Письма крови - Агамальянц Александр - Страница 35
- Предыдущая
- 35/39
- Следующая
Неожиданно лестница кончилась, и я очутился в огромном зале, залитом ослепительным светом. Буквально через пару секунд я понял, что свет не такой уж и яркий, даже относительно тусклый, но после моего нисхождения даже обычная свеча показалась бы мне солнцем. Источник света я так и не смог определить. Он просто был. Сам же зал представлял собой слегка облагороженную пещеру, где кирпичные стены и узорчатая плитка пола затейливо переплетались с диким камнем и сталагнатами. Почему-то у меня сложилось впечатление, что комната растет откуда-то из центра пещеры и постепенно стремится поглотить ее полностью. Приглядевшись, я заметил, что каждый кирпич в этих стенах был покрыт письменами на непонятном мне языке. Спустя некоторое время я стал замечать определенную систему в записях. Это явно был некий связный текст, разделенный на абзацы и главы. Запись велась справа налево, как принято в семитских языках, кое-где встречались совершенно неясные мне схемы и символы.
Почти обойдя зал по кругу, я, наконец, понял, что за текст читаю.
Это и был столь вожделенный мною гримуар.
Знания, лишь приумножающие печаль.
44
Как я уже сказал, я обошел зал по кругу почти полностью. Но, когда я вернулся ко входу, мне показалось, что помещение как-то изменилось. Откуда-то появились тяжеловесные книжные шкафы, наполненные очень старыми на вид томами, не менее монументального вида столы, сколоченные из грубых толстых досок, но имевшие некую брутальную красоту, а под сводом я разглядел несколько ярусов балок, хотя, так и не понял, для чего они служили. Я подошел к ближайшему из шкафов и взял с полки книгу. Она была столь же грубой и массивной, как и мебель, в переплете из толстой темной кожи. Пергамент страниц был покрыт теми же неведомыми мне символами, что и стены зала. Десятки, сотни гримуаров окружали меня. Конечно же, я не имел ни малейшего понятия, какой из них мне нужен. И даже если бы волей случая угадал бы и взял подходящий, как мне понять написанное в нем? В отчаянии я предпринял попытку реализовать заведомо обреченную на неудачу, но единственную, казавшуюся мне верной, идею – брал книги с полок и сравнивал их первые страницы с тем местом на стене, откуда, по моим расчетам, должен был начинаться текст. тем местом на стене, откуда, по моим расчетам, удачу, но единственную казавшуюся мне верной тальную красоту, а под сводом я ра
Не исключено, что рано или поздно я мог бы найти книгу, текст в которой совпадал бы с настенным. Но количество томов было таково, что была и не меньшая вероятность умереть с голоду раньше, чем это случится. Да, любовь моя, я помню, что такие как мы не могу умереть с голоду в привычном смысле этих слов, но так ли сильно отличался бы от этого вечный сон в самом сердце дьявольского гнездилища? Да и с чего я взял, что текст на стене – именно тот, который мне нужен? Только потому, что он был написан на самом видном месте. Означать же он мог все, что угодно. Равно, как и не быть каким-либо осмысленным текстом вообще. Это все были только мои догадки, не основанные ни на чем, кроме надежд и наспех привязанных к ним умозрительных заключениях. Пораженческие настроения усиливались еще и оттого, что выход был на расстоянии вытянутой руки. Я могу в любое мгновение оставить свое бесполезное занятие и вернуться домой, где буду коротать вечность в мечтах, что однажды все само собой найдется и произойдет.
Когда не остается больше никаких возможностей победить,
Мы можем сделать только один правильный выбор —
Продолжать борьбу.
