Красный Петушок - Сэблетт М. - Страница 39

• Предыдущая
• 39/42
• Следующая

Ночь показалась жуткой, когда к этому крику присоединились остальные дикари. Они стали двигаться все быстрее и быстрее, подскакивая высоко в воздухе, размахивая оружием над своими украшенными перьями головами; моим изумленным глазам они казались демонами: лица их были искажены безумием, глаза горели ярче огня, их искривленные губы были покрыты белой пеной. Но все эти крики покрывал бесконечный барабанный бой. Черт возьми, друзья мои, — это была потрясающая сцена.

И это продолжалось час за часом в продолжение всей ночи; мы с Мартином наблюдали все это — изумленные и оглушенные. Олень также уже давно присоединился к танцующим. Один только Сатуриона не обнаруживал никакого возбуждения и смотрел равнодушными глазами на всю эту сцену. Когда один из участников упал в изнеможении, женщины вытащили его и подкрепили едой и питьем; отдохнув, он опять вернулся к танцующим, затерявшись в этой скачущей, кружащейся толпе черных фигур.

На востоке небо уже начало, сереть от приближавшегося утра, когда последний воин завертелся на пятках и упал без чувств на крепко утоптанную землю. Военный танец был закончен. Я чувствовал большую усталость. Сатуриона поднялся и позвал нас к себе.

— Поешьте и поспите раньше, чем возвратитесь к своим, — посоветовал он нам. — Тусклые глаза и усталые ноги не годятся во время преследования.

Это был хороший совет, и мы ему охотно последовали; жадно поев, поспав несколько часов, мы отправились в обратный путь. К ночи уже были на месте; де Гурж одобрил наш план.

— Надеюсь, что мы ловко захватим этих щенков! — воскликнул он. — Дикари, спрятанные в лесу вокруг форта, не дадут им возможности сбежать, и ни один из них не останется в живых.

— Я того же мнения, — подтвердил Мартин злобно.

За несколько часов до рассвета следующего дня я был разбужен шумом реек, хлопаньем парусов и громким криком Доминика де Гуржа; наше судно готовилось сняться с якоря, то же самое происходило и на других судах. Мартина уже не было в каюте, которую мы с ним вместе занимали. Я вскочил, быстро оделся и пошел на палубу, немного огорченный, что меня, как мальчика, оставили спать в то время, как надвигаются события. На палубе я увидел, что проснулся последним, солдаты уже были под ружьем, а матросы бодро исполняли свои обязанности. Заметное возбуждение царило между всеми; я присоединился к Мартину и де Гуржу, стоявшим на передней палубе.

— Я думаю, — сказал де Гурж, — бросить якорь у устья реки и послать пешие отряды для захвата двух небольших батарей, находящихся по обоим ее берегам. Шестьдесят человек…

— А почему бы не бросить якорь на реке между батареями и не выбить их пушками? — спросил я напрямик.

— Черт возьми! Молодой человек высказал удачную мысль, а, мой милый Мартин? А старые собаки воины не догадались.

— Этот план может иметь успех, — заметил Мартин. Я чувствовал на себе его взгляд.

— О, несомненно! — сказал де Гурж. Это очень смелый план, поэтому он и удастся.

Он торопливо ушел; и я был очень доволен собой. Затем я услышал смех Мартина.

— Можете смеяться, — воскликнул я сердито, — но это совсем не такой плохой план…

— Не топорщите свои перья, Блэз! — прервал меня Мартин, положив ласково руку на мое плечо. — Я смеюсь не над вами, а над собою и Домиником, состарившимся на войне и не принявшим во внимание нашу артиллерию. Вы, молодые, будете знать, как обращаться с мушкетами, пушками и петардами. Теперь уже есть новое оружие — в прошлом году мне показывал один оружейный мастер в Париже — оно называется пистолетом. Хорошая вещь во время схватки!

— Эти виды оружия с каждым годом употребляются все больше, — сказал я. — В будущем, без сомненья, они будут употребляться наряду с пиками, алебардами и самострелами.

Мартин вздохнул.

— По крайней мере за мое время никакое оружие не вытеснит шпаги, — заметил он.

