Выбери любимый жанр

Мастер силы - Жвалевский Андрей Валентинович - Страница 3


Изменить размер шрифта:

3

Подчинённые получили неплохое выходное пособие и разъехались в последний отпуск — в основном на дачи. Леденцов отдыхал тоже скромно, в Болгарии. Там же он и встретил 18 августа. По возвращении он обнаружил, что банки раздавлены дефолтом, конкуренты не знают, куда и как продать товарные запасы, а “Мулитан” — единственная контора, не потерявшая ничего при кризисе.

Покончив с недавним прошлым, Леденцов попытался выудить что-нибудь из детства. Попадались всякие мелочи: выигрыш в “Спортлото”; новые джинсы; спортивно-олимпиадные достижения.

Емельян Павлович окинул взглядом список и довольно хмыкнул. Похоже, жизнь проходила под его диктовку. Правда, он никогда ничего особенного не требовал от неё. Боялся. После случая с пирсом и… с Андрюхой Мартовым. В день похорон Мартова ему впервые стало по-настоящему страшно.

5

Покончив с историей, Емельян Павлович приступил к инспекции настоящего. Леденцов даже решил поставить эксперимент.

Он уединился в кабинете, сосредоточился и принялся мысленно заклинать: “Ольга! Войди! Войди, Ольга!” Ничего не получилось. Секретарша, как и предположил Иван Иванович, была вышколена, как хороший джинн, и появлялась у начальника только после прямого приказания. “Наверное, плохо сосредоточился, — решил Леденцов, — пейзаж отвлекает. И воробьи разгалделись. Солнышко жарит. Вот бы сейчас пива!”

Ради такого дела он прошёлся по офису. Обычно Емельян Павлович не надоедал подчинённым своим присутствием, а делами заправлял с помощью двух заклинаний: “Всё будет хорошо” и “Деньги не проблема”. Когда кто-нибудь из персонала прибегал к нему с неотложным делом, Леденцов кивал и использовал первое заклинание. Если человек не успокаивался и начинал рассказывать об убытках — применял второе.

Для начала Емельян Павлович двинулся в бухгалтерию. Там стоял холодильник, который его сотрудники использовали для хранения всякой обеденной снеди. Пива там, конечно же, быть не могло, но вполне сгодилась бы и холодненькая минералка.

Пиво — местное “Жигулёвское”, в запотевших бутылках — красовалось на верхней полке. Емельян Павлович огляделся в поисках хозяина. Представительницы слабого бухгалтерского пола отпадали. Пиво могло принадлежать только системному администратору Володьке, притаившемуся в углу за огромным монитором. Тем не менее, Леденцов обратился ко всем:

— Дамы и господин! Чьё пиво?

Бухгалтерши не отреагировали. Володька сделал честные глаза.

— Ругать не буду, — пообещал Леденцов, — только отхлебну. Потом верну, хорошо?

Сисадмин засопел и… вытащил (как показалось директору, из компьютера) банку “Будвайзера”.

— Тут почти ничего не осталось, — сказал он и потряс банкой.

— А можно, я холодненькое возьму? Тут две бутылки.

Володька мигом оказался рядом с холодильником. Раньше Емельян Павлович не замечал такой прыти в его долговязой фигуре. Разве что во время ежедневного сеанса игры в “Контрстрайк”.

— Это не моё, — протянул сисадмин, — я такое не пью. Кстати, нужно видеокарту поменять, а то “Эксель” глючит.

Леденцов не поленился, лично обошёл все подразделения. Пиво обнаружилось у двух менеджеров, но не “Жигулёвское”, а исключительно импортное. Менеджеры хором утверждали, что купили его для употребления в домашних условиях.

— Урежу я вам процент, — сказал Емельян Павлович, — слишком много заколачиваете: иностранного производителя поддерживаете, а местным “Жигулёвским” брезгуете!

В конце концов, он пришёл к тому, с чего нужно было начинать, — обратился к Ольге. Секретарша, хоть и сидела в приёмной, знала о перемещениях всех сотрудников и даже о состоянии их физического и духовного здоровья.

— Пиво? Бутылочное? Сегодня никто не приносил.

— А вчера, значит, приносили?

Оля преданно заморгала.

