Приключения Айвама - Семушкин Тихон Захарович - Страница 8

• Предыдущая
• 8/13
• Следующая

«Больше не буду делать такой красивый. Надо простой и прочный».

Айвам прислушался к вою пурги. Она выла, как стая голодных волков, с подвыванием. Он снял шапку, насторожился. И вдруг среди этого воя пурги ясно послышался треск льдов, напоминающий ружейные выстрелы. Айвам скатился на лёд и, приложив к нему ухо, затаив дыхание стал слушать. Море глухо шумело, будто оно стремилось вырваться из ледовых тисков на простор.

Айвам вскочил и стал торопливо собирать вещи и продукты в спальный мешок. Льдина была крепкая, но и крепкие льдины ломаются. Может быть, придётся уходить отсюда. Спать теперь уже нельзя. С волнением он сел на мешок. Не хотелось ни читать книжку, ни разговаривать с Лилитом. Он сидел мрачный, взволнованный и чутко прислушивался к завыванию пурги и выстрелам трескающихся льдов.

Вспомнилась чистая, тёплая, безопасная яранга на берегу, мать Уакат. Айвам хорошо знает, как любит она его. Теперь, в эту пургу, она, конечно, не спит, думает о нём и, может быть, потихоньку плачет. «Но ведь лётчики передали ей, что я живой, что у меня всё есть… Только бы льдина не сломалась!»

Разные мысли путались в голове, но сон брал своё. Мальчик засыпал и валился на опальный мешок, но тотчас же вскакивал. Просыпаясь, он опять садился на прежнее место. Так, борясь со сном, он держал себя настороже.

— Не надо спать, — потихоньку сказал мальчик и услышал, как Лилит во сне вздохнул. Казалось, что это был вздох человека.

Пурга бушевала три дня. Когда она угомонилась, Айвам вылез из своего ледяного домика. Кругом было почти всё по-старому. Лишь в стороне, на востоке, образовались громадные горы льдов. Должно быть, произошло большое торошение.

Айвам вновь водрузил флаг над своим домиком и побежал к самолётной дорожке. Как он и предполагал, её уже не было.

«Где теперь сядет самолёт? Некуда сесть ему», — с отчаянием подумал он и, понурив голову, пошёл к себе.

Было уже достаточно светло, а вскоре показалось все солнце — раскалённый громадный оранжево-красный шар.

Айвам засмотрелся на солнце. Не успел он наглядеться на него, как в небе показался самолёт. Он быстро приближался и летел прямо на развевающийся красный флаг. И как только самолет поравнялся с ним, Айвам снял флаг. Самолёт дал несколько кругов и ушёл на северо-восток. Там, вдали, он сделал большой круг и улетел ещё дальше. Часа через два самолёт вернулся. Он низко прошумел, как вихрь, над головой Айвама, сбросил посылку, набрал высоту и, неизменно покачав крыльями, ушёл к берегу. Вскоре гул моторов умолк, прекратилась самолётная песня. И наступила такая тишина, что хотелось плакать. Распечатав посылку, Айвам прежде всего взял письмо. Мальчик не сразу разорвал конверт. Письмо было от Таграя:

Айвам положил письмо за пазуху, взял ружьё и пошёл смотреть полынью, в которой плавала нерпа. Мысль о том, что можно сейчас поохотиться, отвлекла от горестных раздумий, и он в приподнятом настроении стал снимать ружьё.

Как озеро с ледовыми берегами показалась полынья. На середине её действительно плавала нерпа, и не одна. У Айвама загорелись глаза. Он торопливо вскинул ружьё и дал выстрел. Громовым эхом пронёсся он по ледовым полям и угас там, где только что скрылось солнце. Нерпа взмахнула ластами и исчезла в пучине моря. Но вскоре она всплыла и осталась лежать на поверхности воды. Охота оказалась удачной: он убил ещё двух нерп. Айвам потёр щёку рукавицей в знак того, что достать нерп было нечем.

— Ничего; замёрзнет вода, и тогда возьму их. Лишь через двое суток Айвам вырубил изо льда нерп и приволок их в пещеру. О, это был большой запас пищи!

