Я - судья. Кредит доверчивости - Астахов Павел Алексеевич - Страница 50
- Предыдущая
- 50/60
- Следующая
– Им постоянно начисляются пени за просрочку, штрафные санкции, проценты на проценты и бесконечное повышение ставки! И главный вопрос – насколько это законно?
– Абсолютно. Читайте внимательнее договор. – Троицкий хмыкнул.
– Именно! – Малышев выхватил из папки стопку листов и замахал ею: – Читаем внимательно договор, в котором сказано, что отношения между сторонами регулируются Настоящим соглашением, Гражданским кодексом, законами РФ и Конституцией. Я не буду сейчас отвлекать уважаемый суд вопросами о том, почему банкиры в таком порядке выстраивают приоритеты. На первом месте их договор, а на последнем Конституция страны. Неудивительно, что эти люди забыли заглянуть в нее и заодно в Гражданский кодекс и понять, что договор – это не кабала! Не каторга! А банковская деятельность – не ростовщичество! Итак, Конституция и Гражданский кодекс гарантируют свободу договора. А если говорить еще точнее, то в случае нарушения прав одной из сторон по договору существует право оспорить как само соглашение, так и его условия. Поэтому я требую признать договор кабальным, совершенным на абсолютно невыгодных условиях, которые к тому же менялись без согласования со мной как стороной по договору. Но главное, признать его… – Он сделал паузу, повернулся к истцу: – Ничтожным!
– Как? – Троицкий поднял брови.
Лена удивилась не меньше, но судья обязана сдерживать эмоции. Она лишь сплела пальцы перед собой и чуть прикрыла глаза:
– На каком основании, ответчик?
– Этот договор, по которому с меня требуют отдать квартиру и все, что у меня есть, не соответствует закону.
– Уточните, ответчик, вы требуете признать ничтожным весь договор или условия договора о взыскании неустоек в виде повышенных процентов?
– Справедливости ради стоило бы признать весь договор ничтожным, но я не банкир и не собираюсь отбирать у них все имущество и деньги. Напротив, я хочу получить то, что мне причитается по закону и справедливости. Ведь я брал кредит, чтобы приобрести квартиру. Я выплатил всю ее стоимость и проценты за предоставленный кредит. А с меня потребовали еще и еще. Вот эти требования и не основаны на законе.
Малышев порылся в своей папке и вытащил лист, который тут же протянул судье:
– Я прошу суд учесть это решение высшего арбитражного суда, в котором четко указано, что подобные действия и комбинации с процентами не основаны на законе. Этим решением впервые российский суд дал правовую оценку бессовестности банкиров. А если говорить юридическим языком – создал прецедент. Согласно Цицерону: «Прецедент – это правило, возведенное в закон!» Поэтому я прошу вас учитывать это решение и поступить так же, как ваши коллеги. Я имею в виду по закону и по справедливости. У меня все. – Он устало опустился на лавку. Повисла тишина, нарушаемая лишь шелестом листков дела, которое пересматривала судья.
Троицкий подал голос:
– Тем не менее позиция банка не меняется. Ни отсрочка, ни рассрочка не спасут заемщика Малышева. Да к тому же он и не признает себя должником. В этой ситуации мы настаиваем на своих первоначальных требованиях, но меняем сумму. – Он сделал паузу и протянул сразу два документа: судье Кузнецовой и ответчику Малышеву. Юрист хитро ухмыльнулся: – Как говорится, во время пути собачка могла подрасти. То есть за время рассмотрения дела в суде и красноречивых выступлений ответчика сумма долга лишь выросла. Итого, ответчик должен тринадцать миллионов двести восемьдесят две тысячи пятьсот четыре рубля. Поскольку таких средств у ответчика нет, а единственное ценное имущество, принадлежащее ему, – это квартира, то мы требуем обратить взыскание на эту недвижимость и принять решение о его немедленном исполнении. И, конечно же, встречный иск мы не признаем. Ничего сверх положенного по договору. И закону, – назидательно заявил представитель банка.
– Что-то добавите?
– Нет. Все написано и сказано.
– Вы, ответчик? – Лена кивнула Малышеву.
