Дом на городской окраине - Полачек Карел - Страница 74
- Предыдущая
- 74/116
- Следующая
И не подумаю приезжать! Ни с того, ни с сего стану выбрасывать деньги за дорогу! Была бы разумная женщина, сама бы сумела уладить. Тетя — странный человек, но добрым словом от нее всего можно добиться. А у меня, простите, другие заботы!»
Но хорошее настроение после этого письма исчезло. Он стал вялым, на лице появилось типичное выражение женатого человека. Шляпа теперь была надета прямо, он перестал помахивать тросточкой и интересоваться афишами увеселительных заведений. В глазах появилось уныние курицы, которую со связанными ногами несут на базар.
В следующее же воскресенье он поехал в окружной городок. Только открыл дверь, как оттуда вместе с вихрем перьев вырвался раздраженный крик. Старуха завопила:
— Ага, это ты, жулик! Ты, негодяй! Всех вышвырну! Видеть не желаю! Теперь я вас раскусила! Убирайтесь из моего дома!
Под этот крик Михелуп двигался по комнате ощупью, словно в дурном сне.
— Что случилось, тетушка? — вопрошал он. — Ну, пожалуйста, не расстраивайся и объясни мне, что произошло. Я ничего не понимаю…
Но старуха верещала, как сумасшедшая. Кузина Ирма тоже визжала и терла заплаканные глаза. Пани Михелупова стояла, свесив голову. Только Маня радовалась скандалу и жадно вглядывалась в лицо разъяренной тети, стараясь не пропустить ни словечка.
Напрасно бухгалтер задавал вопросы и требовал объяснений. Двери хлопали, перья кружились в воздухе. Дом сотрясался. Тетя с дочерью, укрывшись среди мешков с гусиным пером, отказывались от дальнейших родственных переговоров.
Оставшись вдвоем, Михелуп попросил жену объяснить ситуацию. Пани Михелупова всхлипывала и никак не могла успокоиться. Бухгалтер продолжал настаивать. Наконец жена приободрилась и начала рассказ.
Однажды в дом пришел пан Гейчл, жених. Увидел мотоцикл и говорит:
— Ага, прекрасно! Мы с Ирмочкой совершим прогулку.
Осмотрел машину и наполнил бак бензином.
— Что вы собираетесь делать, пан Гейчл? — забеспокоилась тетя.
— Поедем, матушка, поедем с Ирмочкой прогуляться, — ответил развеселившийся жених.
— Разве вы умеете обращаться с этой штуковиной? — допытывалась старуха.
— Я во всем разбираюсь, — хорохорился жених.
Тетя боялась.
— Такого я, — говорит, — позволить не могу. Вдруг с Ирмочкой что-нибудь случится. Оставьте меня с этим мотоциклом в покое, пан Гейчл.
— Ничего с вашей дочкой не случится, — самоуверенно парировал жених, — даю вам слово.
— Ну только ради вас, пан Гейчл, — уступила наконец старуха, — вам я Ирмочку доверяю. Никому другому бы не доверила. Но всего на часок. Иначе я умру со страху!
— Через часок мы будем тут, — пообещал жених. — Я принял Ирмочку целой и невредимой, в таком же виде вам ее и доставлю.
Кузина Ирма с бесконечными ужимками и визгом забралась в коляску, жених сел в седло. И они укатили.
Прошел час, другой… Старуха ходит по дому и вздыхает:
— Что же мои не возвращаются? Как бы с ними чего не случилось… Только не это, о господи!
Прошел третий час, четвертый.
Старуха выходит на улицу, спрашивает прохожих:
— Не видал ли кто такого-то и такого-то мотоцикла, а на нем господина с барышней?
Люди отрицательно качали головами и говорили, что ничего подобного не видели и ни о каком господине с барышней понятия не имеют.
Тетя отправила Маню с гимназистом за город на поиски. Дети выбежали из дому.
Сама же, повязав на голову платок, кинулась к околице, стояла там и смотрела вдаль, на дорогу.
Уже темнело, а от жениха с невестой ни слуху, ни духу. Старуха перевернула все в доме вверх дном. Пыталась поднять на ноги полицию, требуя найти пропавших без вести нареченных. Но полиция равнодушно выслушала ее и заметила, что у нее есть дела и поважнее, чем разыскивать каких-то жениха и невесту.
