Запретный Марс. Выжить на Красной планете - Осовин Игорь Алексеевич - Страница 4

Английский историк культуры эпохи Возрождения Франсес Йейтс (Frances Amelia Yates; 28.11.1899–29.09.1981), автор книги «Розенкрейцерское посвящение» («The Rosicrucian Enlightenment», 1972), в своих работах уделяла огромное внимание герметическим традициям, тайным и оккультным знаниям, к которым имели отношение практически все столпы средневековой науки и искусства. По поводу исканий Джордано Бруно Йейтс замечала (с. 248–250): «В молодости Джордано Бруно[…]много путешествовал по Европе, пытаясь отыскать те силы, что могли бы поддержать Италию в ее борьбе против испано-австрийской гегемонии[…]. Джордано Бруно, странствуя по Европе, провозглашал грядущую всеобщую реформацию мира, основанную на возвращении к “египетской” религии герметических трактатов. Обновленная вера преодолеет религиозные различия посредством любви и магии и будет основываться на новом видении природы, достигаемом путем герметических медитативных упражнений[…]. По его словам, он организовал в Германии секту “джорданистов”, имевшую большое влияние среди лютеран[…].

Я уже высказывала предположение, что между бруновскими “джорданистами” и розенкрейцерским движением могла существовать связь, что, возможно, идеи Бруно косвенным образом воздействовали на формирование концепции той реформы, к которой призывали розенкрейцерские манифесты».

Что же представляла собой эта самая розенкрейцерская реформа? В книге английских исследователей Линн Пикнетт (Lynn Picknett) и Клайва Принса (Clive Prince) «Откровения тамплиеров» («The Templar Revelation», 1997) об этом сказано предельно откровенно (с. 175, 177): «Каждого человека поощряли к исследованию как внешнего, так и внутреннего мира – к овладению gnosis, знанием божественного. Этот упор на индивидуальное спасение является прямым антитезисом церковного положения о том, что только священник является тем проводником, через которого Бог может общаться с человечеством. Гностическая концепция прямой связи с Богом прямо угрожала существованию Церкви […].

Сочетание запрещенной науки и преданной анафеме философии означало, что люди, исповедующие эту веру, оказывались за чертой социума, и самоорганизация в подпольное общество была неминуема […]. Одним из главных проявлений этой ереси было движение розенкрейцеров […].

Герметики признают, что, хотя Древняя Греция могла предложить думающему человеку многое, все же ключ к знанию, которое они ищут, находится в Египте. Они осознали также, что эти знания взять непросто: египетская система была закодирована в виде школ таинств, а тайны требуют от обучающегося многих тяжелых этапов посвящения при переходе в следующий уровень».

Пикнетт и Принс замечают (с. 178), что Бруно, по сути, являлся не просто ученым, а реформатором масштаба Лютера или Кальвина. Правда, в этом ключе его имя редко упоминается в той версии истории, которую преподают в школах. Причем основанное Джордано Бруно общество «Джорданисити» оставило очень мало сведений о себе. Но именно оно, по мнению английских исследователей, «оказало существенное, если не главное, влияние на развитие розенкрейцерства в Европе».

Надо сказать, что движение розенкрейцеров в те годы не было единственным в своем роде: помимо него действовало немало аналогичных тайных обществ, основанных на изучении и сохранении тайных, оккультных знаний. Причем именно в эти годы, в XVII и первой половине XVIII века, действовали они чрезвычайно активно. Как замечали авторы книги «Откровения тамплиеров» (с. 184), «после 1750 года все безнадежно перепуталось. Если ранее имелись четкие различия между масонами, розенкрейцерами и организациями, которые считали себя наследниками тамплиеров, то внезапно все эти группы столь тесно переплелись между собой, что казались одинаковыми».

