Я твоя - Люче Лина - Страница 33
- Предыдущая
- 33/55
- Следующая
"Допрошенные в качестве свидетелей друзья Марина Ка Лье пока отказываются от комментариев, ссылаясь на подписку о неразглашении информации, которую их вынудили дать в службе безопасности. Наша редакция задается вопросом - что опять происходит в недрах этого ведомства под прикрытием полной секретности? И допустимо ли, чтобы столь уважаемый член нашего общества был лишен права на защиту адвоката? Как достоверно удалось установить нашему корреспонденту, в допросе кутюрье не принял участие ни один юрист модного дома".
Дестина быстро делала "вырезки" для Айи. Журналисты на время забыли о претензиях к Ксеару, обрушив весь свой праведный гнев на Яльсикара. В какой-то момент девушке даже стало жаль всемогущего Бьякку. Его называли инквизитором, уже почти впрямую обвиняя в нарушении элементарных прав человека. Все издания теперь апеллировали к Ксеару, требуя приструнить "бешеного пса". Еще бы. Ка Лье был всеобщим любимцем. Его платья не носили богатые женщины, зато они были в гардеробе большинства простых «мирянок». Включая журналисток, перу которых принадлежали злобные опусы.
Дестина как-то читала об этом человеке в светской хронике. У него была насыщенная биография с кучей романов, однако журналисты и поклонники прощали ему ветреность, объясняя это скорбью по жене, которая "трагически погибла" двадцать местных лет назад. Впрочем, что именно с ней случилось, достоверно никто не знал, даже сам Ка Лье, просто женщина перестала появляться в мирах. Считалось, что причиной этому могла быть лишь смерть.
Еще о Марине было известно, что он всю жизнь занимался только дизайном одежды, и журналисты предполагали, что в восьмом мире он тоже кутюрье, и даже гадали, который, перебирая многие известные фамилии. Только это была лишь игра в угадайку. Мода в Первом сильно отличалась от земной, будучи серьезно ограниченной Ксеаром и направленной потому в иное русло. В связи с этим четко сопоставить творчество Ка Лье с работами земных мастеров дизайна одежды никому не удавалось.
Закончив штудировать прессу, Дестина распечатала Айи полную подборку и отнесла. Ксеар все еще сидел один в своем кабинете. Впрочем, это ничего не значило, ведь за это время он мог уже тысячу раз куда-нибудь переноситься и возвращаться. Айи по-прежнему не удостаивал ее ни взглядом, ни словом. Это было так на него не похоже, что ей стало страшно. Он что, всерьез ее ревнует? Она вернулась в приемную, ответила на несколько звонков, сделала себе чашку кофе и на пару минут задумалась.
Какое преступление мог совершить Ка Лье? Он же не экономист, не бухгалтер. Самыми распространенными преступлениями в Первом были махинации с деньгами и прочее воровство. Но известный дизайнер наверняка был слишком обеспеченным человеком, чтобы стянуть какую-то вещь в магазине. Да и не стал бы тогда Бьякка задерживать его так надолго. Какие-то крупные махинации? Мог ли их совершить человек, разбирающийся только в линиях женского тела, рисовании и фактурах ткани?
Изменения в мирах? Что ж, Ксеар очень строго наказывал за любые подобные вольности. Она читала, что некоторые местные, ходившие в пятый или шестой мир, находили какие-то "дыры" в ткани миров, позволявшие что-то менять. Например, чтобы незаконно подкорректировать условия своей жизни. Бесплатно улучшить жилье, внешность или получить прочие, самые дорогие коррекции.
Но это случалось крайне редко, и на то были две веские причины. Во-первых, чем дальше ходил по мирам рядовой гражданин, тем больше он зарабатывал, и все искомые блага вполне мог получить законным путем, хоть и требовалось изрядно попотеть. А во-вторых, все знали - любое изменение в мирах рано или поздно будет замечено и очень жестко наказано. По крайней мере, до сих пор не было известно, чтобы кто-то в такой ситуации вышел сухим из воды. Или такое было, просто об этом не сообщалось в прессе? «Интересно, до какого мира мог ходить Марин?», - задумалась Дестина.
20.