В сердцах я ударил кулаком по стене и воскликнул: «Господи, раз уж ты избрал меня своим союзником, то не оставляй меня без своей помощи!». И через мгновение я получил ответ, хотя, и ожидаемо не от того, к кому обращался. «Имя твоего бога оскорбляет мой слух и эти древние стены, тварь!» – раздался протяжный скрипучий голос из глубины этой странной библиотеки. Я насторожился, будто голодный волк, почуявший добычу. Больше не чувствовалось каких-либо чар или иллюзий, противоестественной тоски или возбуждения. Остался уже знакомый мне обжигающе холодный азарт смертельно опасной охоты. Я обнажил меч, чтобы быть готовым к любой напасти, и медленно двинулся в ту сторону, откуда раздались эти слова. «Эй, демон! – крикнул я. – Ты же знаешь, кто я и что мне нет дела до твоих чувств?! Дай мне то, что я хочу, и сиди среди своих любимых стен хоть до конца света!». Ответом мне стала странная смесь шипения и смеха, и фраза на греческом, исполненная злобы: «Molon labe!».
И я пошел. Петляя между книжными шкафами, будто Тесей в лабиринте Минотавра, я продвигался к центру зала. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, каким будет итог моей встречи с местным «библиотекарем» – пока что, все мои контакты с демонами заканчивались совершенно одинаково. И пока что, в мою пользу. Излишнее высокомерие безнадежно губило моих противников. Но эта встреча, чем бы она не закончилась, должна изменить подобный порядок вещей – я не случайно нашел этот монастырь и, тем более, не случайно нашел библиотеку. Я знал это и мой враг должен был знать это, не хуже меня. Если мне удастся уйти живым, отношение ко мне изменится очень сильно. Если мне удастся уйти с тем, что я здесь ищу, то вся расстановка сил в нашем мире изменится. Фактически, два мира, ранее существовавшие почти параллельно друг другу, хоть и в пределах одной реальности, и не особо обращавшие друг на друга внимание, теперь будут обречены на столкновение. Последствия этого столкновения могут быть весьма печальными для моего племени.
Я остановился как вкопанный, внезапно осознав, что прямо сейчас приношу всех вампиров в жертву ради достижения своей очень призрачной цели. То, что мы так ревностно оберегаем от взгляда смертных – сам факт нашего существования – сейчас будет подарено врагу, возможно, даже более опасному и в обмен на что?! Пожалуй, счастье мое, в обмен могли предложить только возможность поголовного истребления. В задумчивости, я провел на полу перед собой едва заметную черту острием меча. За ней – гримуар, который так нужен мне для спасения души моей драгоценной Шарлотты, и разрушительная война, которую неизбежно вызовет мое вторжение в чужие покои. Перед ней – безопасная вечность для моих сородичей, которая не несет им ничего, кроме отсроченной гибели от пресыщенности жизнью, и я сам, до глубины души презирающий тоскливую изнеженность своего племени. Мы можем править этим миром, сделать его совершенным и наполненным бесконечной красотой. Но сначала, нам необходимо вспомнить, кто мы есть и на что способны.
Победу может подарить только война. С этой мыслью, я уверенно переступил созданную самим собою преграду. Если мой народ полностью погибнет в этой войне, это будет значить, что мы действительно нелепая ошибка природы, не способная на существование, отличное от паразитирования на человечестве, и, следовательно, недостойная права на это самое существование. Однако, смог же я преодолеть соблазн погрязть в болоте уныния, неотступно следующего за каждым подобным мне. Значит, кто-то еще тоже сможет это сделать. Или же, я – ошибка внутри ошибки?! С каждым шагом нить умозаключений становилась все более запутанной и приводила к все более извращенным выводам. Когда клубок мыслей в моей голове превратился в набор прочнейших узлов, я остановился и громко сказал: «Хватит играть с моими мыслями, поганое отродье! Я знаю, чего я ищу, и знаю, чем может обернуться мой успех! Дай мне книгу или приготовься защищать ее ценой своей жизни!». Ответом мне был знакомый смех и знакомая уже фраза: «Я же сказал – приди и возьми». Только сейчас голос прозвучал совсем близко. Я пришел и я возьму. И будь, что будет.
- Предыдущая
- 35/39
- Следующая