Но к чему же привело движение розенкрейцерства и их «коллег»? Одним из первых и главных итогов, если брать общественно-научный аспект, стало создание Лондонского Королевского общества (The Royal Society of London for the Improvement of Natural Knowledge), учрежденного хартией короля Карла II 15 июля 1662 года. Созданию Королевского общества, этой английской академии наук, предшествовало учреждение в конце 1640-х годов полусекретной организации под названием «Незримая Коллегия» («Invisible College»), в числе инициаторов создания которой был известный англо-ирландский натурфилософ, физик, химик и богослов Роберт Бойль (Robert Boyle; 25.01.1627–30.12.1691).

О целях создания «Незримой Коллегии» авторы книги «Власть Талисмана» («Talisman. Sacred Cities, Secret Faith», 2004) Грэм Хэнкок (Graham Hancock) и Роберт Бьювэл (Robert Bauval) писали так (с. 409): «В конце ноября 1660 года двенадцать членов самопровозглашенной “Незримой Коллегии” встретились в помещении Гришемского колледжа в Лондоне[…].На встрече было принято решение об основании “коллегии для продвижения физико-математических и экспериментальных наук”, которая вскоре была переименована в Королевское общество». С формальной точки зрения – все верно. Но фактически учреждение «Незримой Коллегии» ознаменовало начало «перевода» общества на новые рельсы: отныне научными изысканиями стали заниматься специализированные структуры гражданского характера, не согласовывающие свои действия с отцами Церкви.

К чему это в конечном итоге привело, мы хорошо видим на примере наших дней. Наука, в широком ее смысле, практически превратилась в новую религию со своими «святыми», «неприкасаемыми» и, конечно же, со своими догматами. Как и полагается «новой религии», наука обрела и новых мучеников, новых еретиков.

Нет, на кострах отступников сегодня уже не сжигают – в худшем случае они чаще всего уходят из жизни в результате «несчастного случая» или внезапно развившегося смертельного «заболевания». Для начала исследователей, которые высказывают идеи, идущие вразрез с общепринятыми научными стандартами, объявляют лжеучеными, а затем, если они не угомонятся, на них ставят клеймо психически нездоровых людей – шизофреников, сумасшедших и т. п. От «серьезной науки» их, разумеется, отлучают. Спросите любого уважаемого ученого, относится ли он всерьез к идее создания «вечного двигателя», изучения антигравитации, телепортации или, скажем, дистанционного чтения мыслей и контроля за разумом – и вы поймете, сколь жестко обозначены современной инквизицией от официальной науки те флажки, за которые выходить нельзя.

Грэхем Хэнкок – один из наиболее известных современных авторов альтернативного направления

При этом известно, что не так уж и редко удивительные, поистине прорывные научные открытия совершают дилетанты или ученые, не побоявшиеся идти наперекор установленным стандартам и догматам.

Современный украинский ученый Олег Фейгин, доктор физико-математических наук, профессор, заведующий сектором теоретической физики Института инновационных технологий Украинской академии наук (УАН), действующий член УАН, автор многочисленных книг, посвященных настандартным научным исследованиям, в своей книге «Лучи смерти» (2013) причины ортодоксальности современного научного сообщества объяснил совершенно логично (с. 236): «Ученые тоже могут заблуждаться при столкновениях с загадками природы. Причем нередко они заблуждаются не потому, что у них “дурной характер”, который не позволяет им снисходительно относиться к новым научным идеям или соглашаться с фактами, противоречащими их представлениям. Причины тут бывают гораздо глубже, включая, в частности, стремление сохранить в целостности и законченности господствующую в естествознании систему воззрений на устройство мира».

Отсюда вывод: современная наука в какой-то степени и в самом деле стала новой религией. В этой новой религии людям, так сказать, неверующим, высказывающим «еретические» гипотезы, да и просто задающим неудобные вопросы, места нет. Взять ту же проблему исследования Марса: от версий сторонников альтернативного подхода отмахиваются как от ненаучных, несерьезных, на них вешают клеймо дилетантов, маргиналов, а то и просто людей с нездоровой психикой, помешавшихся на почве конспирологии.