Рыцарь прерий - Валентино Донна - Страница 11
- Предыдущая
- 11/81
- Следующая
Джеффри шел следом за капитаном Чейни на кухню к Джульетте, чувствуя себя чистым и бодрым, несмотря на слишком тесную одежду, которая сдавливала ему руки и ноги. Ему сильно не хватало своего оруженосца Хьюго. Тот заохал бы при виде ржавчины, которая появилась на шлеме из-за небрежного обращения с ним Джульетты, но как бы он изумился при виде необычайной ткани, из которой были сшиты новые штаны Джеффри! Как качали бы головами они оба при виде глупого обычая закрывать необходимый всем мужчинам разрез впереди еще одним рядом пуговиц! И Хьюго сумел бы лучше него освоить эти самые пуговицы: у Джеффри не получилось такого ровного ряда, каким была украшена рубашка на капитане Чейни.
Он принял предложение капитана Чейни воспользоваться странной штукой, которую тот назвал «душем», – и пришел в восторг от дождя воды, обрушившегося ему на голову. Нагревшаяся за долгий жаркий день вода вызвала в его почти потерявшей соображение голове удивительно ясные мысли. Если бы королю Эдуарду стало известно о таком устройстве, он наверняка приказал бы, чтобы в каждом замке его страны была установлена бочка для воды с проржавевшим и продырявленным ведром, чтобы все рыцари могли становиться под него и освежаться перед битвой.
Но Джеффри достаточно часто приходилось ездить с королевской персоной, чтобы не сомневаться в том, что король Эдуард никогда не слышал о существовании душа. Как и о дисках под названием «пуговицы». И об устройстве, названном знакомым словом «бритва», но в отличие от той бритвы, к которой привык Джеффри, имевшем настолько остро заточенное лезвие, что ею надо было пользоваться с величайшей осторожностью, чтобы не перерезать себе заросшее щетиной горло. И нигде еще ему не приходилось встречать у поселян многокомнатных домов с подвижными стеклянными окнами и гладкими стенами. Было очень тревожно видеть, как здесь простолюдины пользуются роскошью, которой в стране Джеффри не знают и люди из правящего сословия.
Странным было все, с чем приходилось сталкиваться Джеффри с момента прыжка в Первозданную Пропасть, – начиная со зверей с изогнутыми рогами и кончая тонким ароматом, исходившим от волос Джульетты. Этот же запах он почувствовал от прекрасного мыла, которым пользовался под душем.
Но Джеффри не даст этим людям исподтишка убедить его в истинности их невероятного утверждения, будто сейчас, тысяча восемьсот пятьдесят девятый год от Рождества Христова. Пока ему не удалось догадаться, с какой целью они пытаются это сделать. Разве что их пугает его появление и они решили обезвредить его, заставив усомниться в здравии собственного рассудка? Вполне вероятно, что и до этого далекого уголка дошла слава о его подвигах, и они придумали столь необычный способ его обезвредить.
Приостановившись на пороге хижины Джульетты, Джеффри подумал, не сбегать ли ему к конюшне, чтобы взглянуть на Ариона: ему вдруг отчаянно захотелось поддержать свой дух видом чего-то хорошо знакомого.
Когда он пригнулся, чтобы пройти в слишком низкий для него дверной проем, взгляд Джульетты заставил его на секунду застыть на месте, поразившись произошедшей в ней перемене. Она надела другой, не такой странный с виду наряд голубого цвета, похожего на фон его герба. Ее блестящие глаза сейчас казались темнее, кожа сияла, как золоченая, а расчесанные волосы мягким узлом лежали на шее. До Джеффри донесся едва уловимый цветочный аромат. Ему вдруг пришло в голову, что, возможно, она пользовалась тем же мылом в душе до него. От этой мысли по телу рыцаря разлилась волна жара, достигшая чресел, так что ему пришлось сделать пару глубоких вдохов. Если сама Джульетта или капитан Чейни заметят, как действует на него ее присутствие, они попытаются воспользоваться этой его слабостью в своих целях.
Рыцарю надо постоянно быть начеку, чтобы не попасться на женские чары.
Поэтому Джеффри перенес все внимание на невысокое металлическое сооружение наподобие гробницы, на которое Джульетта поставила свой сосуд с водой. Рыцарь изумился исходящему от него жару. Странной была и длинная труба, шедшая от задней части гробницы к стене.
