила их в сторону. Он смотрел на нее настороженно-почтительно, но в глазах его не было того страха, с которым посматривали на нее деревенские жители, среди которых она выросла и провела большую часть своей жизни. Либо он до сих пор был смущен, либо не испытывал перед ней страха. Если он шел по тропе, ведущей в земли мертвых, быть может, он больше не боялся никакой злой судьбы, которая могла нависнуть над ним в стране живых.
В воздухе повис тяжелый запах крови. Ярко-алые пятна, которые покрывали одежду незнакомца, брошенную кучей на траве, только сейчас начали высыхать и темнеть. Несмотря на то что под ребрами у него краснел свежий шрам, рана была ужасной, но искусно залеченной и не кровоточила. Собаки были совершенно целы и невредимы.
Откуда же появилась кровь?
— Это принадлежит тебе? — спросила Адика, осторожно касаясь ближней к ней вещи. Шерсть засверкала мареновым золотом, и когда она встряхнула его тунику, то под расплывшимся кровавым пятном узнала изображение духа, запечатленного на золотом одеянии: грациозный и могущественный лев, вытканный черными нитями по золотой поверхности туники.
Он отпрянул назад, разглядев изображение на одежде. Лицо его было настолько выразительным, будто душа наполнила собой все его физическое тело от самого сердца до поверхности кожи, а не была сокрыта где-то в потайных глубинах, что было характерно для большинства людей. Быть может, он никогда и не был человеком, но дух его, принявший сейчас человеческое обличье, был духом воина, который когда-то носил эти одежды и погиб в них. Возможно, он убил того человека, который был облачен в них, а теперь испытывал ужас от нахлынувших воспоминаний о своей жестокости.
Адика осмотрела вторую вещь из окрашенной шерсти, еще больше пропитанную кровью, чем одежда с изображением льва, что, скомканная, лежала в стороне. Под ней Адика увидела кожаный пояс с выгравированными на нем маленькими львами, украшенный бронзовой пряжкой в виде оскаленной львиной морды. Его обувь, искусно сделанная из мягкой кожи, лежала в стороне вместе с двумя длинными кусками ткани с кожаными нашивками, что, как она догадалась, было хорошо сшитыми штанами.
Откуда его люди знали и умели так искусно шить? Почему они не объединились с человечеством в борьбе против Проклятых?
Под одеждой из тонкой шерсти лежало одеяние, сплетенное из маленьких металлических колечек, они были бледного цвета, но не из серебра, олова, бронзы или меди. Одеяние было тяжелое, колечки звенели множеством голосов, когда Адика подняла его с земли. У него был тяжелый, необычный запах. Подобно накидке с изображением льва, в этом одеянии тоже были отверстия для головы и рук, и оно ниспадало практически до колен взрослого человека. Быть может, это был и не металл, а магическое заклинание, облеченное в физическую форму с тем чтобы защищать тело воина. У Адики заболели плечи от усилий и напряжения, прилагаемых ею, чтобы удержать его на весу, она опустила одеяние на землю и взяла в руки нож, скрытый под кучей одежды.
Не камень, не медь, не бронза: в металлической сущности этого ножа не было того непримиримого огня, таившегося в бронзовом мече, который она подобрала у тела мертвого Проклятого. Он был слеп, с бессердечной душой, холодный, словно зимние снега, безжалостный, подобно огромным змеям, которые извиваются в морских глубинах и целиком заглатывают суденышки рыбаков: испытывая голод, они устраивают себе кровавое пиршество, после чего замирают на некоторое время в безмолвном ожидании, пока жажда крови вновь не охватит их.
Но каким же образом появилась кровь на одежде? Удивительно, но каждая из вещей была покрыта засохшими бурыми пятнами.
Адика оглянулась назад, надеясь, но все же страшась найти ответ в выражении его лица. Но как любая молодая женщина, которая на протяжении долгого времени не испытывала наслаждения, обратила внимание на его тело.
Он давно уже был не ребенок, чтобы спокойно бегать обнаженным под теплыми лучами летнего солнца.
— Подожди здесь, — сказала Адика, жестами показывая, что она собирается уйти и тут же вернуться.
Когда она поднялась, шнурки, из которых была сделана ее юбка, скользнули в сторону от дуновения ветерка, открывая стройные красивые ноги. Он покраснел, что легко было заметить на его бледной коже. Она быстро отвела глаза в сторону, пытаясь скрыть вспыхнувшую в них надежду. Считает ли он ее привлекательной? Действительно ли Священная привела ее будущего супруга? Адика поспешно собрала священные атрибуты и скрылась в своем шалаше, где сложила в кедровый сундук золотые рога и бронзовый пояс, после чего вернулась к нему, держа в руках льняную тунику.
Он все так же сидел на земле со скрещенными ногами, склоненной головой опираясь на руки, и отдыхал. Услышав звуки ее шагов, он поднял голову, по щекам у него струились слезы. Он не был мертв, потому что умершие не могут плакать.
- Предыдущая
- 12/139
- Следующая