– Мне тоже нечего добавить. Ведь слезы моих детей, потеря любимой и отчаяние от бессилия – не являются аргументами в судебном споре. А кроме этого и очень слабой надежды, у меня ничего и не осталось. Истец прав. Только квартира… – Он устало опустился и обхватил голову руками.
– Суд удаляется для принятия решения.
Бух! – ударил судейский молот.
Выслушивать решение неприятно и тяжело, но ждать его вынесения еще труднее. Особенно когда вы точно знаете, что ожидание не будет вознаграждено радостным событием. Так ждут у постели умирающего, ждут казни по состоявшемуся приговору, так же ждут надвигающийся ураган, и так ждал Малышев фатального для него решения суда.
Совещательная комната – святая святых. Алтарь судопроизводства. Жертвенник. Здесь для судьи наступает момент истины. Встреча совести и кодекса. Лена Кузнецова налила в чашку давно остывший чай и с огромным удовольствием его выпила. Ей предстояла нелегкая задача. Хотя, честно говоря, иных судьи и не решают. Лена включила компьютер, открыла нужный файл – стандартную болванку судебного решения «слушали-постановили» – и быстро застрочила на клавиатуре. Она создавала новый закон. Ибо каждое решение суда – это закон. Этот закон, как и десятки уже вынесенных ею решений, не будет носить ее имя, как, например, в США, но должен утверждать справедливость, какой бы неоднозначной она ни выглядела внешне.
«Суд обязан быть бесстрастным!» – твердила про себя судья Кузнецова.
– Но не бессердечным! – парировала усталая женщина Лена.
Через два часа и двенадцать минут Лена поставила точку и нажала кнопку «Print».
Из черного чрева скрипучего принтера появились теплые листки.
– Оглашается решение суда! – Лена постаралась вложить в эти слова как можно меньше эмоций, дабы сэкономить силы для прочтения своего длинного опуса. Она принялась читать негромко, но отчетливо.
Виктор слушал внимательно, ловя каждое слово и пропуская его через сердце и душу. Он был готов к худшему, надеялся на компромисс, не верил в закон, но мечтал о справедливости и совершенно не рассчитывал на то, что услышал от казавшейся ему предвзятой судьи:
– Рассмотрев в открытом судебном заседании исковое заявление о взыскании заемных денежных средств, а также процентов за обслуживание кредита, штрафных санкций и пени за просрочку исполнения принятых по договору займа обязательств, а также встречного иска о признании договора ничтожным в силу несоответствия требований и положений договора действующему закону, суд под председательством федерального судьи Кузнецовой постановил. Обстоятельства дела… – Судья сделала глубокий вдох и в тексте приговора логично сформулировала все то, что пытался рассказать Виктор в своем длинном и путаном выступлении. В принципе она пересказала все верно. Узнал, прочитал, ознакомился, обратился, принял решение, согласился с условиями, подписал договор, получил деньги, оплатил квартиру, выплачивал, опоздал, допустил просрочку, получил уведомление, продолжил оплачивать, снова опоздал, не смог оплачивать, получил предупреждение, не ответил на претензию и наконец возразил на предъявленные исковые требования. Вроде все перечислила, но уж больно сухо, без эмоций, равнодушно. Виктор сник. А Троицкий тем временем все внимательнее и внимательнее вслушивался в монотонный голос судьи.
Интересно, к чему она ведет? Андрей пытался спрогнозировать итог и, честно говоря, не смог. Он ходил в суды отнюдь не первый год и повидал десятки судей. Но эта Лена Кузнецова отличалась от всех. И не потому, что она была гораздо симпатичнее своих сестер в мантиях – в ее глазах мерцали почти невидимые яркие искорки, которые сводили Троицкого с ума.
Предложи сейчас Елена отказаться от иска к этому никчемному Малышеву в обмен на свое расположение и симпатию, Троицкий ни мгновения не колебался и бросил бы к ее ногам не только интересы своего банка, но и свою жизнь. Ну, положим, не жизнь, но точно чем-нибудь да пожертвовал бы. Хотя стоило дослушать судью, чтоб окончательно понять, нужно ли чем-то жертвовать или можно завоевать эту строптивую девицу и меньшими жертвами.
- Предыдущая
- 50/60
- Следующая
