В царствование императора Николая Павловича (СИ) - Михайловский Александр Борисович - Страница 50
- Предыдущая
- 50/71
- Следующая
Вот так-то. Причем, наблюдение может вестись, как людьми Бенкендорфа, так и людьми Дубельта. Хрен, конечно, редьки не слаще, но я бы предпочел лучше иметь дело со своим тезкой. Леонтий Васильевич – личность больно склизкая, и, я бы сказал, более сволочная. Хотя, работая в таких структурах, трудно быть белым и пушистым…
— Понятно, — протянул Антон, — а скажи мне, Шурик, как мы должны себя вести в общении с этими персонами?
— Быть осторожными, — ответил Шумилин, — я совсем не против того, что люди из тамошних спецслужб охраняют Николая от разных неприятностей. Тем более, что сам наш новый знакомый в этом отношении ведет себя довольно беспечно. Например, когда царь после пожара и ремонта снова вернулся в Зимний дворец, то он приказал снять ночные посты у своих личных покоев. А ввел их его старший брат Александр, который хорошо помнил о том, что случилось с их отцом Павлом I в одну из мартовских ночей 1801 года.
А ведь после подавления польского восстания некоторые горячие шляхтичи собирались всерьез совершить теракт в отношении Николая. О чем его не раз предупреждали и Бенкендорф и Дубельт. Но он отправлял их в игнор, продолжая в одиночку гулять по улицам града Петра. Впрочем, против самих охранителей он ничего не имел. Он только требовал, чтобы охранники не попадались ему на глаза.
Я, Тоха, опасаюсь другого. Если мы станет часто и без особой огласки встречаться с Николаем, то на нас начнут точить зубы люди из его окружения. Кто из зависти, кто из желания узнать то, что им знать не положено. Совсем будет скверно, когда в наши взаимоотношения начнут совать нос ребята из конторы Карлуши Нессельроде. Во-первых, они шустрят не только за рубежом, что им положено по службе, но и лезут в дела внутренние. К тому же сам Карлуша пляшет под дудку австрийского канцлера Меттерниха, что совсем скверно. Да и прочие европейские государства содержат в Петербурге целую свору своих агентов. И они с ходу заинтересуются новыми фигурами, появившимися рядом с Николаем.
— Так что же нам делать, — спросил Антон, — и жандармы будут за нами пасти, и шпионы нос совать. Схрумают нас, и не подавятся.
— Не боись, Тоха, — улыбнулся Шумилин, — жандармы и люди Бенкендорфа, какие бы они не были, все ж слуги государевы. И в открытую против царя не пойдут. Будут, конечно, плести интриги, как же без этого. Но если Николай прикажет им – вот ЭТИХ не замать, то они будут дело свое делать, хотя может и без особого удовольствия.
— Ох, Шурик, как мне все это… — морща нос, произнес Антон, — хотя, если что, уходим в век XXI, уничтожаем аппаратуру, и живем, как и жили до этого.
— Ну ты это брось, — одернул друга Александр, — чтобы мы, да не справились с какими-то там жандармами и джеймсами бондами недоделанными! Стыдно нам будет, взять и сбежать. Или мы не ТриАда?!
— Да ладно, Шурик, — сказал Антон, — это я так… Будем кумекать. Все же за нами знания третьего тысячелетия. Да и не одни мы. И здесь и там есть люди, которые нам помогут… Так что ты говоришь насчет тамошних спецслужб?
— Тебе интересно? — спросил Шумилин. Антон кивнул, и тогда бывший опер продолжил. — Начну с Александра Христофоровича Бенкендорфа. Буду говорить в стиле Копеляна: "Истиный ариец – родом из Лифляндии, корни уходят во Франконию… Мужик храбрый, пороху понюхавший – воевал с турками, с Наполеоном, имеет двух Георгиев и золотую шпагу с бриллиантами "За храбрость". После ухода Наполеона из Москвы – первый ее комендант… Партизанил не хуже Дениса Давыдова, лихой кавалерист… По жизни – тоже не труслив… 1824 году когда в Санкт-Петербурге случилось большое наводнение он стоял на балконе с государем императором Александром I. Не выдержал, сбросил с себя плащ, доплыл до лодки и спасал весь день тонущих…
Имеет опыт оперативной работы. Еще в 1821 году предоставил императору Александру I докладную записку о "Союзе благоденствия", предупредив, что настроены сии ребята серьезно, и не остановятся перед цареубийством…
Участвовал в следствии по делу декабристов. В 1826 году стал шефом жандармов, и в том же году возглавил III-е отделение СЕИВ канцелярии.
