Отмеченный богами - Уотт-Эванс Лоуренс - Страница 4
- Предыдущая
- 4/122
- Следующая
— Эй, Маллед! — окликнула брата Ворда, только что догонявшая Делеву. — Неужто отец позволил тебе гулять?
Делева обернулась.
— Послушай, Ворда, как тебе могло прийти в голову, что простой кузнец посмеет приказывать избраннику богов? — съехидничала она.
Дейонис хихикнула. Ей исполнилось двенадцать — почти ровесница Малледа. Ворде было четырнадцать, Делеве — пятнадцать.
Маллед счел ниже своего достоинства отвечать на насмешку Делевы и не стал спрашивать, почему сестры не помогают матери. Он обежал ров и поспешил к отцу.
Когда он влетел в кузницу, Хмар мехами раздувал жар в горне. Он смотрел на сына сквозь колеблющиеся потоки раскаленного воздуха.
— Отец, — закричал Маллед, — на постоялом дворе были два пришельца, они сказали, что оракулы перестанут с нами говорить!
— Я с ними в жизни не разговаривал. — Кузнец потянул веревку, раздувающую мехи.
— Они теперь вообще ни с кем не станут говорить, — пояснил Маллед. — Боги решили больше не помогать людям через оракулов.
— Очередной фокус жрецов! — буркнул Хмар и, глянув на угли, ещё раз качнул мехи. Сообщение сына его явно не заинтересовало.
Разочарованный, мальчик вышел из кузницы.
Как только он оказался на улице, к нему вернулось хорошее настроение. Он сейчас все расскажет матери — она в отличие от отца к поступкам богов вовсе не равнодушна.
Тут он увидел, что у дверей торчат Ворда с Дейонис и посмеиваются исподтишка. А Делева что есть духу несется к дому. Все ясно, подслушала его новость и теперь собирается первой донести её до матери.
Сестру ему не догнать. И не только из-за того, что она стартовала раньше, но и потому еще, что в свои пятнадцать лет она на четыре дюйма выше него, и все эти дюймы приходятся на ноги. К тому же Ворда и Дейонис не упустят случая подставить ему ножку.
Ну что ж, тогда ему останется лишь подтвердить рассказ да ещё дополнить его подробностями, которых Делева знать не может.
Ворда и Дейонис набросились на него сзади и повалили на землю. Маллед ощутил на губах вкус пыли, ноздрю жутко щекотала попавшая в неё травинка. Нападение было столь неожиданным, а удар о землю столь сильным, что Маллед даже вздохнуть не успел — а сестры уже катили его к канаве.
Он плюхнулся на спину в зловонную жижу, подняв целый фонтан смердящих брызг. От такого потрясения мальчик некоторое время лежал не двигаясь.
Потом он сел и увидел, что вся его одежда пропиталась илом и по ней стекают вонючие струйки.
— Зачем вы это сделали? — спросил он.
— Нас Делева попросила! — гордо ответила Дейонис.
Маллед недоуменно посмотрел на неё и смахнул с глаза налипший комочек ила.
— Вы всегда делаете то, что она просит? — поинтересовался он.
— Нет, — обронила Ворда, — но ты это заслужил.
— Но почему? Что я такого сделал?
Ворда только пожала плечами, а Дейонис пояснила:
— Ты хотел рассказать все папе и маме, прежде чем нам.
Маллед ещё раз взглянул на пропитанные грязью рубашку и штаны, с трудом сдерживая слезы. Неужели он это заслужил?
Спорить было бесполезно — сестры ненавидели его. По крайней мере три из пяти. Две старшие просто не обращали на него внимания, если не считать тех случаев, когда Сегуна, желая до смерти запугать младшего братика, принималась за свои истории о мертвецах и черной магии.
Да, троица младших его ненавидела, и самой въедливой из них была Делева. Они всегда его ненавидели, сколько он себя помнил. И Маллед не мог понять — почему.
