Убить Ланселота - Басирин Андрей - Страница 20
- Предыдущая
- 20/74
- Следующая
Румянец сошел с лица Лизы.
– Уже?
Она пошатнулась и схватила Хоакина за плечо.
– Не бойся, – шепнул стрелок, – я с тобой. Ни пуха ни пера!
– К зверю, – ответила Лиза и, не оглядываясь, зашагала следом за альбиносом.
Зеркала.
Панели орехового дерева.
Люстры, несущие гроздья колдовских огней.
И вновь зеркала.
Целое море зеркал.
Мозаичные полы уходили вдаль сверкающими тропами. Багровые дорожки вились и вились без конца, превращая дворец в настоящий лабиринт. Отражения множились, и скоро Хоакин перестал понимать, где он и кто он. Если бы не фея, которую иллюзиями с толку не собьешь, он бы давно уже заблудился.
Фея почему-то сердилась на стрелка.
– Да в чем дело, Маггара? – не выдержал Хоакин. – Что тебе не нравится?
– Она тебе верила. Она ждала твоей поддержки, твоего одобрения, а ты ее бросил.
– Не бросил, а отпустил готовиться к ритуалу.
– В пасть чудищу. Молодец. Умница, Хок.
Обвинения Магтары были несправедливы и обидны: именно на такие слова отвечать труднее всего. Хоакин умолк в растерянности.
запела Маггара.
– Но…
– О боже…
– Маггара, стой!
Вы, сударь, наломали дров немало.
Кто спорит с женщиной, сокращает себе жизнь.
– Хорошо, хорошо, я виноват. Исправлюсь. Куда дальше?…
– Налево. Видишь дверь со знаком нижних миров? Устроим привал.
Знак, о котором говорила фея, походил на стилизованное изображение лохани. Внутри комната сияла непривычной белизной. Посредине стояла огромная мраморная ванна. Два крана, коврик в пупырышках, занавесь из бамбуковых реек.
И ни малейшего намека на окна. Мертвенный белый спет лился из волшебного шара над головой.
В кармане застучала табакерка. Стрелок щелкнул крышкой, и саламандра выбралась на волю.
– Ох! – Огненная змейка скользнула по белым плиткам. – Роскошь! Блеск!
– Инцери, веди себя прилично.
– Ага, щаз. – Ящерка разбежалась и заскользила по кафельному полу, как на коньках. – Волшебный дворец шарлатана! – взвизгнула она.
Кто-то снаружи подергал ручку, но, убедившись, что дверь заперта, ушел.
– Зря мы ушли из приемной, – вздохнул Хоакин. – Эрастофен обещал рассказать что к чему.
– Это была твоя идея – уйти.
– Разве? Хорошо, хорошо, моя. Не спорю. – Он деланно нахмурился. – Что будем дальше делать?
– Не знаю.
Стрелок подошел к зеркалу. Из-за прозрачной поверхности на него смотрел совершенно незнакомый тип: веселый рубака, бесшабашный, мечтательный, «Это я, – подумал Хоакин. – И я чувствую себя на своем месте. Словно Горацио Кантабиле, что из отравителя сделался поваром. Только я из разбойников превращаюсь…»
…в героя?
– Маггара! – Он ткнул пальцем в стекло. – Это я?
– Ты, конечно.
– Давно я чихал последний раз?
– Вчера. До того, как мы встретили карету Золотого Облучка. А что случилось?
– Ничего. Позавчера я встретился с Бизоатоном Фортиссимо. А до этого – помог Алану создать легенду о вольных стрелках. А до того сбежал из академии Града Града. Я ведь хорошо помню свое отражение. Оно всегда было – как бы это сказать? – слишком мягкотелым.
– Хок, помилуй! Ты нисколько не изменился. Уж я-то тебя отлично помню. Хотя… – В глазах Маггары мелькнуло сомнение. – Ты стал жестче.
– Я должен отыскать шарлатана.
– А Лиза?
– Лиза пока вне опасности. Она жертвенная дева и прекрасно знает это. Пока она следует привычному ходу вещей, будет все хорошо. Мне же в голову лезет всякая чушь.