Можно долго плавать во льдах. И всё же грустно было ему. Ледяной домик надоел. Айвам постоял немного, посмотрел на вспыхивающие звёзды, на голубые полосы льдин, с которых сдут снег, и, чтобы чем-нибудь нарушить гнетущую тишину и одиночество, не пожалел и выстрелил в небо два раза. Если бы узнал сейчас про это дядя Тэнмао, он заругал бы его за эти два патрона.

За день Айвам так утомился, что, напившись чаю и отказавшись от еды, юркнул в спальный мешок и так крепко заснул, как никогда не спал.

Ранним утром весной 195… года с московского аэродрома снялись один за другим самолёты под управлением лучших пилотов страны.

Подмосковье уже покрылось весенней зеленью, и капли утренней росы поблескивали, как жемчужины.

Армада воздушных кораблей легла на курс «Москва — Северный полюс» для организации в высоких широтах дрейфующих станций по изучению центрального бассейна Ледовитого океана.

Это были тяжёлые транспортные самолёты, заполненные всевозможными грузами: специально приготовленным экспедиционным продовольствием, разборными домиками, палатками, грузовиками и легковыми машинами, тракторами и вездеходами. Экспедиции были приданы и вертолёты.

Высокоширотную экспедицию возглавлял известный полярный деятель вицеадмирал Бахарев — человек с многолетним опытом и знанием суровой Арктики.

На борту флагманского самолёта вместе с Бахаревым находились лучшие советские полярники. Это были люди, не один раз зимовавшие на полярных станциях, принимавшие участие в различных северных экспедициях. Суровые, но сердечные советские люди.

Здесь были гидрологи, аэрологи, магнитологи, метеорологи, опытные радисты и учёные из Академии наук СССР. Шестьдесят восемь отважных исследователей, которых страна вооружила современной высокой техникой и снабдила всем необходимым.

Через несколько часов далеко позади остался зелёный ковер Подмосковья, и самолёты шли над тундрой, всё ещё кое-где закрытой белоснежной пеленой, над морскими заливами, закованными тяжёлыми, паковыми льдами. Здесь, над белоснежным покровом льдов, солнце светило уже почти круглые сутки. Оно слепило глаза и всюду отражало длинные-длинные лучи.

Флагманский самолёт углубился в океан для попутной и предварительной разведки льдов. Под крылом самолёта — хаотически нагромождённые торосы, как будто здесь недавно произошло землетрясение. Бесконечные ледовые поля глазом не окинешь даже с высоты!

Но вот самолёт вышел на разводья с синей-синей окраской воды. Окраска меняется по мере продвижения вперёд. Вода вдруг становится то иссиня-чёрной, то голубовато-зелёной, то серой, то кажется ярко-бирюзовой, мерцающей. Это небо окрашивает воду во всевозможные цвета. Окраска её зависит и от того, под каким облаком проходит самолёт, какой плотности облако.

В широком арктическом небе бродит, как хозяин, почти не заходящее солнце. В воздухе штиль, и эта тишина будто заглушает гул моторов, и на миг громадный самолёт как бы останавливается и повисает в воздушном пространстве.

Гидрологи произвели разведку, и самолёт взял курс на радиостанцию мыса Северного, где перед полётом в центральный бассейн Арктики была намечена остановка.

Всё внимание береговых полярных станций в эти дни было привлечено к высокоширотной экспедиции. Знал о ней и смотритель маяка дядя Тэнмао. Он особенно следил за подготовкой этой экспедиции. Интерес у него был не праздный, и радист местной полярной станции охотно ему рассказывал о ней. В это время дяде Т энмао пришла мысль: а хорошо бы встретиться с адмиралом и поговорить о мальчике! Ведь Айвам вот уже несколько месяцев плавает на дрейфующей льдине. Конечно, у Айвама всё есть. С рыболовным крючком, с ружьём, с необходимым запасом одежды можно плавать и дольше. А кроме того, он же не один. Таграй утверждает, что видел щенка, который бегал за ним. И все же. мальчика ведь надо спасать! В самом деле, сейчас же не старый шаманский закон, когда нельзя было спасать человека!

• Предыдущая
• 8/13
• Следующая