Убитая пирамида - Жак Кристиан - Страница 51
- Предыдущая
- 51/73
- Следующая
– Осмелился.
– Отнеситесь к его словам всерьез.
– Они меня напугали.
– Пазаир полюбит только один раз. Он из той породы людей, что влюбляются до безумия и всю жизнь в себе это безумие лелеют. Женщине их понять трудно, ей надо привыкнуть, освоиться, повременить, прежде чем брать на себя обязательства. Пазаир – это неистовый поток, а не пучок вспыхнувшей соломы. Его страсть не ослабнет. Он неловок, то слишком робок, то слишком тороплив, но всегда абсолютно искренен. Он никогда не шел на любовные интрижки, его не влекли приключения, потому что его удел – великая любовь.
– А если он ошибается?
– В погоне за своим идеалом он пойдет до конца и не согласится ни на какие уступки.
– Но вы понимаете мои опасения?
– В любви разумные доводы ни к чему. Я желаю вам счастья, какое бы решение вы ни приняли.
Сути понимал Пазаира. Нефрет обладала удивительной, лучезарной красотой.
***
Пазаир сидел под пальмой, опустив голову на колени, он давно ничего не ел. Вся его поза выражала скорбь. Даже дети не приставали к нему, настолько он походил на каменную глыбу.
– Пазаир! Это я, Сути.
Судья не реагировал.
– Ты уверен, что она тебя не любит.
Сути сел рядом с другом, прислонившись спиной к стволу.
– Другой женщины не будет, сам знаю. Пытаться тебя утешать я не стану, а разделить твою боль невозможно. Остается только твой долг.
Пазаир молчал.
– Не можем же мы с тобой позволить Ашеру восторжествовать. Если мы отступим, суд загробного мира приговорит нас ко второй смерти и трусости нашей не будет никакого оправдания.
Судья оставался безучастным.
– Ну и пожалуйста, помирай себе от истощения, без конца думая о ней. Я один пойду против Ашера.
Пазаир вышел из оцепенения и посмотрел на Сути.
– Он тебя уничтожит.
– Каждому свое. Тебе невыносимо равнодушие Нефрет, а мне – лицо убийцы, как наваждение преследующее меня во сне.
– Я тебе помогу.
Пазаир попытался встать, но закружилась голова; Сути взял его за плечи.
– Извини, но…
– Ты часто советовал мне не говорить лишних слов. Сейчас главное – привести тебя в порядок.
Двое друзей поднялись на паром, где, как обычно, было полно народу. Пазаира удалось уговорить съесть немного хлеба и лука. Ветер дул здесь прямо в лицо.
– Созерцай Нил, – посоветовал Сути. – Он – само благородство. Рядом с ним все мы ничтожны.
Судья уставился на светлую воду.
– О чем ты думаешь, Пазаир?
– Будто ты не знаешь…
– Почему ты так уверен, что Нефрет тебя не любит? Я говорил с ней, и она…
– Не надо, Сути.
– Может, утопленникам и воздается на том свете, но все равно они – утопленники. А ты обещал свершить суд над Ашером.
– Если бы не ты, я бы отступил.
– Потому что ты сам не свой.
– Наоборот, теперь я как раз свой и ничей более, мой удел – беспросветное одиночество.
– Ты забудешь.
– Тебе этого не понять.
– Время – лучшее лекарство.
– Оно не поможет.
Едва паром подошел к причалу, шумная толпа повалила на берег, толкая перед собой ослов, овец и быков. Друзья переждали, пока иссякнет людской поток, поднялись по лестнице и направились в контору старшего судьи Фив. Никаких посланий на имя судьи Пазаира не приходило.
– Вернемся в Мемфис, – потребовал Сути.
– Почему такая спешка?
– Мне не терпится увидеть Ашера. А теперь расскажи мне, что ты успел предпринять.
Пазаир равнодушно пересказал все этапы своего расследования. Сути внимательно слушал.
– Кто за тобой следил?
– Понятия не имею.
– Это методы верховного стража?
– Вполне возможно.
– Перед тем как уехать из Фив, давай-ка зайдем к Кани.
