Оракул - Шведов Сергей Владимирович - Страница 9
- Предыдущая
- 9/88
- Следующая
Митрофанов был с большого бодуна, это сразу бросалось в глаза. Его худое костлявое тело била похмельная дрожь. Длинная, похожая на корягу мужицкая рука уныло чесала заросшую светлыми патлами голову. И первый вопрос, который Ванька задал гостям, не отличался большой оригинальностью:
– Выпить есть?
– Колодезная водица не подойдет? – сердобольно поинтересовался Ярослав, наклоняясь к ведру, стоящему поодаль.
И прежде чем Ванька успел открыть рот во второй раз, он вылил ему на голову почти ледяную воду. Митрофанов ахнул, крутнулся на одной ноге, замахал руками, словно лебедь крылами, пытаясь воспарить в небеса, но по причине нелетной погоды вынужден был отложить воздушную прогулку и обессиленно рухнул на не шибко чистое крыльцо.
– Ах ты гад! – сказал он немного отдышавшись. – Не зря тебя народ в нехорошем подозревает.
– Канистра пива, – пообещал Ярослав. – Большая канистра, двадцатилитровая. Пиво первосортное. Оно будет твоим, если ответишь на мои вопросы.
– Предпочитаю водку, но готов взять и деньгами. Не сочтите меня жлобом, мужики, просто одолела бедность. А безденежье вредно отражается на организме.
Колодезная вода благотворно подействовала на хворающего Митрофанова. Выглядел он в эту минуту не просто вменяемым, а очень даже сообразительным. Сразу стало понятно, что за свои сорок лет Ванька много чего повидал и вот так просто этого деревенского налима за жабры не возьмешь.
– Самогонный аппарат у Ефросиньи ты украл? – прямо спросил Ярослав, отсчитывая страдальцу мятые купюры. – Сразу предупреждаю – не для протокола.
– Усек. – Митрофанов кивнул, принимая взятку. – Значит так: первый аппарат действительно взял я. Не украл, заметь, а позаимствовал на время. Выгнал бы продукт и вернул вещь на место.
– Где аппарат прятал?
– Сам понимаешь, дома хранить чужую собственность не станешь. А тут еще жена – выдра, теща-ведьма. Выкопал землянку на опушке. Все честь по чести. Оборудовал что твой блиндаж. Прихожу через день – нет аппарата. Можешь понять всю степень моего разочарования? У меня уже брага поспела.
– Ну и пил бы свою брагу, – рассердился Аполлон.—Какая тебе, алкашу, разница?
– А долги, мил человек? – ухмыльнулся в сторону поэта абориген. – Долги-то отдавать надо. Той же Ефросинье я литр задолжал и остальным прочим не меньше. Словом, как честный человек я не мог поступить иначе.
– А с аппаратом-то что? – не выдержал Ярослав.
– Украли аппарат, в том-то и вся проблема. Я было на Костю Кривцова подумал, но тот в город уезжал на два дня к родственникам. Так что алиби у него железное, как пишут в детективах. А более у нас не на кого подумать, разве что на инопланетян.
– Логика, однако, – ухмыльнулся Аполлон. – Если не Кривцов, то зеленые человечки.
– Зря ты меня подковыриваешь, уважаемый, – обиделся на заезжего поэта Митрофанов. – Мы здесь тоже не лаптем щи хлебаем. И книжки всякие почитываем, и телевизор смотрим. Я одних сериалов про ментов, может, сотню пересмотрел. Пусть и не совсем трезвыми глазами. Скажу тебе прямо, нечисто у нас здесь.
– Это в каком же смысле нечисто? – не уловил связи между детективными сериалами и местными реалиями Кузнецов.
– Ладно, мужики, только вам и только под большим секретом, – Митрофанов понизил голос почти до шепота, – но так, чтобы никому в округе ни полслова. Скажут, шизанулся Ванька, допился до зеленых чертиков.
– Ты про свои полеты на тарелке, что ли?
– При чем тут тарелка?! – отмахнулся Митрофанов. – Про инопланетян я выдумал, конечно. Тут, брат такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Шел я месяц назад лесом. Врать не буду, сильно поддавши был. С кем пил и куда ходил, вам знать необязательно. Короче: выворачиваю я с лесной тропы на проселочную дорогу, это аккурат напротив Епихина колка было, и вот она прямо напротив меня останавливается.
– Кто она – тарелка?
– Какая тарелка? Карета! Самая натуральная, такая, как в кино про прежнюю жизнь. И кони – прямо загляденье. Целых шесть штук. Можете представить степень моего недоумения. Я, естественно, застыл как истукан на обочине и челюсть отвесил. Тут два хмыря ко мне подскакивают, фуражку с моей головы наземь сбрасывают и орут благим матом, кланяйся-де, холоп, матушке императрице. Загнули они мне салазки – не хочешь, да поклонишься. А из повозки вылезает расфуфыренная пава и благосклонно мне кивает. Чьих, говорит, ты будешь? Я вежливо отвечаю, что Митрофановы мы, потому как скрывать мне нечего. Человек я в округе известный, и не скажу даже, что только с плохой стороны. Баньку кому-то построить или печку сложить, это мы запросто.
– Ты рули к императрице, – попросил Аполлон.
– Передай, говорит, графу, Митрофанов сын, что через месяц я его навещу, пусть-де готовится к встрече. Села она, значит, в карету, хмыри с саблями вскочили на коней, кучер взмахнул хлыстом, и только пыль по дороге заклубилась.
– Мастер ты, Иван, байки рассказывать, – засмеялся Колян.
– А твой монгол на коньке-горбунке тоже байка?
– Монгол был натуральный, – обиделся Ходулин. – Кино у вас, наверное, поблизости снимают.
– Я тоже так подумал. Пошутили, мол, артисты над простым человеком. Но тут такое дело, мужики, дворец-то действительно восстановили. Буквально за месяц из руин подняли. Прямо скажу, не наши темпы.
– Какой еще дворец? – удивился Ярослав.
– Графский, – охотно пояснил Иван. – Его в семнадцатом году наши деды по камешку раскатали. Погорячились, с кем не бывает. А графа этого еще в восемнадцатом веке пришили. С тех пор он никак успокоиться не может, все бродит и бродит по округе.
– Двести с лишним лет бродит? – не поверил Аполлон.
– Ну, посмейся, посмейся, – Митрофанов тряхнул головой. – Люди вы городские, вам наших проблем не понять.
– Может, графские развалины какой-нибудь новый русский восстановил? – Ярослав пожал плечами. – Сейчас это модно. Где этот дворец-то?
– На холме. Колян знает туда дорогу.
– А что там восстанавливать? – удивился Ходулин. – Там же от дворца три обросших мхом камня остались.
– А я о чем тебе говорю?! Новый ты русский или старый, но не бывает такого, чтобы за месяц такой домище отгрохать. А главное, никого к дворцу не подпускают. Я сунулся было, так на меня двух кобелей натравили. Еле ноги унес. Костя Кривцов считает, что это не простые кобели, а оборотни, но за его фантазии я ручаться не могу.
- Предыдущая
- 9/88
- Следующая
