Бессонница (др.перевод) - Кинг Стивен - Страница 35

• Предыдущая
• 35/168
• Следующая

– Что значит мы в гостиной, когда ты здесь совершенно один? – спросил Ральф, но прежде чем Макговерн успел ответить, в комнату вошла Луиза с дымящейся тарелкой в руках.

– Вот, – сказала она, – садись кушай. Я говорила с Симоной, она сказала, что репортаж о сегодняшних событиях у Женского центра скорее всего будет в новостях «Ровно в полдень».

– Господи, Луиза, не стоило так беспокоиться, – сказал Ральф, забирая у нее тарелку, но когда он почувствовал запах лука и расплавленного чеддера, у него заурчало в желудке. Он взглянул на часы на стене – они были втиснуты между двумя фотографиями: мужчины в шубе из енота и женщины, у которой был вид хорошенькой идиотки, словарный запас которой состоит максимум из двух слов, – и с удивлением обнаружил, что было уже без пяти двенадцать.

– Я, собственно, ничего и не делала, просто поставила тарелку в микроволновку, – сказала Луиза. – Когда-нибудь, Ральф, я буду готовить для тебя по-настоящему. А пока что садись и ешь.

– Только, пожалуйста, не на мою шляпу, – сказал Макговерн, не отрывая глаз от экрана. Он снял с тахты свою фетровую шляпу, небрежно швырнул ее на пол и продолжил поглощать свою порцию макарон, которые испарялись с космической скоростью. – Очень вкусно, Луиза.

– Спасибо. – Она задержалась в дверях, чтобы посмотреть, как один из игроков выигрывает путевку на Барбадос и новую машину, а потом снова ушла на кухню. Радостный победитель исчез с экрана, а вместо него появился мужчина в мятой пижаме, который беспокойно ворочался в постели. Потом он уселся на кровати и посмотрел на часы на тумбочке. 3.18 ночи – время, которое стало для Ральфа почти родным.

– Вам не спится? – сочувственно спросил диктор за кадром. – Вам надоело валяться каждую ночь в кровати, не в силах заснуть? – В окно спальни мужика, страдающего от бессонницы, влетела мерцающая таблетка. Ральфу она показалась похожей на крошечную летающую тарелку, и он вовсе не удивился, увидев, что она была голубого цвета.

Ральф уселся на тахту рядом с Макговерном, и хотя они оба были худыми (пожалуй, для Билла больше бы подошло определение «тощий» и даже «костлявый»), они умудрились занять почти весь диванчик.

Вошла Луиза со своей тарелкой и села в кресло-качалку возле окна. Пробившись сквозь музыку и аплодисменты, которыми ознаменовалось окончание игры, женский голос произнес:

– Это программа новостей «Ровно в полдень». Сегодня с вами Лизетт Бэнсон. Наша главная тема: Сьюзан Дей, известный борец за права женщин, соглашается выступить с речью в Дерри, бурные протесты и шесть арестов у местной клиники. Также Крис Альтоберг расскажет нам о погоде, а Боб МакКланахен – о новостях спорта. Оставайтесь с нами.

Ральф подцепил вилкой макароны и отправил их в рот, потом поднял глаза и увидел, что Луиза внимательно наблюдает за ним.

– Вкусно? – спросила она.

– Обалденно, – ответил он, причем вполне искренне. Впрочем, сейчас даже холодные макароны из банки показались бы ему вершиной кулинарных изысков. Он был не просто голоден, он был зверски голоден. Видимо, когда видишь ауры, это сжигает кучу калорий.

– Вкратце вот как все было. – Макговерн уже доел макароны и поставил тарелку на пол рядом со шляпой. – В половине девятого утра, когда все обычно идут на работу, человек восемнадцать – двадцать собрались у Женского центра. Подруга Луизы, Симона, говорит, что они называли себя «Друзьями жизни», но ядро этой группировки – ребята совершенно безбашенные, причем с запятнанной репутацией. Она сказала, что среди них был Чарли Пикеринг, которого арестовали в прошлом году, когда он пытался подложить бомбу в гараж больницы. Племянница Симоны сказала, что сегодня арестовали только четверых. Кажется, она была слегка подавлена.

– А Эд тоже был с ними? – спросил Ральф.