Пазаир послушно согласился. Ко всему безразличный, он отстранился от реального мира. Отказ Нефрет подтачивал его изнутри.
Кани уже не один работал в своем саду, оборудованном несложными приспособлениями для орошения. Там, где росли овощи, кипела бурная деятельность. Сам садовник занимался лекарственными растениями. Этот коренастый, морщинистый, неторопливый человек таскал на себе шест, на обоих концах которого были подвешены два тяжеленных сосуда с водой. Заботу о своих любимцах он не доверял никому.
Пазаир познакомил его с Сути. Кани принялся внимательно его разглядывать.
– Это ваш друг?
– Можете говорить при нем.
– Я продолжал поиски ветерана, тщательно продумывая каждый шаг. Столяры, плотники, водоносы, прачечники, землепашцы – ни один вид ремесла не ускользнул от моего внимания. Но нашлась лишь одна ничтожная зацепка: перед тем как исчезнуть, наш подопечный несколько дней занимался починкой колесниц.
– Не такая уж и ничтожная, – заметил Сути. – Значит, он жив!
– Будем надеяться.
– А может, его тоже устранили?
– Во всяком случае, найти его невозможно.
– Продолжайте, – попросил Пазаир. – Судя по всему, пятый ветеран этот мир еще не покинул.
***
Что может быть сладостнее и безмятежнее фиванских вечеров, когда с севера веет прохладой, а люди устраиваются в утопающих в зелени беседках и, попивая пиво, любуются красками заката? Утомление проходит, волнения души смиряются, красноватое небо запада сияет красотой богини безмолвия. Постепенно сгущаются сумерки, и их прорезают парящие ибисы.
– Нефрет, завтра я уезжаю в Мемфис.
– Работа?
– Сути был свидетелем предательства. Больше я не хочу ничего говорить ради вашей безопасности.
– А что, это так опасно?
– В этом деле замешаны военные.
– Вы о себе подумайте, Пазаир.
– Вам небезразлична моя судьба?
– Ну не надо так, я всей душой желаю вам счастья.
– Оно зависит только от вас.
– Вы так прямолинейны, если…
– Поедем со мной!
– Это невозможно. Во мне нет такого огня, как в вас. Поймите, я другая, и спешка мне чужда.
– Все очень просто: я вас люблю, а вы меня – нет.
– Нет, все совсем не так просто. День не наступает сразу после ночи, одно время года не сменяет другое в одночасье.
– Вы можете дать мне надежду?
– Пообещать означало бы солгать.
– Вот видите!
– Ваши чувства слишком пламенны и безудержны… Не можете же вы требовать, чтобы я отвечала вам столь же пылко.
– Вы напрасно оправдываетесь.
– Я сама в себе не могу разобраться, а вы хотите, чтобы я обнадежила вас.
– Если я уеду, мы больше никогда не увидимся.
Пазаир медленно пошел прочь, надеясь услышать слова, которые так и не были произнесены.
Секретарь Ярти избежал серьезных ошибок, постаравшись не брать на себя никакой ответственности. Квартал жил спокойно, ни одного преступления совершено не было. Пазаир уладил кое-какие мелочи и отправился к верховному стражу, поскольку тот вызвал его к себе.
Монтумес был куда приветливее и предупредительнее, чем обычно.
– Дорогой мой судья! – воскликнул он своим гнусавым голосом. – Я так рад вас видеть. Вы уезжали?
– Это была вынужденная поездка.
– Ваш округ один из самых спокойных; это плоды вашей репутации. Все знают, что вы не шутите с законом. Не хочу вас обидеть, но вид у вас усталый.
– Это пройдет.
– Ладно, ладно…
– Зачем вы меня вызвали?
– Дело весьма щекотливое и… неприятное. Я буквально следовал вашему плану, по поводу того подозрительного зернохранилища, помните? И все же я сомневался, что он сработает. Между нами говоря, я не ошибся.
– Управитель сбежал?
– Да нет… Мне не в чем его упрекнуть. Его не было на месте, когда все это произошло.
– Что произошло?
– Половина запаса зерна была похищена из амбара ночью.
- Предыдущая
- 51/73
- Следующая
