Подземная пирамида - Леринц Ласло Л. - Страница 11
- Предыдущая
- 11/97
- Следующая
Несколько часов спустя я уже рассматривал подробную схему бывшего Университета Санта-Моники с при – надлежавшими ему институтами.
Я смотрел и смотрел на эту пропасть зданий, факультетов, институтов и все больше начинал терять уверенность. Если я до сих пор не чувствовал, что ищу иголку в стоге сена, то теперь как раз время было это почувствовать.
Я вздохнул и решил отбросить корпуса Университета. Маловероятно, чтобы кто-либо приводил сюда ребенка в конце недели. С другой стороны, если его забирали домой…
И я поскорей переключился на институты. Их было ровно двенадцать. Проблемами медицины занимались три, психологией – еще три, один был археологический, один искусствоведческий и один геологический.
Я растерянно смотрел на бумаги, словно только от них и ждал помощи. Малыш Ренни… Черт побери! В каком же месте ты мог скрываться тогда?
Потом решил, что мне пора познакомиться с внутренней структурой институтов Университета Санта-Моники. 8 конце концов, я трачу деньги Джиральдини.
Бесспорно, я узнал из бумаг много интересного, но несомненно было и то, что ничего из этого я не мог связать с маленьким Ренни.
Все же в первую очередь я занялся геологическим институтом, потому что, пожалуй, именно там должен был быть ключ к разгадке. На чем я основывал свое предположение? На тех странных словах, произнесенных вчера миссис Мантовани, что, мол, та молодая пара, которая привезла назад маленького Ренни, однажды была в одежде, похожей на военную. Я где-то слышал, что геологи, или спелеологи, или не знаю кто там еще, тоже носят такую одежду, когда отправляются в серьезную экспедицию. Итак, искать следует здесь и нигде больше!
Я искал, искал и ничего не находил. После обеда я уже знал все на память. Знал, например, имена начальников и подчиненных только все еще понятия не имел, для чего мне это нужно. Но я был уверен, что решение задачи следует искать в институтах.
Пообедав чем-то на скорую руку, я снова углубился в бумаги. Институт египтологии Университета Санта-Моники. Директор – Петер Силади. Состоит из двух секций египетского древнего царства и секции эпохи нового царства. А каждая из них в свою очередь…
И тут вдруг я оторопел. От волнения на глаза навернулись слезы и заслонили лежавшие передо мной бумаги.
Как там сказала миссис Мантовани? Один был рыжим, высоким мужчиной, с великолепным чувством юмора, а другой – с мрачным лицом, длинный, с черной бородой, каланча. Подшучивали над всеми и часто друг над другом. Непонятно почему называли друг друга «древнее царство» и «новое царство».
Я повалился на тахту, чтобы отдышаться. Черт побери! Ну, конечно же, археологи! И с одеждой защитного цвета сходится. Ведь и археологи работают на открытой местности. Хотя я не мог взять в толк, что могли искать египтологи в защитной одежде в окрестностях Санта-Моники. О, дьявольщина!
Тут снова затрезвонил телефон. Я снял трубку. Это был Джиральдини.
– Узнали что-нибудь, Нельсон?
Странно, но в его голосе не было нетерпения.
– Ничего. Но я работаю, не бойтесь за свои деньги.
– О'кей. Все еще следят за вами?
– Не имею понятия. Я еще не выходил сегодня.
– Ага.
– Не бойтесь за деньги, я и дома работаю.
– О'кей! Если что – только скажите. И не удивляйтесь, если с теми, что прицепились к вам, случится несчастье. Идет?
– Это ваше дело. Пока.
Я спустился в холл, купил газету, затем зашел в телефон-автомат и набрал номер таксиста. Бог его знает, видно, пришлось мне по сердцу, как он в носу ковыряет.
К тому же мне очень не хотелось, чтобы нас подслушивали.
Я не спеша вышел на улицу перед гостиницей погреться на солнышке. Подождав минут пятнадцать, я увидел, как мой молодец выруливает к гостинице, приветствуя меня так, словно мы были старинными знакомыми.
– Доброе утро, сеньор. Чудесная погода сегодня, Я сел в такси, назвал первое место, которое мне пришло в голову, и откинулся на спинку сиденья.
– Как вас зовут? – спросил я его.
– Рамоном, сеньор.
