Футбольный театр - Сушков Михаил Павлович - Страница 20
- Предыдущая
- 20/46
- Следующая
Стоял апрельский день 1925 года. Я ощущал весну. Наслаждался ею. Двигался в огромной, до ощутимости плотной толще солнца, видел, как плавает в ней липкая зелень чуть распустившихся почек, и огорчался, что не успел заметить этот вроде бы медленный процесс превращения мягких комочков в новорожденные листочки. Как быстро стали они раскрываться! В детстве это тянулось гораздо дольше…
С этой мыслью я подошел к хорошо уже известному читателю павильону дяди Саши. Взялся за ручку и подумал, что сейчас снова попаду в скоростной поток жизни и могучие его завихрения с ходу закрутят меня, станут швырять хаотично, бестолково, трясти до тошноты. Мне этого не хотелось. Я нынче выбился из колеи, и попадать в нее снова не было никакого желания. Сегодня у меня редкостно свободный день: в театре – ни репетиции, ни спектакля, а в ГИТИСе – лишь утренние занятия. Однако…
За столом попивали чай несколько наших ребят. Как всегда, что-то острил Паша Ноготков – непоседа, балагур, весельчак. Непоседой он, случалось, бывал и на футбольном поле – в нужный момент иногда не оказывался на месте.
Рядом с Пашей сидел спокойный, неторопливый Казимир Малахов, футболист и мой коллега по искусству, уже входивший в моду исполнитель эстрадных песен. Прислонившись к стенке, в наполеоновской позе стоял Лазарь Сандлори, игравший на левом краю вместе с Георгиевским. Добродушный парень, но почему-то не сумевший найти общего языка со своим партнером. Тут же были: юморист Тарас Григорьев и молчуны Саша Холин и Вася Лапшин.
Поздоровавшись, я подошел к доске объявлений, чтобы узнать состав команд на предстоящую в воскресенье игру.
– Миш, – сказал Григорьев, – ты не тот список смотришь. В списках «Райкомвода» ты уже не значишься. Разве не знаешь? Райцентр Всевобуча обратился с новым призывом: восстановить развалившийся РСКС, и тебя как бывшего военного переводят туда капитаном четвертой команды… Будешь со своего низу руководить всем клубом…
– Новый принцип управления: снизу вверх, – добавил Паша Ноготков. – А будешь руководить хорошо – переведут в пятую…
– Болтуны вы! От безделья дохнете. Вам бы мою жизнь – сразу пропала б охота острить.
Однако за этим с виду благодушным, от нечего делать юмором стояла все-таки маленькая, незлая, конечно, подковырка.
Дело в том, что я слыл отчаянным сторонником многих демократических нововведений в клубе.
Отвлекусь, чтобы сказать несколько слов о клубе того времени. Он в основном охватывал наиболее популярные виды спорта: легкую атлетику – во всех ее жанрах, а также бокс, теннис, греблю, городки, крокет, бывший тогда в большой моде. Но самая многолюдная секция, конечно, футбольная. В ней состояли пять команд – в среднем человек по пятнадцать в каждой. Кроме того, существовала еще и юношеская. В первенствах она, правда, не участвовала – не было в ту пору розыгрышей по юношеству. Но ребята занимались много, упорно, часто проводили товарищеские встречи. Вот эти подростковые коллективы и поставляли главным образом футболистов в составы взрослых.
Но вернемся в павильон.
С некоторых пор у нас завели порядок, при котором все перемещения внутри команд, передвижения из команды в команду и всякие другие изменения в составах решались коллегиально и принимались большинством голосов. Каждый четверг собиралась секция, в которую входили члены правления клуба, капитаны команд и некоторые игроки. Она утверждала составы. На заседаниях, как правило, присутствовали все спортсмены, а порою даже рьяные, вхожие в клуб болельщики. После заседания секции вывешивались списки, справедливость которых не подвергалась сомнению, ибо обсуждались они публично, утверждались совместно.
Это, разумеется, не означало, что каждую неделю менялись составы и их капитаны. Постоянные игроки всегда оставались на своих местах. Однако «нештатные ситуации» (кто-то заболел, кто-то получил травму, кто-то уехал в командировку или просто не сумел уйти с работы) в сумме представляли собой весьма стойкое явление – случайность здесь стала не только закономерной, но и стопроцентно гарантированной. Значит, нужно каждую неделю корректировать составы.
