Оракул - Шведов Сергей Владимирович - Страница 10
- Предыдущая
- 10/88
- Следующая
– Кривцов тоже был у дворца?
– Народ у нас любопытный, всем хочется посмотреть, кто это так ударно трудится за высоченным забором.
– Ну а про Катюшу что скажешь?
– Ходулинская порода. А у них, да простит меня Колян, все бабы ведьмы. И далеко не в переносном смысле. Я ведь к Ефросинье сватался, прежде чем на своей мымре жениться.
Она хоть и постарше меня чуток и замужем к тому времени побывать успела, но красивше ее бабы ни в нашем селе, ни в соседних не было. В самый последний момент заробел. Икота на меня напала. Как взгляну, бывало, на Ефросинью, так слова не могу сказать, икаю беспрерывно.
– Я тебя умоляю, Иван, – поморщился Колян. – Что ты все выдумываешь.
– Императрица обещала наведаться к графу через месяц. Аккурат сегодня срок истекает. Так что сами решайте, мужики, а я вам в этом деле не помощник. Нервишки в последнее время разболтались, спасу нет.
Ярослав, разумеется, Митрофанову не поверил. Одно он только не мог отрицать – байки деревенский Ванька рассказывать умеет. Чего он только не наворотил. И ведьмы, и оборотни, и граф, убитый двести лет назад, и даже императрица. Пока что реальностью был только дворец, который кому-то зачем-то потребовалось восстановить в рекордно короткие сроки. Сами по себе темпы восстановления впечатлили не только Митрофанова, но и Ярослава, однако в отличие от деревенского печника, городской детектив никакого особого чуда в этом не увидел. Были бы деньги. При желании и соответствующем материальном стимулировании за месяц и не такое можно соорудить. Но в любом случае с владельцем дворца следует разобраться. Скорее всего, это он со своими подручными чудил в ночном лесу.
– Ладно, пошли, – предложил Ярослав, поднимаясь с крыльца. – Узнаем, кто в том тереме живет.
Аполлон выразил горячее желание сопровождать детектива, Ходулин же впал в унылую задумчивость. Пока приятели шли по селу, он не проронил ни единого слова, предоставив Кравчинскому возможность выражать восхищение народным творчеством.
– Поэму напишу, – пообещал Аполлон. – Нет, лучше роман. Это такой сюжет! Граф, восставший из гроба, и императрица, пожелавшая навестить своего фаворита через двести лет после смерти. Это же, брат, такой идиотизм, который далеко не каждому писателю в голову придет, даже если этот писатель с богатым постмодернистским прошлым и настоящим. Какие все же таланты у нас по деревням пропадают от неумеренного потребления горячительных напитков.
Дворец был виден издалека. Облитый солнечным светом, он беззастенчиво демонстрировал миру кричащую роскошь давно ушедшего мира. Забора вокруг сооружения не было. То ли Митрофанов приврал, то ли ограждение успели убрать. Собаками экскурсантов никто, похоже, травить не собирался. Во всяком случае, они без помех поднялись на невысокий холм и медленно побрели по широкой аллее, любуясь фонарями, установленными через каждые десять шагов.
– Деньжищ, однако, нувориш вбухал сюда немало. – Аполлон покачал головой. – В таком дворце только императриц принимать.
Детектив с поэтом был согласен. Даже крыльцо в этом двухэтажном здании хозяин отделал мрамором, как в метрополитене. Белые колонны были такой толщины, что и вдвоем не обхватишь. Но более всего удивили Ярослава лепные амуры, украшавшие вход в сооружение и целившиеся в гостей из луков. А дверь в эту обитель любви была незаперта. Аполлоша, недолго думая, потянул ее на себя и первым без спроса проник в помещение. Ярослав последовал его примеру, увлекая за собой и замешкавшегося Коляна. На месте хозяина детектив все-таки посадил бы у входа охрану. В крайнем случае поставил бы швейцара, в обязанности которого входит сортировать гостей на желательных и нежелательных. А то приличные люди чувствуют себя крайне неловко, оказавшись в чужом доме на птичьих правах. Огромный зал с натертым до зеркального блеска полом, незваные гости миновали в быстром темпе, не встретив никого, кто бы голосом или жестом выразил им свое неудовольствие. Справедливости ради надо сказать, что и Кравчинский, и сам Ярослав пытались криком привлечь к себе внимание обитателей роскошного дворца, но безо всякого успеха. Поднявшись по лестнице, застеленной шикарной красной дорожкой, на второй этаж, они обнаружили здесь целую галерею из полотен фривольного содержания. Да и стоящие в нишах статуи греческих богов и богинь тоже весьма нескромно демонстрировали свои прелести озадаченным посетителям.
– Прямо Эрмитаж, – пробормотал шокированный увиденным Аполлон. – Голову даю на отсечение, что вся эта роскошь ворованная. Не иначе какой-нибудь мафиози здесь обосновался вдали от глаз вездесущего УБОПа. На трудовые сбережения такой дворец не построишь и столько картин и статуй не купишь. А ты чего приуныл, Колян?
Ходулин действительно выглядел ошеломленным, чтобы не сказать испуганным. Это было тем более удивительно, что прежде робостью сердца Колян не страдал. Впрочем, Ярослав тоже чувствовал себя в пустом дворце не слишком уютно. Непонятно было, почему владелец, натащив сюда столько роскошных и дорогостоящих предметов, бросил их без охраны. По прикидкам детектива, который, правда, не был экспертом, ценностей здесь было на несколько миллионов долларов.
– И почему меня мама честным родила? – вздохнул Аполлон в унисон с мыслями Ярослава. – Мог бы обеспечить себя на всю оставшуюся жизнь. Слышь, Колян, а твои предки в семнадцатом году участвовали в экспроприации тогдашнего экспроприатора?
– Откуда мне знать, – пожал плечами Ходулин. – А про графа я слышал. Натуральный был бандюга. В смысле разбойник с большой дороги. Сажал он своих холопов на коней и грабил купеческие обозы.
Много .этот гад крови пролил, много девок перепортил по окрестным деревням. За. это его и пришили.
– Прямо Дракула какой-то, – пошутил Аполлон.
– А как же закон? – удивился Ярослав. – Была же тогда полиция, Тайная канцелярия?
– Навязался законник на нашу голову! – усмехнулся Кравчинский. – Читать надо, мил человек, не уголовный кодекс, а русскую классику. Вельможа в случае – тем паче: не как другой, «и пил и ел иначе». Понял? В случае был тот граф, то бишь состоял фаворитом при теле государыни. Нравы у тогдашних властителей были еще гаже, чем у нынешних. А мы ропщем. Все, брат, познается в сравнении. Учите прилежно историю, други мои. В ней мудрость веков и опыт предков.
- Предыдущая
- 10/88
- Следующая