– Вы мексиканец?
– Предки мои были, сеньор. А их предки переехали в Мексику из Перу. Так что я инка, сеньор.
– Я могу вас называть Рамоном?
– Очень обяжете, сеньор.
Его вежливость была такой же безукоризненной, как у метрдотеля из «Вальдорф Астория».
– За нами следят, Рамон?
Он посмотрел в зеркало, затем тихо пробормотал:
– Так мне трудно понять. Но если вы позволите крутануться пару раз…
– Давайте, смелей!
Он крутанулся пару раз – это значило, что мы вихрем промчались по нескольким узким переулкам с небольшим движением. И, наконец, покрутившись так с четверть часа, мы выехали на главную улицу.
Рамон обернулся и подмигнул мне.
– Если и следили, то я оторвался от них. Я попросил остановить машину под тенистым деревом, но не стал выходить.
– Сколько лет вы живете в городе? – спросил я водителя.
– Ну… с детства. Лет тридцать. Тогда мы как раз переехали сюда из Росарио. Из Росарио, что в Штатах. Знаете, мой отец…
– Хорошо. Вы говорите, что в то время в городе еще был университет?
– В Росарио?
– Да нет же. В Санта-Монике. В этом городе, здесь.
– А,это1 Конечно, был, Университет Санта-Моники. Там, где детский приют. У черта на куличках.
– Вы часто ездили туда?
– Не слишком. Сотрудники университета жили в пригороде. Профессора в частных домах, а студенты – в университетском городке. Время от времени приходилось кого-нибудь подвозить туда. Главным образом, в начале семестра. Некоторые приезжали поездом из другого города, и с вокзала брали такси до университетского городка. Честно говоря, я редко стоял у вокзала. Мало хорошего в таких поездках. Студенты не особенно щедры на чаевые, а назад пассажиров совсем не бывало. Только начинающих таксистов можно было еще уговорить на такую поездку.
– Но, все-таки, иногда можно было подзаработать такой поездкой?
– Крайне редко.
– Может быть, все-таки, вы помните что-нибудь? – не отставал я.
– Зачем вам нужно?
– Ну… скажем, затем, чтобы знать, как все это выглядело.
Он растерянно почесал макушку.
– Честно говоря… Думаю, что это было похоже на любой другой университетский городок. Студенты жили в деревянных домиках, на территории городка. Дома были помечены греческими буквами, просто не было никого, кто не выучил бы их. Я однажды… А, да ладно. Все это было, как огромный парк. Одних научно-исследовательских институтов не проехать – не пройти. Это-то и стало причиной большой беды.
– Большой беды?
Он обернулся и с подозрением посмотрел на меня.
– Вы еще не слышали?
– Я впервые в Санта-Монике.
– Пардон, сеньор. Так вот, случилось, что весь университет сгорел до основания.
– Что вы говорите?
– Сгорел. С тех пор в Санта-Монике нет университета.
– Когда это было, примерно?
– Так, лет восемнадцать назад. Но можно и точно установить. Все газеты только об этом и писали. В таком маленьком городишке большое событие и то, если загорится мусорный ящик, не говоря уже об университете!
– Вы говорите, все сгорело?
– Научно-исследовательские институты и университетские корпуса дотла. К счастью, студенты не пострадали. Их квартиры были довольно далеко от пожара.
– А… как это случилось?
– Поджог. Виновника же поймали. Я почувствовал возбуждение.
– Значит, поймали. И кто же был этот сумасшедший?
– Вы точно сказали. Это был сумасшедший. К сожалению, не помню его имени. Дело тогда разбиралось в суде. Какой-то дуралей несчастный из Индианаполиса. Кажется, он проучился один семестр и сбрендил. Суть в том, что его исключили. Он уехал, а потом вернулся и поджег все хозяйство.
– Как, черт возьми, ему удалось сделать это так основательно?
– Случайно. Этот губошлеп набрал пакли для поджога. Насколько мне помнится, большой беды не случилось бы. Но этому сдвинутому повезло, а университету – несчастье. Он забросил пучок пылающей пакли в окно одного из подвалов, и пакля упала прямо в чан с какими-то реактивами, а крышкой чан забыли накрыть. Реактивы вспыхнули, а остальное уж пошло как по маслу. Все институты загорелись один за другим!
- Предыдущая
- 11/97
- Следующая