– Да, – сказала Луиза, – его тоже арестовали. Но самое главное: никого не избили и не искалечили. Это были всего лишь слухи, а на самом деле никто не пострадал.

– На этот раз, – мрачно добавил Макговерн.

На экране крошечного хоббитского телевизора появился логотип программы новостей «Ровно в полдень», сквозь который проступило лицо Лизетт Бэнсон.

– Добрый день, – сказала она. – Наша главная новость сегодня, в этот прекрасный летний денек: известная писательница и борец за права женщин Сьюзан Дей согласилась выступить с речью в Общественном центре Дерри в следующем месяце, и сообщение об этом спровоцировало демонстрацию протеста возле Женского центра, который по совместительству является и клиникой абортов, что вызывает столько…

– Опять эта чушь про аборты, хорошо еще абортарием не называют! – воскликнул Макговерн. – Господи Боже!

– Тише, – шикнула на него Луиза достаточно резким тоном, совершенно не похожим на ее обычный тихий и мягкий голос. Макговерн наградил ее удивленным взглядом и замолчал.

– …наш корреспондент Джон Киркленд с первым включением из Женского центра. – Лизетт Бэнсон замолчала, и картинка на экране сменилась. Теперь там был репортер, который стоял возле длинного и низкого кирпичного здания. Бегущая строка внизу экрана информировала зрителей, что это прямой эфир. Окна Женского центра были испачканы чем-то красным, похожим на кровь; несколько окон было разбито. За спиной репортера, в нескольких метрах от здания, тянулась желтая полицейская лента. Возле нее стояли трое полицейских в форме и один в штатском. Ральф совершенно не удивился, узнав среди них Джона Лейдекера.

– Они называют себя «Друзьями жизни», Лизетт, и говорят, что сегодняшняя демонстрация была не продуманной акцией, а совершенно спонтанным выражением негодования по поводу того, что Сьюзан Дей – женщина, которую все группы борцов за жизнь называют «Убийцей детей номер один» – в следующем месяце приезжает в Дерри, чтобы выступить с речью в Общественном центре. Однако как минимум один полицейский в Дерри считает, что это неправда.

Камера переместилась и показала крупным планом Лейдекера.

– Это было не спонтанное выступление, – сказал он в микрофон. – Сразу чувствуется, что люди готовились к этой акции. Скорее всего они всю неделю сидели и ждали решения Сьюзан Дей, и как только сообщение о ее согласии появилось в газетах, они сделали свой ход.

Камера отъехала чуть назад и теперь показывала обоих мужчин. Киркленд взглянул на Лейдекера своим самым пронзительным проницательным взглядом прожженного журналиста.

– Что значит «они готовились»? – спросил он.

– У них были с собой плакаты с лозунгами протеста, причем на них было имя мисс Дей. А еще у них было с собой вот это. – Неожиданно человеческая эмоция пробилась сквозь непроницаемую маску «невозмутимого полицейского, который дает интервью для ящика». Ральф подумал, что это было предельное отвращение. Лейдекер поднял большой пластиковый пакет для улик. На секунду Ральфу показалось, что в пакете был изуродованный и окровавленный детский трупик, но потом он понял, что это всего лишь кукла.

– И они эту пакость не в детском мире купили, – сказал Лейдекер, – точно вам говорю.

Смена кадра. Крупным планом – испачканные и побитые окна. Камера медленно перемещалась. Вещество на заляпанных окнах было слишком похоже на кровь, и Ральф решил, что он, пожалуй, не будет пока доедать свои макароны с сыром.

– Демонстраторы пришли сюда вот с такими куклами, наполненными этой жидкостью. Полиция предполагает, что это смесь сахарного сиропа и красного пищевого красителя, – сказал Киркленд, понизив голос. – Они швыряли этих кукол в стены Женского центра и скандировали лозунги против Сьюзан Дей. Два окна были разбиты, но этим весь ущерб и ограничился.

Камера остановилась, взяв крупным планом особенно грязный фрагмент окна.

– Большинство кукол разорвалось, – продолжал Киркленд, – расплескав вещество, которое было очень похоже на кровь. Работники центра, ставшие свидетелями этой бомбежки, действительно перепугались.

Кадр с испачканным окном сменился другим. Теперь на экране была симпатичная черноволосая женщина в легких летних брюках и пуловере.

• Предыдущая
• 35/168
• Следующая