Ночь застала нас на расстоянии одного лье от устья реки Май, наш флот находился вблизи; легкий ветер дул с востока. Де Гурж поднял сигнал на верху мачты, приказывая судам следовать за нами. Мы стояли прямо против устья реки, на некотором расстоянии были видны низкие стены редутов на каждой стороне тихой речки; блестящие жерла пушек глядели на нас, но гарнизона не было видно. Скоро мы вошли в реку; все были на своих местах; пушки были заряжены и нацелены, солдаты стояли возле них с зажженными фитилями; мушкетеры с заряженными и готовыми стрелять ружьями занимали бастионы с обеих сторон судна. Сзади нас догоняли остальные суда. Достигнув места как раз между двумя небольшими укреплениями, мы убрали паруса и бросили якорь. Затем по команде де Гуржа воздух огласился грохотом наших пушек, и облако дыма покрыло на мгновение оба берега реки, но было скоро рассеяно ветром. Впервые показались защитники редутов, но ответа из их пушек не последовало. Вместо этого над валом на северном берегу показался белый флаг, а на южном — испанцы, числом около десяти человек, перескочили через стену и исчезли в лесу. Сейчас же была послана шлюпка к северному берегу, которая возвратилась с девятью пленниками. Шестеро, как сообщили нам, были убиты нашим огнем: укрепления сильно разрушены. Де Гурж сиял от удовольствия. В это время подошли другие суда, и он приказал поднять якорь и паруса. Таким образом, мы продолжали наш путь дальше вверх по реке.

По моему предложению мы высадились недалеко от форта, где могли оставаться незамеченными; это оказалось тем самым местом, где мы с Мартином наблюдали прибытие флота Педро Менендэса. Длинной шеренгой мы двигались в джунглях и уже почти достигли просеки, окружавшей форт Сан-Матео, когда бронзовая фигура, обнаженная до пояса, страшно раскрашенная и с многочисленными обмотками на ногах, как обычно носили крейки, появилась на дороге и остановила нас. Это был Олень, который пришел сообщить нам, что все в порядке. Воины Сатурионы окружили форт с трех сторон, они расположились на северном берегу реки против испанских укреплений, под прикрытием густых деревьев; так же — на востоке и юге, но в некотором отдалении от форта, потому что близко от форта нет прикрытий.

— Хорошо! — воскликнул де Гурж, когда я разъяснил ему слова нашего краснокожего союзника. — А теперь — за работу! Помните, что ни один из этих убийц не должен ускользнуть. Мы должны дать этим испанским собакам такой урок, чтобы они его никогда не забыли.

После этого он пошел по опушке мелкого леса, Скрывавшего нас от врагов, и направился к бревенчатым стенам форта. Я пошел за ним, к нам присоединился Мартин. Де Гурж некоторое время молча изучал местность. Я заметил, что форт Каролина, — я все еще продолжал так его называть, — страшно изменился. Стены стали выше; бастионы, с которых угрожали жерла пушек, были увеличены; вся крепость была значительно усилена. Часовой, стоявший на стене, увидев нас, резко закричал; к нему присоединились другие фигуры и стали указывать на нас и жестикулировать. За нами стали в ряды наши солдаты и ждали. Наши три судна на реке заняли позиции против форта, чтобы огонь пушек был наиболее действен. Казалось, что мы в очень хорошем положении.

Наконец де Гурж нарушил молчание.

— Совсем не так плохо, мои друзья! На их стороне преимущество — возвышенности и стены, это верно, но у них нет рва, чему я очень рад. Имея с трех сторон дикарей, а четвертую занимая сами, мы можем сразу приступить к атаке. Дьяволы! Этот орех не так трудно расколоть. Ворота, где стоит часовой — вот их слабое место. Сначала сделаем им небольшой сюрприз. Мартин, вернитесь к отряду и приведите трех солдат с петардами! Если мы взорвем ворота, они у нас в кулаке.

Он сомкнул в кулак свою сильную руку.

— Это идея! — согласился Мартин, возбужденный предстоящим сражением. Он повернулся и пошел исполнять приказание.

Едва он успел отойти, как безоружный человек вышел из тех самых ворот, о которых только что шла речь; в руках у него был белый флаг.

• Предыдущая
• 39/42
• Следующая