Синухе-египтянин - Валтари Мика Тойми - Страница 56
- Предыдущая
- 56/206
- Следующая
Но, может быть, еще большим чудом было то, что с помощью этих стекол они умели при солнечном свете зажечь сухой навоз, щепки и листья, так что днем можно было разжечь огонь без огненного сверла. Все это заставило меня думать, что колдовская сила вавилонских жрецов больше, чем сила жрецов всех других стран, и я стал очень их уважать. Эти стекла так дороги, что за них отмеряют золота во много раз больше, чем они весят, но, видя, как они мне понравились, царский целитель зубов подарил мне такое стекло. В ответ я подарил ему дверь из кедра для его дома и по египетскому обычаю велел художнику, умеющему рисовать, как в Египте, изобразить на этой двери царя и самого целителя, вытаскивающего у него зуб, а также то, как царь делает целителю богатые подарки. Дерево в Вавилонии так дорого, что дверь передается по наследству от отца к сыну, а меняя жилье, даже богатый и знатный берет с собой дверь.
Кроме того, меня очень заинтересовало умение вавилонских жрецов предсказывать, и поскольку я был в милости у царя и царские врачеватели просили за меня, мне позволили изучать в Башне искусство предсказания. Там я научился читать по овечьей печени, различая по извилинам ее жилок горы и реки, ворота и башни, голову, руки и ноги, уши, пальцы и все остальное, вплоть до всякой мелочи, что было очень полезно для врачевателя, ибо при удаче он мог по печени жертвенной овцы прочесть недуг своего больного и понять, как его лечить, вовсе не подвергая осмотру его самого. Вавилонские врачи часто пользовались этим способом, если не могли понять, чем человек болен, а также если хотели чувствовать себя более уверенно. Поэтому я тоже выучился искусству чтения по овечьей печени.
Но самое безошибочное знание того, что есть и что будет, можно было прочесть по небесным звездным письменам. Этой мудрости я не стал учиться, ибо на нее ушли бы годы и даже десятки лет, недаром звездочеты были старыми седобородыми людьми с усталыми от вечного гляденья на звезды глазами. Они постоянно ссорились между собой, споря о значении расположения звезд, еще и поэтому я счел такое обучение бесполезным. Но из рассказов жрецов я узнал, что все, что происходит на небе, происходит также на земле, и даже самое незначительное событие, не говоря уже о крупных, можно заранее прочесть по звездам, если хорошо выучиться этому искусству. Такое учение показалось мне более убедительным и понятным, чем многие другие науки о людях и богах, к тому же оно облегчает жизнь, поскольку убеждает человека в том, что все совершается по строгому закону и никто не может изменить свою судьбу, ибо никому не подвластно изменить движение звезд. По глубокому размышлению я понял, что это учение естественнее и понятнее всех других и отвечает вере человеческого сердца, хотя вавилоняне в таких случаях говорят не о сердце, как египтяне, а о печени, но это различие, по-моему, зависит только от привычки выражаться и не от чего другого.
Удивительная наука звездочетов так сильно на меня подействовала, что я некоторое время раздумывал, не остаться ли в Вавилоне, не отказаться ли от других путешествий и от всего остального, чтобы спустя годы или десятилетия понять язык звезд, ибо в жизни человека не может быть большего назначения, чем проникновение в тайны звездного мира. Я поделился своими колебаниями с Каптахом, но он сказал мне:
– Какая польза человеку от того, что он потратит годы, таращась на звезды, пока не ослепнет? Если на звездах написано все, что ему суждено, то ведь, даже зная все наперед, он все равно ничего не сможет изменить – вспомни сказку о царевиче и его собаке. А если человек будет заранее знать все плохое, что с ним случится, у него расстроится живот, он станет печальным и напрасно постарается избежать того, что неизбежно. Если же его ожидает одно только хорошее, чего никогда ни у кого не бывает, то разве не лучше радоваться и наслаждаться своим счастьем, вместо того, чтобы глазеть на звезды? С человеком впремежку случается и плохое и хорошее – так установили боги, а читая звезды, он только понапрасну тратит время. Для нас гораздо лучше надеяться на нашего скарабея.
– Но, – сказал я, – раз на звездах написано все, что должно случиться, скарабей ничего не сможет изменить в нашей судьбе, у него нет такой силы.
Каптаха это очень оскорбило.
– Это глупые речи, они пахнут свиным навозом, ибо если все так, как ты говоришь, то, значит, на звездах написано, что скарабей приносит нам счастье и перечислены все наши большие и мелкие удачи. Без скарабея мы уже давно висели бы на стене вниз головой или твой череп белел бы на поле сражения.
