Число Зверя - Левин Айра - Страница 40

– А где ты достал билеты на «Фантастике»?

– Что?

– Ты сказал, что тебе их дал Доминик, а он ничего не давал.

– О Господи! И поэтому я стал колдуном? Да мне их дала девушка по имени Норма, фамилии не помню, мы с ней познакомились на прослушивании, ну и выпили по паре коктейлей. Ну, а Эйб-то что натворил? Как-нибудь по-особому завязал шнурки на ботинках?

– Он пользуется таннисовым корнем. А это дьявольская вещь. Его медсестра сказала мне, что от него так пахнет.

– Может быть, Минни тоже подарила ему амулет, как и тебе. Ты хочешь сказать, что им пользуются только колдуны? Это даже странно!..

Розмари промолчала.

– Давай, милая, называть вещи своими именами. У тебя была обыкновенная предродовая горячка. А теперь ты отдохнешь как следует, и все пройдет. – Он нагнулся и взял ее за руку. – Я знаю, что с тобой сейчас стряслось самое ужасное в жизни. Но с этого момента все будет хорошо. Фирма «Уорнер» вот-вот предложит мне большую роль, и компания «Юниверсал» тоже мной заинтересовалась. Я быстро пойду в гору, и скоро мы уедем из этого города, поселимся в Беверли-Хиллс. У нас будет бассейн, собственный сад с травами и все такое прочее. И дети тоже, Ро. Честное слово! Ты же слышала, что сказал Эйб. – Он поцеловал ей руку. – Ну, мне пора бежать на работу завоевывать себе популярность.

Он встал и направился к двери.

– Я хочу посмотреть твое плечо.

– Да ты что?

– Да. Дай мне посмотреть. Левое плечо. Ги озабоченно посмотрел на нее и сказал:

– Ну хорошо. Все, что ты пожелаешь. Он расстегнул воротник и снял через голову голубую вязаную рубашку. Под ней была еще белая майка.

– Обычно я люблю это делать под музыку, – улыбнулся он, снял майку, подошел к кровати, нагнулся и показал Розмари левое плечо. Никакого знака там не было. Просто маленький след от прыщика. Потом он продемонстрировал ей правое плечо, грудь и спину.

– А остальное потом, – пошутил Ги.

– Хорошо.

Он добродушно усмехнулся.

– А теперь вопрос: мне можно одеться или идти прямо в таком виде и перепугать насмерть Лауру-Луизу?

Грудь Розмари наполнялась молоком, и надо было ее опорожнять. Доктор Сапирштейн показал ей, как пользоваться резиновым отсосом для молока, напоминавшим стеклянный клаксон. Несколько раз в день к ней приходила Лаура-Луиза, или Хелен Виз, или кто-нибудь еще с небольшой мензуркой. Она сцеживала из каждой груди одну-две унции чуть зеленоватой жидкости, пахнущей таннисовым корнем. Когда прибор и мензурку уносили, Розмари снова ложилась в постель и едва сдерживала слезы, разбитая и одинокая.

Заходили Джоан. Элиза и Тайгер, минут двадцать она разговаривала по телефону с Брайаном. Присылали цветы – розы, гвоздики и желтые азалии – от Аллана, Майка и Педро, и еще от Лу и Клаудии. Ги купил новый телевизор и пульт дистанционного управления к нему, который он поставил рядом с кроватью. Розмари смотрела разные передачи, ела и принимала таблетки, которые ей давали.

Пришло письмо с соболезнованиями от Минни и Романа – по странице от каждого. Они писали из Дубровника.

Постепенно швы перестали болеть.

Как-то утром, недели через две или три, ей послышался за стеной детский плач. Она выключила у телевизора звук и прислушалась. Где-то вдалеке действительно плакал ребенок. Или нет? Розмари встала с кровати и отключила кондиционер.

И тут вошла Флоренс Гилмор с отсосом и чашечкой для молока.

– Вы слышите голос ребенка? – спросила ее Розмари.

Обе прислушались.

– Нет, дорогая, не слышу, – простодушно призналась Флоренс. – Ложись в кровать, тебе нельзя много ходить. Зачем ты выключила кондиционер? Не стоит, день сегодня ужасный. Все просто умирают от жары.

Днем она опять услышала плач, и по непонятной причине молоко тут же начало прибывать.

– Новые жильцы въехали, – неожиданно сообщил вечером Ги. – На восьмой этаж.