Женское хихиканье, донесшееся из угла комнаты, привлекло его внимание к кучке перешептывавшихся поселян. Судя по косым взглядам в его сторону, предметом пересудов был он сам. В числе прочих Джеффри узнал пассажирок фургона: к ним присоединилось несколько недовольных мужчин, стоявших в вызывающих позах.
– Садитесь, Джеффри.
Джульетта изящно махнула рукой в сторону табурета с такими тонкими выгнутыми ножками, что Джеффри ни за что не решился бы доверить ему свой вес, будь он в доспехах. Он и так опустился на него с крайней осторожностью, сжимая рукой край стола, чтобы не упасть, если табурет его не выдержит. Если эти люди собрались посмотреть, как будет падать рыцарь, их ждет горькое разочарование.
Джульетта суетилась вокруг гробницы.
– Еще пара минут – и я подам вам кофе и чего-нибудь поесть.
Случайно задев рукой водяной сосуд, она вскрикнула: судя по тому, как она сунула кончики пальцев в рот, можно было подумать, что она их обожгла, хотя даже дурню было ясно, что огня поблизости нет.
Один из мужчин вышел вперед, крепко держа за воротник отрока Робби, который осмелился быстро улыбнуться Джеффри.
Мужчина кинул на гостя вызывающий взгляд.
– Скажите, зачем вы приехали, сэр?
Мужчина назвал его «сэр»! Наконец-то нашелся человек, обратившийся к нему подобающим образом! Джеффри не забыл, что должен быть настороже, но постарался найти нужные слова для ответа.
Однако не успел он ничего сказать, как маленький Робби пискнул:
– Я же сказал, па. Он рыцарь.
И за то, что ребенок сказал правду, отец хорошенько его встряхнул.
– Никакой он не рыцарь, я же тебе говорил! И он еще раз встряхнул ребенка.
– Мистер Уилкокс, пожалуйста, не надо! – прошептала Джульетта. Хотя остальные недовольно хмыкали, но больше никто не осмелился упрекнуть вечно всем недовольного мужчину за его неподобающее поведение.
Отец имел полное право обращаться со своим сыном, как ему вздумается, но в груди Джеффри зажглась искра ярости. Взбучку еще можно было бы считать заслуженной, если бы сам отец не обратился к Джеффри, используя слово «сэр». Встряхнув мальчика, Уилкокс показал неискренность собственной показной вежливости, и, что еще хуже, он сделал неприятное Джульетте. Такое нельзя было спустить с рук.
Джеффри вскочил с табурета, который подтвердил свою ненадежность, завалившись на пол. Не обращая внимания на грохот, Джеффри устремил на Уилкокса самый суровый взгляд, на какой только был способен.
– Будь со мною мой меч, я за такое оскорбление вонзил бы его вам в грудь.
Он не знал, правильно ли произнес все слова, но, похоже, поселяне без труда поняли его угрозу. Женщины и дети ахнули в один голос и уцепились друг за дружку, трусливо попятившись к стене. А мужчины повыхваты-вали из-за поясов трубки с костяными ручками вроде той, которую так высоко ценил капитан Чейни, и повернули их дырки в направлении сердца Джеффри.
Джульетта встревожилась.
– Прекратите сейчас же, слышите! Разве вы не видите, что после удара по голове он совершенно не в себе?
Ее слова заставили присутствующих смущенно захихикать и замахать странными трубками. Джульетта вернула табурет на место и успокаивающе положила руку Джеффри на плечо. Тепло от прикосновения прошло сквозь ткань его рубашки, и в ответ на легкое нажатие Джеффри снова опустился на сиденье, не спуская сурового взгляда с Уилкокса.
– Он не сумасшедший, мисс Джей! Он просто немного сбит с толку. – Вперед пробилась Алма, прижимая к пышной груди какой-то шуршащий сверток. – Я сбегала домой за тем номером «Канзас трибюн», о котором вам говорила, – там, где написано про труппу актеров на гастролях в новом театре в Лоренсе. – Она положила пакет на стол и пододвинула к нему: – Посмотрите-ка, Джеффри. Тут написано про труппу актеров, и дата проставлена, ясно и четко: второе июня тысяча восемьсот пятьдесят девятый год, Канзас. Теперь вы все вспомнили?
- Предыдущая
- 11/81
- Следующая