Надо сказать, раньше он об этом всерьез не задумывался, хотя замечал, что при малейшей его попытке чем-то привлечь к себе внимание родителей сестры немедленно объединялись, дабы встать на его пути. Маллед принимал это как данность.
Но должна же быть какая-то причина! Ведь не станут же девчонки ни с того ни с сего бросать его в канаву. Тем более родители категорически запретили им донимать брата.
Если он сейчас набросится на них с руганью, они ещё неистовее будут над ним глумиться и запугивать. Нет, он не доставит им такого удовольствия! Ни слова не говоря, он поднялся из грязи и осторожно вылез из канавы на другую сторону, подальше от Ворды и Дейонис.
Дейонис тут же перепрыгнула канаву и оказалась в ярде от него. Ворда предпочла канаву обежать.
Маллед не обратил на них никакого внимания. Он направился к дому, даже не оглянувшись. Девчонки начали перешептываться, решая, отправиться вслед за ним или остаться на месте. Маллед заставлял себя идти в гордом молчании, неторопливо, подавляя желание бежать изо всех сил, только губы дрожали от едва сдерживаемых рыданий.
На полпути к дому сестры остановились, глядя, как он, весь мокрый и грязный, шествует к двери.
Мальчик попытался открыть щеколду, чтобы тихонько проникнуть внутрь, умыться и переодеться, пока не видели родители. Но дверь не поддавалась — она была заперта изнутри.
Значит, придется лезть в окно, оставляя на стене и подоконнике ужасающие следы грязи. Конечно, если удастся его открыть: почти все окна были со ставнями, чтобы в комнаты не проникал летний зной.
Мальчик постоял немного, борясь с искушением ворваться в дом с воплями и плачем. Здраво рассудив, что ещё успеет это сделать, когда увидится с мамой, он прерывисто вздохнул и направился на хозяйственный двор.
Матери там не оказалось.
Маллед огляделся по сторонам, не зная, хорошо это или плохо. У него вновь появилась возможность незаметно переодеться. Но беспокоил вопрос, куда делась мама. Он почувствовал себя одиноким и брошенным, и ему очень захотелось, чтобы мама пожалела его. Впрочем, он даже себе не признался бы в подобной слабости. Добредя до черного хода, он поднял щеколду и толкнул дверь. Она не поддалась.
Это было уже ни на что не похоже! Родители никогда не запирали обе двери. Ему даже и в голову никогда не приходило, что на задней двери есть запор.
Маллед снова толкнул дверь и почувствовал, как она, слегка дрогнув, вернулась на место. Он приложил ухо к дереву и услышал приглушенное хихиканье. Теперь-то он знал, что происходит: дверь держит Делева. От жалости к себе до злости — один миг.
— Делева, впусти немедленно! — закричал он.
Никто не ответил, но Маллед знал, что она там.
Он старался подавить ярость и мыслить логически, к чему постоянно призывал отец. Делева держит его, мокрого и грязного, за дверью.
Тогда — где же мама? Скорее всего, она внутри. Но Делева ни за что не рискнет держать дверь, если мать где-то поблизости — следовательно, её в задней комнате нет…
Маллед подошел к окну спальни и постучал в ставень.
— Мама!
— Маллед?
Ставни заскрипели, распахнулись, и в окне появилось лицо матери.
— Делева не пускает меня в дом, — сказал он, — а мне надо почиститься.
Он показал на свою одежду.
— О боги! — Мать отвернулась от окна, и Маллед услышал сердитый окрик:
— Делева!
Через несколько секунд мальчик очутился в доме и стал раздеваться, а мать тем временем поставила на огонь ведро воды, чтобы хорошенько отмыть его. В доме остались лишь они вдвоем.
Делеве было запрещено появляться до конца дня.
Маллед, не желая ещё пуще злить и без того зловредных девчонок, не стал объяснять, каким образом упал в грязь. Правда, он был уверен, что родители и сами догадаются об истинной причине. Горько вздохнув, он полез в жестяную ванну.
- Предыдущая
- 4/122
- Следующая