– Что именно?
– Перед тем как навести заклятие, Бизоатон назвал меня Ланселотом. Почему? Я должен выяснить.
– Понимаю. Ты упрямый и своевольный. Всегда добиваешься своего… А еще – ты обещал Фуоко, что не оставишь ее. И мне жаль бедного Бахамота, потому что ему придется несладко.
– Значит, ищем шарлатана? – подняла голову Иниери. – Уррра!
Жизнь в Бахамотовой Пустоши удивительна. Тримегистийцы все немножечко маги, а потому трепетно относятся к словам.
Слово – это идол.
Слово – это товар.
Слова покупают и продают. Ими жонглируют, наводят страх и заставляют желать того, что вам совсем не нужно. Словом можно даже отправить человека в пасть чудищу. Мало того: жертва будет чувствовать себя счастливой.
В Пустоши обитают волшебники. Они заняты тем, что производят слова и числа. Именно поэтому они правят неволшебниками, что живут снаружи.
Хоакин шел запутанными коридорами, не пропуская ни одной двери. Шарлатана он пока что не нашел. Скорее всего здесь располагались маги низшего уровня: маги-чернорабочие, маги-курьеры, маги – сантехники и уборщики.
Девушки с тонкими губами, с волосами, собранными в пучок, пялились в магические зеркала. Ни одна из них пока что не произнесла волшебных слов: «свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи». Эти синие чулки давно махнули рукой на свою внешность. Они точно знали, что «на свете всех милее, всех пригожей и белее» кто-то другой.
Их зеркала заполняли слова и цифры. Магини разглядывали их, не отрываясь, даже ели и пили, не отводя взгляд от хрусталя. Временами появлялись картинки: гуси, стреляющие из арбалетов, выкройки платьев, портреты знаменитых героев (Гури в том числе). Смотреть на них было интереснее, чем на цифры. Но почему-то в этот момент взгляды волшебниц становились настороженными. А зеркала они старались повернуть так, чтобы их не видел никто посторонний.
Хоакин скоро сообразил, что может бродить по всем комнатам и делать, что хочет. Главное – не заслонить ненароком кому-нибудь зеркало, потому что тогда магини начинали беспокоиться. В остальном они совершенно не различали реальность и вымысел.
– Эй, Шалочка, – повернулась к стрелку бледная дама с ящерично-зелеными веками. – Шалочка, где накладная на дары сто пятьдесят четыре-прим Бэ?
От неожиданности стрелок не сразу понял, что от него требуется. Бледная смотрела требовательно и сурово. Выручила Инцери: она схватила со стола первую попавшуюся бумагу и протянула даме. Взгляд дамы скользнул по строчкам.
– Это не то, – сообщила ящероглазая. – Шалья, вы опять перепутали бумаги. Ваше отношение к делу просто возмутительно! Я буду вынуждена доложить шарлатану.
Тут в зеркале появился каталог притираний и теней от «Пьяччо Пьяченцо – алхимика века». Дама забыла о неправильной накладной и обо всем на свете.
– Подождите, – сказал Хоакин. – Перепутанные бумаги – это важно. Шарлатан должен знать. Быть может, я сам сообщу ему?
Волосы волшебницы распространяли волну цветочных ароматов. Хоакину они напоминали сгнивший в компосте болиголов. Маггара морщилась, отворачивалась, но не выдержала и принялась кашлять.
– Да, – пробормотала ящероглазая. – Я сейчас… Что вы хотели?…
В зеркале развернулся ассортимент духов и гелей для волос. При взгляде на них свербело в носу.
– Шарлатан. Фью Фероче. Где он?
– Спросите у Вилеи Аччелерандо. Она заведует… заведует…
Чем заведует загадочная Вилея Аччелерандо, осталось невыясненным. Магия хрусталя крепко держала волшебницу. Так и не добившись ничего, Истессо продолжил путь.
Кроме иссохших за зеркалами девушек Хоакину встречались маги. Все они носили неприметные серые камзолы, рубашки пастельных тонов и цветастые тряпичные петли на шее.
- Предыдущая
- 20/74
- Следующая