— Распустил я вас, — сказал Леденцов. — Я вас распустил, я вас и запущу.

Секретарша слышала эту шутку раз десять, поэтому не хихикнула, а только улыбнулась.

— И вот ещё что, — директор повертел в руках бутылку, доставленную на опознание, — у вас сохранилась визитка Ивана Ивановича? Ну, того сумасшедшего, который предостерегал вас от беременности?

— А зачем вам?

— За пиво хочу поблагодарить.

6

“Зря я себе всяких глупостей нафантазировала, — Катенька злилась на себя без нужной экспрессии, — мужчина моей мечты… рыцарь на белом коне… богатый джентльмен…”

Злиться было уже поздно. По всем мелким приметам выходило, что доживает она в неге и довольстве последние денёчки. Да и чёрт с ним, с довольством! Она готова была жить безо всякого довольства, зато с Палычем!

За окном шёл дождь. Он не падал, а существовал. Заполнял собой все пространство. Дождём стали воздух вообще и небо в частности. Ещё утром жарило, как в фирменном вагоне, даже парило, но к вечеру вместо очищающего весеннего ливня повисла гиблая осенняя изморось. А может, и утром было мерзко и мокро, просто она не помнит? Катенька на всякий случай скосила глаз на настенный календарь — вдруг ей только показалось, что настала весна? Вдруг в этом году сразу после зимы запланирована осень? Календарь врал, что заканчивается март. Но у Катеньки лета уже не будет. Какое лето без солнца? А солнцем, Солнышком раньше была она. Палыч так называл её в минуты мягкой любовной усталости, когда она лежала возле него, взмокшего и глуповатого. И гладила его по редкой шерсти на груди. И целовала в ключицу. А он произносил тихо, с оттяжкой: “Со-о-о-олнышко…”

Катенька замотала головой и высморкалась. Пора было с этим кошмаром завязывать. Она ещё на восьмое марта все поняла, когда он притащил в подарок безвкусную золотую цепочку. Если мужчина за год близости не понял, что его избранница предпочитает серебро, — это знак! Тогда она все поняла, но решила не поверить. Закрыла глаза и придумала, что ей нравятся толстые золотые цепочки.

Но дальше пошло хуже…

Катенька поняла, что сейчас она снова пойдёт обновлять соль на ранах. Нужно чем-то себя отвлечь, например, убрать в комнате. Весь пол завален обрывками дорогого глянцевого журнала. Толстые страницы рвались неохотно, только по одной за раз — и это было удачно. Катенька смогла израсходовать всю накопленную ярость на один-единственный номер “Космо”.

Когда обрывки на полу заняли положенное им место в мешке для мусора, Катенька подняла глаза на стену. Ещё одну бумажку следовало бы сорвать и отправить в утиль, но она медлила. На бумажке были написаны четыре цифры: 38-02. Номер той чёртовой машины, который должен был определить судьбу Леденцова и Катеньки. Ей всё казалось, что есть способ свести эти цифры к общему знаменателю (или как оно там называется?). Ответ плавал где-то рядом, следовало выполнить всего одно действие — и круглое, помпезное 38 превратилось бы в маленькое тревожное 02.

Катенька не стала срывать листок. Она снова подошла к окну, прижалась к стеклу лбом, да так и стояла, уставившись в одну точку. Постепенно эта точка проступила сквозь серую мокроту. Она оказалась куполом строящейся церкви, вроде бы православной. Катенька не слишком в этом всем разбиралась, но сейчас вдруг обратилась к дырявому куполу с речью:

— Слушай, Бог, я никогда тебе ничего не говорила… Сделай для меня одну вещь. Нет, не возвращай мне Палыча. Всё равно уйдёт. Только сделай так, чтобы он сегодня вечером оказался у меня. Я его обниму крепко-крепко и не отпущу никуда. Он возьмёт себе отпуск на неделю, и всю неделю мы будем только вдвоём. Только неделю, ладно?

Довольно долго ничего не было слышно. Потом на дереве под окном мерзко, с бульканием каркнула ворона.

В квартире никого не было, но Катеньке стало стыдно и противно. Она отвернулась от окна и пошла мыть пол. “Не нужно было отгул брать, — подумала Катенька, — на работе как-то отвлекаешься”.

3
Перейти на страницу:
Мир литературы