На это мне нечего было ответить, и я отказался от мысли остаться в Вавилоне. Прислушавшись к своему сердцу, я понял, что такое решение доставило мне радость, ибо жажда путешествий уже заразила меня, глаза мои были беспокойны, и я постоянно жаждал видеть что-нибудь новое. К тому же меня утешила мысль, что, уезжая, я ничего не теряю, ибо это мое решение и рассуждения Каптаха были, наверное, написаны на звездах еще до дня моего рождения, и я не смог бы остаться, если бы даже захотел.
Вместо этого я исследовал овечью печень и записал на память известные жрецам Мардука приметы о полетах птиц, чтобы учитывать в пути то, что они предвещают. Я потратил много времени, наблюдая за тем, как жрецы вливают масло в воду и по образовавшимся фигурам делают предсказания, но в это искусство я верил меньше, ибо фигуры всегда получались разные и на их толкование нужны были не столько знания, сколько бойкий язык. Но я все-таки запомнил все, что жрецы говорили об этом искусстве.
Всем этим я так увлекся, что на какое-то время забыл о своем долге врачевателя и проводил целые дни в храме, отсылая к царским лекарям больных, которые приходили ко мне, соблазненные рассказами о моем искусстве исцеления. Лекари царя очень этому радовались, их репутация в глазах вавилонян, таким образом, поднималась. А я, прибавивший к египетскому искусству вавилонское, страшился собственной мудрости и воображал, что обладаю теперь всеми знаниями, в течение тысячелетий собранными людьми во всех четырех сторонах света. Думая об этом, я чувствовал, как силы мои растут, и раздувался от гордости, полагая, что для меня уже нет ничего невозможного. Так молод я был, несмотря на все свои знания и весь свой опыт.
Но прежде чем повести рассказ о празднике весны в Вавилоне и о дне ложного царя, следует сообщить о важном деле, касающемся моего рождения. Рассматривая овечью печень и разлитое в воде масло, жрецы сказали мне:
– Твое рождение связано со страшной тайной, которую мы не умеем объяснить, и из этого следует, что ты на самом деле не египтянин, как полагаешь, а чужеземец во всем мире.
Тогда я рассказал им, что родился не так, как все другие люди, а однажды ночью приплыл по реке в тростниковой лодочке, и мать моя нашла меня в камышах. Тут жрецы переглянулись, низко склонились передо мной и сказали:
– Мы догадывались об этом.
И они поведали мне, что их великий царь Саргон, который покорил все четыре стороны света, власть которого распространилась от северного моря до южного и который владел также морскими островами, прибыл младенцем по их реке в просмоленной тростниковой лодочке, и никто ничего не знал о его рождении, пока его великие деяния не показали, что он – сын богов.
Когда я такое услышал, сердце мое сжалось, я попытался рассмеяться и сказал:
– Надеюсь, вы не думаете, что я, врачеватель, рожден богами?
Но они не рассмеялись, а ответили мне:
– Этого мы не знаем, но лучше быть осторожными, и поэтому мы склоняемся перед тобой.
Тут они снова низко поклонились, но мне это надоело, и я сказал:
– Оставим эти шутки и вернемся к делу.
Мы окружили глиняную посуду, и они снова стали мне объяснять тайны овечьей печени, но при этом украдкой поглядывали на меня с уважением и перешептывались друг с другом.
С того времени мысль о моем рождении стала меня терзать, и сердце мое делалось тяжелым, как свинец, когда я думал о том, что я чужой для всех четырех сторон света. Мне очень хотелось спросить о моем рождении звездочетов, но, так как я не знал точного дня и часа своего рождения, я не мог этого сделать, и они ничего не смогли бы мне сказать. Однако по просьбе жрецов, которые тоже любопытствовали о моем происхождении, звездочеты вытащили свои глиняные таблички, относящиеся к тому году и дню, когда река принесла меня, и сказали, что если бы я родился в такое-то и такое-то время суток, я был бы царской крови и появился на свет, чтобы стать повелителем многих народов. Такие сведения нисколько не облегчили мое сердце, ибо, как только я начинал думать о своем прошлом, я вспоминал о преступлении, совершенном мною в Фивах, и позоре, на меня павшем. Но, думал я, может быть, звезды прокляли меня уже в день моего рождения и намеренно отправили по реке в тростниковой лодке, дабы я раньше времени сжил со свету Сенмута и Кипу и украл у них не только радость старческих дней, но даже могилу. При этой мысли все мое тело содрогнулось, ибо если звезды меня прокляли, значит, мне не уклониться от своей судьбы, я и впредь должен буду совершать преступления и приносить страдания людям, которые меня любят. Поэтому будущее страшило меня, и я понял, что должен отвратить свое сердце от всех людей и жить один – только так я не причиню несчастья другим.
- Предыдущая
- 56/206
- Следующая
