Практика внимательности в повседневной жизни - Тарт Чарльз - Страница 6
- Предыдущая
- 6/62
- Следующая
Известно, что пребывание Гурджиева в Тибете связано с его работой там в качестве агента царской разведки: просто отправиться путешествовать в то время в столь экзотическую страну было крайне сложно, особенно людям, не имеющим средств. Работая на русского царя, он одновременно много узнал о тибетском буддизме. Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, насколько он был полезен царской разведке (разве что теперь опубликуют наконец соответствующие документы). Но в одном нет сомнений: Гурджиев – очень колоритная фигура.
Он был неутомимым искателем истины. Он раскапывал древние руины, надеясь обнаружить нужные рукописи, учился у суфиев, буддистов, йогов, зороастрийцев и других экзотических учителей. Примерно к середине своей жизни Гурджиев вошел в контакт с тайным Сармунским братством, сохранявшим в живой форме реальное древнее знание. Предполагают, что он учился в этом братстве – тайном среднеазиатском ордене. Возможно, оно является родоначальником многих известных сегодня традиций.
Как я отметил, все это предположения: у нас нет возможности обратиться в деканат Сармунского университета и спросить, получал ли человек по фамилии Гурджиев степень Мастера в начале девятисотых годов. Для нас это миф, неразрешимая загадка; однако я присоединяюсь к Гурджиеву в том, что его идеи следует оценивать на основе собственного опыта обращения с ними, а не на основе рассказов о нем самом.
На Западе Гурджиев появился, по-видимому, с чем-то вроде учительской миссии, хотя он никогда не писал об этом – по крайней мере, публично – достаточно определенно. Он отмечал, что нужно бы посмотреть, как западные люди будут воспринимать некоторые основополагающие духовные идеи.
Мне кажется, что он во многих смыслах экспериментировал с жителями Запада. Гурджиев располагал идеями и методами, характерными для культур, сильно отличающихся от современной западной культуры. Ему хотелось удостовериться, можно ли приспособить эти идеи для западного человека.
Я полагаю, что некоторые эксперименты Гурджиева не удались. Примером может служить первая написанная им книга – «Все и Вся: рассказы Вельзевула своему внуку», – которую отдельные гурджиевские группы воспринимают как некое евангелие, требующее неустанного чтения, перечитывания и штудирования. Это крайне трудная книга. Я слышал, что Гурджиев использовал ее в качестве материала для проверки утверждения о том, что люди не оценят идеи по-настоящему, если не потратят достаточно много сил на ее освоение, чтобы ее получить. Он брал некоторые из идей своего учения, писал о них главу, умышленно пользуясь высокопарным языком, строя длиннейшие предложения, придумывая многосложные и многоязычные технические термины для того, чтобы понимать ее было не так-то просто. Затем читал главу своим ученикам. Если оказывалось, что многие из них поняли, о чем идет речь, он переписывал текст, делая его еще более трудным. После этого читал снова и, если ученики опять что-то понимали, переписывал главу заново, еще более усложняя. Ему вполне удалось сделать окончательную редакцию трудночитаемой.
Лично мне эта история (правдива она или нет) нравится, потому что она оправдывает мое нежелание продираться сквозь все эти сложности. Так что судите сами.
Я не сомневаюсь, что кто-то, поняв наконец кое-что из содержания книги, действительно будет ценить ее из-за той огромной работы, которую он проделал. Но большинство людей читают книгу, как религиозный текст, снова и снова чувствуя, что не понимают ее, и порицая себя за это. Так что это эксперимент со смешанными результатами, если не полная неудача.
Итак, Гурджиев много экспериментировал с западными людьми, и главный его эксперимент состоял в том, чтобы найти методы, применимые в повседневной жизни. Он говорил, что отправиться в монастырь хорошо для одного типа людей и не столь хорошо для другого. Он подразделял главные духовные мировые традиции на четыре типа, соответствующие трем основным типам людей.
Чтобы выйти за рамки последних, необходима огромная работа. К первому типу относятся люди, внимание которых сконцентрировано на своем теле: для достижения своих целей они пользуются физической силой и ее аналогами. Эти люди имеют определенные преимущества и определенные недостатки. Второй тип – эмоционально ориентированные люди. Их главный способ реагирования на мир – эмоции, которые могут быть как полезными, так и весьма разрушительными. Третий тип людей – преимущественно интеллектуалы. Их основной способ связи с миром – интеллектуальный подход, размышление, анализ, связывание нового с уже известным с целью получения еще более нового понятия.
Существуют духовные пути, соответствующие каждому из этих типов. Первому типу соответствует путь, который Гурджиев называл путем факира. Он имел в виду индийских факиров – людей, развивших такую силу воли, что они могли, например, принять определенную позу и оставаться в ней годами. Он видел людей, принявших молитвенную позу и действительно не двигавшихся в течение двадцати лет. В Индии и до сих пор есть подобные люди, хотя, думаю, что их стало гораздо меньше. Факиры начинают свой путь, подражая какому-нибудь из своих коллег. Поначалу они могут лишь непродолжительное время удерживать позу и время от времени расслабляются, но потом вновь возвращаются в это положение. И так снова и снова, несмотря на жару, мух, других насекомых, грязь и палящее солнце.
Все факиры имеют учеников. Им необходимо иметь учеников, так как к тому времени, когда они чего-то достигнут, они в буквальном смысле не в состоянии двигаться: их соединительные ткани застывают. Ученикам приходится их кормить, мыть после естественных отправлений и т.д.
Чтобы стать продвинутым факиром, необходимо приложить невероятные усилия. Гурджиев подчеркивал, что это полный духовный тупик. Развив до предела силу воли, они никак не используют ее, кроме как для неподвижного стояния! И хотя эта духовная борьба впечатляет людей, Гурджиев считает, что все это довольно глупо. По его мнению, все надежды этих людей связаны с тем, чтобы кто-то из духовных людей иного рода мог спасти их и дать им возможность применить свою силу воли более продуктивно. В противном случае они останутся просто духовными экспонатами.
Люди второго типа, люди эмоциональные, следуют обычно пути монаха. Этот путь подразумевает концентрацию на молитве, интенсивнейшую эмоциональную вовлеченность, стремление к получению помощи, достижению спасения, глубокие эмоциональные переживания. Обычно это требует подчинения себя чьей-то воле в качестве практики перед подчинением воле Божьей.
По Гурджиеву, люди на этом пути зачастую достигают парапсихических способностей, то есть могут творить чудеса. Но он отмечал также, что если этим путем следовать до крайности, то результатом может быть «глупый святой», способный вершить чудеса, но не слишком умные. В качестве современного примера представьте себе человека, который в стране, в течение двух тысячелетий страдающей от перенаселения, начинает искренней молитвой излечивать супружеские пары от бесплодия. Это, конечно, чудо, но если взглянуть на него под другим углом зрения, то вряд ли в данном случае это наилучший способ использовать чудесную силу.
Люди третьего – интеллектуального – типа следуют путям интеллектуальных видов йоги. Я вслед за Гурджиевым буду использовать здесь это слово в крайне ограниченном смысле, на самом же деле есть много других видов традиционной индийской йоги. Йог в гурджиевском смысле – это человек, имеющий ряд прозрений, научившийся понимать вещи, способный концептуально связывать все со всем. Но если он умеет только это, то он оказывается, как говорит Гурджиев, «слабым йогом», то есть человеком, который знает все, но ничего не может делать.
- Предыдущая
- 6/62
- Следующая