Лей Ситте поднял голову, глядя на часы в конференц-зале Ксеариата. До брифинга оставалось десять минут. Здесь собралось довольно много народу. Наверное, большая редкость, когда журналисты были в меньшинстве. Три приглашенных корреспондента как-то неловко жались в углу в ожидании главных ньюсмейкеров - Айи и Яльсикара. В зале сидела Альбумена, которая пожелала непременно присутствовать, хотя Бьякка был против, Джара, которая вынырнула откуда-то в последний момент, когда Яльсикар уже хотел перенестись в кабинет Ксеара из своего собственного кабинета, где говорил с ним, Шоном и повелительницей стихии.
Невеста Бьякки появилась прямо в его кабинете и так посмотрела на него, что даже Лей поперхнулся. Хотел бы он узнать, кто бы еще, кроме, может, Ксеара, посмел бы так смотреть на его шефа. Ситте невольно улыбнулся, когда Яльсикар тихо выругался, схватил ее за руку и вывел в коридор. Было ясно, что Бьякка влюблен как мальчишка и поэтому никак не может справиться с ее своеволием. Из-за двери донеслись какие-то приглушенные крики - причем орала в основном Джара, хотя Бьякка вроде тоже - после чего девушка все-таки оказалась в конференц-зале вместе со всеми.
В отдалении сидела Дестина, уткнувшись в коммуникатор. Лею стало смешно от того, как она старательно игнорировала его, но он решил не смущать девушку.
Подумав о неожиданно завершившемся расследовании, Ситте почувствовал себя немного глупо. Они с Шоном потратили кучу времени и сил на отлов мерзавца, а дело в итоге сделала Альбумена за три часа. Впрочем, еще предстояло самое главное - расколоть преступника. Лей читал последние сообщения в прессе, и ему делалось все больше не по себе. Давление на СБ усиливалось с каждым часом, а подозреваемый, несмотря на очень жесткий и почти жестокий по длительности и степени психологического давления допрос, пока ни в чем не признался.
И теперь, понимал Лей, они оказывались перед крайне неприятной и древней, как сам уголовный процесс, дилеммой. Осудить человека, который, возможно, окажется невиновным, либо оправдать вероятного преступника. Первое мог сделать Ксеар единолично, для второго достаточно было созвать суд присяжных. Ведь прямых доказательств у них не было, а после этой шумихи в прессе симпатии большинства были явно не на стороне обвинения. А еще часов десять назад казалось - дело сделано, преступник пойман и никуда не денется.
Лей задумался, его не отпускало какое-то слабое, неприятное чувство. Так бывает, когда забываешь выключить утюг, выйдя из дома. Или когда едешь на вокзал, оставив билеты на тумбочке в прихожей. Что-то вертелось в его голове, что-то важное, что он упустил, а теперь никак не мог вспомнить.
В конференц-зал зашел Ксеар, за ним Яльсикар, и Дестина выдохнула, опустив коммуникатор и впиваясь в них взглядом. Айи на секунду замер посреди зала, потом подал знак двум офицерам, дежурившим у входа, и они стали сдвигать кресла. Ксеар пренебрег обычным столом с микрофонами, который был расположен чуть выше зала для журналистов. Похоже, он давал понять, что это будет более доверительная и менее официальная, чем обычно, беседа. Два кресла для него и Яльсикара поставили напротив трех кресел для журналистов на небольшом расстоянии, не разделяя их ничем, даже столом, и Айи пригласил корреспондентов сесть – двоих мужчин и одну женщину.
Дестина уже изучила их внешность. Все трое выглядели очень молодо, но не расхлябанно, как обычно одевается пишущая братия. Никаких сережек в носу, никаких кислотных цветов в одежде. Очень строгое, деловое платье на женщине. Официальные костюмы на мужчинах. Сосредоточенные лица.
Когда журналисты и ньюсмейкеры сели друг напротив друга, Дестина внезапно поняла, что предстояло серьезное противостояние. Это было похоже на встречу парламентеров в преддверии войны. Только эта война была уже объявлена. И даже успела всерьез разгореться. Воцарилось молчание. Журналисты включали диктофоны, открывали блокноты. На какое-то мгновение все пятеро замерли, не шевелясь, лишь смотрели друг на друга. Бррр... Дестине не хотелось бы оказаться на месте кого-то из трех журналистов.
- Предыдущая
- 33/55
- Следующая