В 1828 году тряхнул стариной – был рядом с Николаем на фронте во время войны с Турцией. В 1832 году "за заслуги" получил графский титул…"
Вот вроде и все о его личности. Теперь о службе. III-е отделение – чисто аналитическое учреждение, которое оперативной работой практически не занималось. В свое время было заточено под наблюдение за высшими армейскими чинами и гвардейцами – царь помнил, откуда вышли его "приятели" по делу 14-го декабря… Штат III-го отделения был небольшой, а дел на него навешано больше, чем достаточно.
Теперь о жандармах и их начальнике, Леонтии Васильевиче Дубельте. Тоже "из арийцев", тоже повоевал, при Бородине был ранен. В молодости якшался с "вольными каменщиками", состоял аж в трех масонских ложах сразу. Правда, в 1822 году, когда масонство в России было запрещено, дал подписку о разрыве с "братьями". Также путался с декабристами, был знаком со многими из них. В 1826 году даже привлекался по делу 14-го декабря. Но по рассмотрению следственной комиссии все обвинения против него оставлены "без внимания".
В Корпус жандармов попал в 1830 году, сумел там понравиться Бенкендорфу, быстро пошел в гору, после чего подсидел своего шефа, став в 1839 году его начальником. Ему извинительно лишь то, что Александр Христофорович к тому времени стал сильно хворать, и часто отсутствовал на службе.
В общем, как я тебе уже говорил, личность довольно скользкая. Впрочем, что характерно, развернув сеть осведомителей, он оплачивал им услуги суммами кратными тридцати – в память тридцати иудиных серебренников.
Вот с ним-то, Антон, нам и придется, скорее всего, иметь дело. Другого выхода нет. И чтобы вас, штатских, а также военных, этот типус не обвел вокруг пальца, надобно мне, старому оперу, отправляться в год 1840-й.
Так что, Тоха, я не зря тут занимался личными делами. Завтра я буду у тебя со всеми своими архивами, а ты отправишь меня в век XIX-й… Будем налаживать там агентурную работу…
Окно в будущее захлопнулось, исчезла висящая в воздухе изумрудная точка, и наступила тишина. Лишь где-то в кустах чирикала птичка, да за поворотом дороги всхрапнула застоявшаяся лошадь.
Николай достал из кармана мундира белоснежный батистовый платок, и вытер вспотевший лоб. Он был человеком трезвомыслящим, и в чудеса не очень-то верил. Но, то, что сейчас произошло, иначе как чудом не назовешь.
Впрочем, самодержец был еще и глубоко верующим человеком. И иначе, как Промыслом Божьим сие чудо не могло быть объяснимо. К тому же он заметил в вырезе расстегнутой рубашки Антона серебряный крестик, что говорило о принадлежности людей из будущего к Православной церкви. Да и стоящие рядом с ним Виктор и Алексей явно были не похожи на слуг Нечистого.
Теперь следовало решить – как использовать открывшиеся перед ним возможности, и насколько будут полезны для государства им управляемого знания и технические возможности его новых знакомых. Решив не откладывать на потом решение этих вопросов, он обратился к князю Одоевскому.
— Владимир Федорович, я хочу вернуться в Петербург вместе с Виктором Ивановичем. Если вы не возражаете, то обождите здесь немного, я отправлю вам первого же встреченного нам извозчика.
Одоевский понял, что царь желает приватно побеседовать с Сергеевым, и не стал возражать.
— Ваше величество, — сказал он, — погода хорошая, и мы с Алексеем Юрьевичем прогуляемся на природе, выйдем на Каменоостровский проспект, а там уж точно найдем извозчика, который нас и довезет до дома. Так что, ваше величество, не стоит беспокоиться.
— Ну вот и отлично! — воскликнул царь. — Виктор Иванович, — он повернулся к Сергееву, — прошу вас.
И Николай решительно зашагал в сторону своего экипажа. Устроившись на мягких подушках, царь и отставной майор первые несколько минут молчали. Виктор понял, что Николай никак не может решить – как ему себя вести с человеком из будущего. По идее, он не был его подданным, но в то же время находился на территории Российской империи, Государем которой был он.
- Предыдущая
- 50/71
- Следующая