Но вот вопрос: зачем же собирать для этого секцию, когда необходимые замены можно сделать в рабочем порядке?
Представьте себе: капитан, скажем, второй команды узнает, что игрок Иванов не сумеет участвовать в воскресном матче. Замену можно позаимствовать или в третьей, или в четвертой. Но и в той и в другой есть свои спортивные интересы, своя картина в таблице. Здесь тоже не хотят оголять позиции. Да еще как оголять?! Ведь вторая команда станет просить непременно самого сильного игрока, чтобы он хоть как-то приближался к ее уровню. Короче говоря, чтобы благополучно решить этот вопрос, капитанам команд необходимо встретиться.
Ну хорошо, а зачем из этого делать, так сказать, публичный спектакль – с присутствием всего состава клуба, да еще болельщиков? Может, и не нужно бы, если б такие заседания проходили с руганью, ссорами, словом, по-базарному склочно. Но если они ведутся спокойно, дружелюбно и приводят к разумным, честным решениям (а именно так и проходили заседания секции «Райкомвод»), то публичность эта приносит большую пользу. Ибо, во-первых, все члены общества вводятся в курс дела, втягиваются в круг проблем. Отсюда рост клубного патриотизма. Во-вторых, возникает полное доверие к руководству, повышается его авторитет. В-третьих, про информированность, понимание необходимости принесенных жертв снимали раздражение, недовольство – эмоции весьма нежелательные, особенно во время матча.
И еще одна взаимосвязь: поскольку старались быть справедливыми, решения принимать объективные, то и не боялись проводить собрания публично. А публичность, наоборот, вела к объективности.
Это был поиск новых эффективных форм организации спорта. Но поиск на то и поиск – иные новшества не всегда себя оправдывали. Неудивительно, что многие футболисты побаивались перемен в спорте, относились к ним настороженно.
За несколько лет до этого в стране был введен Всевобуч (Всеобщее военное обучение). В Москве в связи с этим создали шесть центров, которые выполняли функции сегодняшних райвоенкоматов. Центры готовили допризывников к службе в армии. Спорт, особенно футбол, стал одним из важнейших видов этой подготовки. Понятно, что на таком массовом футбольном фоне в некоторых центрах появились показательные команды.
И вот Рогожско-Симоновский центр Всевобуча обращается к именитым футболистам, игравшим в других клубах, но жителям района, проявить местный патриотизм – покинуть свои команды и вступить во вновь созданный Рогожско-Симоновский клуб спорта. Как иногда бывает в таких случаях, дело не обходится без некоторого нажима…
Долго ли, коротко ли, но в итоге в осенний календарь 1921 года Московская футбольная лига включает новую команду – РСКС. Для начала ей определяют место в классе «Б» (а это совсем не мало). РСКС шутя обыгрывает всех своих соперников и завершает сезон с феерическим соотношением мячей: 42 забитых и 2 пропущенных!
В следующем, 1922 году она по праву выступает в классе «А».
Болельщики объяты тревогой. Наименее стойкие отрекаются от любимых команд и перекладывают весь пыл своих сердец на нового фаворита. Среди игроков кто-то трепещет, а кто-то, наоборот, потирает руки в предвкушении Большой игры.
Наконец первая встреча. РСКС вступает в борьбу с ЗКС и… проигрывает. Страсти слегка утихают, ореол чуть меркнет. Но эта игра еще ни о чем не говорит: все-таки РСКС впервые в классе «А» да и уступила не кому-нибудь, а ЗКС!
И впрямь: новорожденная команда засучивает рукава и в следующем матче одерживает победу над чемпионом осени 1921 года КФС. Мало того, все три команды КФС уносят с поля «баранки». Снова овации. А дальше…
Дальше все было просто. Следующая календарная игра принесла новому клубу поражение. Потом еще одно. И еще… Словом, класс «А» оказался не по зубам – проиграв во всех встречах, РСКС попала в хвост таблицы (последнее место!) и на том закончила свое шумное существование. Сгорела, как мотылек…
- Предыдущая
- 20/46
- Следующая