– И у них есть ребенок, – добавила Розмари.

– Да. Откуда ты знаешь?

Она с усмешкой посмотрела на него.

– Я его слышала.

Плач был слышен и на следующий день. И через три дня тоже.

Розмари перестала смотреть телевизор и держала в руках книгу, делая вид, что занята чтением, а сама все слушала и слушала…

Ребенок был не на восьмом этаже, а где-то совсем рядом.

И более того: как только начинался плач, ей всякий раз приносили чашечку и прибор, а через несколько минут после того, как молоко уносили, плач прекращался.

– А что вы с ним делаете? – спросила она как-то Лауру-Луизу, отдавая ей мензурку с шестью унциями молока.

– Что? Выливаем, конечно, – ответила та и вышла.

В следующий раз перед тем, как отдать Лауре-Луизе молоко, Розмари сунула в мензурку грязную чайную ложку из-под кофе.

Лаура-Луиза тут же выхватила у нее чашечку.

– Не делай этого! – И немедленно вынула ложку.

– А какая вам разница? – удивилась Розмари.

– Это же грязная ложка, вот и все, – ответила Лаура-Луиза.

Глава 2

Ребенок не умер.

Он был в квартире Минни и Романа.

Они держали его там, кормили молоком и заботились о нем, потому что – это она хорошо помнила из книги Хатча – скоро будет первое августа, их особый день, праздник Ламмас или Лимас, когда надо проводить специальные ритуалы… Или же они берегли его для Минни и Романа, дожидаясь, пока те вернутся, чтобы разделить жертву на всех.

Он был жив. Розмари перестала глотать таблетки, которые ей приносили. Она прятала таблетку в ладонь и делала вид, что глотает ее, а потом засовывала подальше под матрас.

И скоро она почувствовала, что к ней возвращаются силы.

Держись, Энди! Я иду на помощь!

Доктор Хилл дал ей хороший урок. Теперь она ни к кому не будет обращаться за помощью и спасением. Ни в полицию, ни к Джоан, ни к Дунстанам или Грейс Кардифф, ни даже к Брайану. Ги был прекрасным актером, доктор Сапирштейн – слишком известным врачом, и оба они убедят кого хочешь, даже Брайана, что у нее какая-нибудь горячка из-за того, что она потеряла ребенка. На этот раз она все сделает сама и самым длинным и острым ножом отгонит прочь этих маньяков. Теперь, считала Розмари, ее положение было более выгодным: она знала все, а они об этом даже не подозревали. Она догадалась и о тайном ходе между квартирами: ведь тогда она заперла дверь на цепочку, и тем не менее все они оказались здесь. Значит, есть потайной ход.

И единственное место для него – это стенной шкаф, который когда-то забаррикадировала миссис Гардиния, тоже умершая от их заклинаний, как и Хатч. Шкаф был заделан, когда квартиру делили на две части. Но если миссис Гардиния принадлежала к их обществу – ведь Терри говорила, что она делилась с Минни своими травами, – тогда очень уместно было разобрать перегородку и таким образом путешествовать из квартиры в квартиру: это и экономило время, и сберегало от любопытных глаз соседей.

Ход наверняка должен быть через шкаф.

Когда-то давным-давно ей снилось, что ее проносят через этот шкаф. Но это был не сон, а знак свыше, и теперь, когда пришла необходимость, она, слава Богу, вспомнила о Нем. Отец небесный, прости мне мои сомнения! Прости меня за то, что я отвернулась от тебя, и помоги мне, помоги мне в час нужды! О, Иисус, милый мой Иисус, помоги мне спасти моего невинного ребенка!

Конечно, ответ скрывался в таблетках. Розмари просунула руку под матрас и одну за другой извлекла их оттуда. Восемь штук, все одинаковые – маленькие белые таблетки с полоской посередине, чтобы удобнее было разламывать пополам. Что бы это ни было, три таблетки в день делали ее беспомощной и послушной, а восемь сразу наверняка усыпят надолго Лауру-Луизу, или Хелен Виз, или кто там сегодня придет. Она отряхнула их, завернула в бумагу и положила в коробку с салфетками.

Притворяясь покорной и беспомощной, Розмари продолжала принимать пищу, смотрела журналы и сцеживала молоко.

Когда план окончательно созрел, оказалось, что с ней будет сидеть Лия Фаунтэн. Она пришла сразу же, как только Хелен Виз унесла молоко, и сказала: