В бою обретёшь ты право своё... - Михайловский Александр Борисович - Страница 42

• Предыдущая
• 42/80
• Следующая

— Я надеюсь… — голос Сергея Лобанова дрогнул от волнения, — Танталь не откажется пока пожить у меня?..

— Не откажусь, Серьёжа! — девушка быстро подбежала к Сергею и обняла его за плечи, — Зачем отказываться от счастья?!

— Ну и ладушки! — Виноградов строго посмотрел на юную парочку слившуюся в поцелуе, — Только вот, смотрите у меня, если ваша личная жизнь будет мешать работе? — разгоню нахрен по разным углам! — он взглянул на Лебедеву, — И ещё! Будь так добра, проведи поголовное генетическое сканирование, если обнаружишь дополнительные линии, особенно «Super A», — докладывай лично и немедленно! В общем, я не прощаюсь, а до встречи!

Всю ночь ярко светились окна в большом пятиэтажном доме на улице Стальной Розы, и всю ночь не гас ночник в комнате для двоих, где тишину нарушал только тихий шепот да стоны наслаждения… Принц и Золушка… Сказки-то ложь, да в них-то намёк!.. И закончить эту сказку можно было бы так: — «И стали они «крутыми»: он — генералом лесных егерей, она — полковником ВВС! И жили они счастливо, и сделали много такого, за что люди поминали их добрым словом! И были у них дети, внуки, правнуки… И не было в этой семье только одного — уродов!»

Тропический зной волнами изливался с бездонно-синего полуденного неба. Стройный белоснежный клипер, казалось, бросал ему вызов, устремляя ввысь три стройные мачты. Сейчас, на стоянке, он был похож на сложившую крылья гигантскую птицу, скорее всего лебедя. У самого носа, золотыми буквами было выведено название корабля — «Надежда»! А вокруг бурлил, занятый своими делами, порт Харрго. Город поднимался над бухтой амфитеатром, карабкаясь вверх по склонам невысоких холмов. У самого подножия друг к другу лепились небольшие аккуратные домики, с плоскими крышами, построенные из необожженного кирпича, чуть дальше начинались зажиточные районы выстроенные из грязно-серого камня в два-три этажа, примерно на половине высоты они уступали место виллам богачей, розовый мрамор которых проступал живописными пятнами среди бескрайнего моря садов. Среди вилл особенно четко выделялись гранитные массивы биржи, государственного архива, адмиралтейства и целиком занимающее вершину центрального холма здание Дворца Наместников, выглядящее с такого расстояния всего лишь беспорядочным нагромождением белоснежных кубических форм.

На палубе клипера полукругом стояло с десяток весьма странно одетых личностей. Светло-серые балахоны, с глубокими, скрывающими лица, капюшонами, были перепоясаны грубыми веревками. В руках они держали тяжелые, окованные железом посохи. Капитан был одет несколько изящнее — просторный тёмно-синий плащ, с таким же глубоким капюшоном, на бедре лёгкий меч. Свободные брюки, заправленные в высокие сапоги из тёмно-красной мягкой кожи, и кружевная белоснежная рубашка дополняли этот наряд.

— Мы готовы, Шкип! — окликнул капитана самый рослый из собравшихся, даже бесформенный балахон не мог скрыть его немалую физическую силу.

— Последний инструктаж, парни! Передвигаться всем вместе, на провокации не поддаваться. В случае драки никого не убивать. Казначей и его люди должны опекаться особенно тщательно. И ещё, помните — это не туристическая прогулка, а боевое задание! — капитан пристально оглядел своих спутников, поправляя эфес меча, — Дай бог, чтобы всё прошло гладко?! — молча подумал он.

Городской Рынок, вплотную примыкавший к порту, оглушил их своим невероятным шумом, криками, толкотнёй и ещё немалым зловонием. Даже компактная группа физически крепких людей с трудом прокладывала себе дорогу в бурлящей толпе.

— Сдаётся, тут собралось с полгорода? — подумал капитан, хватая за плечо какого-то малолетнего оборванца, — Эй, малой, где здесь невольничий рынок?

— Господин, хочет пройти на невольничий рынок? Это просто, — оборванец скорчил хитрую рожицу, — пойдёте прямо, за рыбными рядами свернёте к Старой башне, потом…

— Проводишь, нас! — на солнце сверкнула мелкая серебренная монета, — на месте получишь ещё!

— Господин так добр… — монета бесследно исчезла среди лохмотьев.

Хватит болтать, веди! — в голосе капитана лязгнула сталь, — и без глупостей!

Оборванец обвёл взглядом молчаливый эскорт, — будьте, уверены, господин, я буду, верен вам до последнего вздоха…

Трепло! — голос капитана смягчился, а рука отвесила оборванцу лёгкий подзатыльник, — Веди, малыш!

Мальчишка привел их к проходу меж двух грязных приземистых бараков, охраняемому десятком городских стражников.

— Вид у этих людей больно не воинственный, — подумал капитан, разглядывая их разномастное снаряжение. Никто не носил шлемов, у всех головы были обмотаны чем-то вроде мокрых тюрбанов, — скорее всего ополчение из ремесленников и мелких лавочников, — пришёл он к окончательному выводу.

Не говоря ни слова, стражники лениво расступились, пропуская пришедших. Внезапно стены бараков оборвались, и капитан увидел небольшую прямоугольную площадь, окаймлённую унылыми помостами, накрытыми пропылёнными навесами. В серой полутьме невнятно белели измученные, потерявшие надежду лица, много лиц. В воздухе стояла пропитанная тоской глухая тишина, нарушаемая только отдалённым однообразным свистом плети. Глаза капитана сверкнули огнём из-под капюшона и в них на мгновенье пронеслись безмолвные призраки атакующих вертолётов.

— Держи! — в руку оборванца упала ЗОЛОТАЯ монетка, — Свободен! — не обращая на мальчишку больше никакого внимания, капитан пошёл вдоль рядов на далёкий звук…

— Боцман! — не оборачиваясь, он щёлкнул пальцами.

— Слушаю, Шкип? — за его спиной показалась фигура, на голову выше всех окружающих.

— Сколько, ТОВАРА поместится в наш трюм?

— Сотни две, может чуть больше?.. — подбитые медными гвоздями сапоги издавали рокочущий гром, вызванный дюжиной шагающих в ногу людей.

В конце площади к врытому в землю деревянному столбу были привязаны две полуобнажённые фигуры. Именно над ними змеёй взлетал длинный кнут. Роль палача исполнял здоровый, обнажённый до пояса детина в кожаных штанах и с наголо выбритой головой.

На шум уже спешил низенький, гладко выбритый толстячок, в засаленном цветастом халате и широкой плоской шляпе блином.

— Что тут происходит? — голос капитана был странно спокоен. Он уже разглядел, кто был привязан к столбу. Молодой парень, точнее мужчина, лет эдак двадцати пяти — тридцати, точнее возраст было определить сложно из-за светлой, обстриженной неровными клочьями бороды и нескольких уродливых рубцов, пересекавших тело. С другой стороны столба была привязана смуглая девушка, в меру стройная, среднего роста, чёрные, наполненные слезами глаза удлиненны к вискам…

— Этот сын шакала, лишил девственности мою лучшую рабыню, жемчужину в моей коллекции… — палач отвёл кнут для очередного удара.

— Боцман! — голос капитана был холоден как лёд.

На полпути кожа кнута встретилась с деревом посоха, затем лёгкий рывок и кнут покинул руку владельца. Отскочив, палач с невнятной руганью схватился за висящий на поясе нож и тут же оказался окружённым десятком серых фигур с посохами наизготовку.

— Остановите своего холуя, иначе мои люди его искалечат! — прошипел капитан на ухо работорговцу.

— Не надо, Тубо! — толстяк махнул рукой и повернулся к капитану, — А вам то, какое в этом дело, молодой человек?

— Я хочу купить этих двоих, — капитан уже разглядел на плече мужчины искалеченную шрамом, но всё ещё достаточно различимую вытатуированную голову оскалившегося пса — символ авалийского легиона.

— Господин хочет купить? — толстяк вытер со лба выступивший пот, — господин, не прогадает, самые очаровательные девушки со всего Оймена, на все вкусы, красавицы, умницы, послушные как овечки…

Капитану хотелось сказать ему — Заткнись, падаль! — а что по этому поводу думали матросы, можно было выразить только трёхэтажной русской народной лингвистической конструкцией.

• Предыдущая
• 42/80
• Следующая