Тетя провела бессонную ночь, а пани Михелупова должна была ее утешать и за ней ухаживать. Старуха прокляла всю свою родню.
— Если с ними что случится, — грозила она, — ты и твой муж еще ответите!
На другой день к обеду с грохотом подкатил мотоцикл. Выскочив из дому, старуха набросилась на жениха:
— Где вы были?
— Где нам быть? — спокойно отвечал жених. — На прогулке.
— Но вы же обещали через часик вернуться. Так-то вы держите слово, пан Гейчл?!
— Обещал — что верно, то верно, но дело затянулось…
Старуха напустилась на дочь:
— Разве так поступают? Разве так ведут себя воспитанные девицы из хорошего семейства? Какой позор! Весь город подняли на ноги! От стыда я не могу носа высунуть! — И опять на жениха: — И это называется порядочный мужчина? И это жених?
Молодой человек цинично отвечал.
— Был жених, да весь вышел.
— Та-а-ак, — протянула тетя, — опозорил девушку, а теперь знать ничего не знаете…
— В том-то и дело, — спокойно возразил пан Гейчл, — что вовсе я ее не опозорил. Ладно. В придачу к мотоциклу неплохо бы иметь девушку. И девушка есть, попользуюсь, думаю. — И со злостью заключил: — Черта с два попользовался! Ваша дочь не из мяса и крови! Она вообще не женщина. Что бы я ни говорил, ни в чем не соглашалась. Я к ней на ангельском языке — без толку. Ну, и решил: какая из такой жена! Хорошенькую радость бы я имел…
Ирма плакала.
— Теперь вы плачете, барышня, — проскрипел бывший жених, — только это вам не поможет. Говорю: прощайте, не желаю вас больше видеть! Как вы ко мне, так и я к вам!
Из дому вырывались глухие звуки, вокруг дома летали перья, когда семья Михелупа покидала гостеприимный кров. Не удалось бухгалтеру уломать родственников; и вот его семья уезжала, понимая, что покидает этот дом навсегда: Михелуп уже предчувствовал ужасные потери, огромные расходы, и под тяжестью этих дум впал в уныние.
Пришлось заплатить человеку, чтобы доставить мотоцикл на вокзал. Михелуп нашел его на площади, где он стоял на углу и спокойно курил, щуря глаза на лучи заходящего солнца. Договариваясь о плате, Михелуп вступил с ним в нелегкое сражение, но покидал поле боя, не добившись победы. Человек дал ему понять, что куда интересней, не сходя с места, наблюдать за игрой света и тени, чем валандаться с его машиной. Пришлось заплатить, сколько он запросил.
Когда же, наконец, все сидели в поезде, жена задала Михелупу робкий вопрос: где он в Праге поставит мотоцикл и собирается ли нанять гараж?
Михелуп чуть не подскочил: что за нелепость! — Он истерически засмеялся и замахал руками.
— Гараж! Нанять гараж! — кричал он. — Слыханное ли дело! Что у меня — лишние деньги? Ты хоть знаешь, сколько стоит нанять гараж, если задаешь такой дурацкий вопрос?
— Хорошо, — мирно возразила супруга, — но тогда скажи, куда мы его денем?
— Я все взвесил, — отвечал Михелуп, — и решил так: мы освободим прихожую, вещи сложим на чердаке. Мотоцикл там встанет, места достаточно.
Пани Михелупова пожала плечами и заметила:
— Как знаешь…
Однако такое равнодушное пожатие плечами, в котором бухгалтер усмотрел неуважение к своему авторитету, привело его в ярость. Он чувствовал, как все у него внутри клокочет, пришлось напрячь силы, чтобы не взорваться.
Мотоцикл стоял между супругами и злорадно раздувал пожар несогласия.
«Гараж, — глухо клокотал Михелуп, — легко ей сказать: гараж! Чьими деньгами ты швыряешься? Кто их добывает потом и кровью? Ты или я? То-то и оно! Пялится на меня, а у самой серьги точно сливовые косточки! Думает, они ей к лицу! Ничего подобного… И щеки напудрены. Ей, видите ли, нужно подкрашиваться, это замужней-то женщине, матери семейства… Гараж! Сколько ты принесла приданого, что так легко разбрасываешься деньгами? Ага, то-то… И не пялься, нечего на меня пялиться…»
Пани Михелупова отвечала примерно так:
«Говори, что хочешь, все равно я тебя не слушаю. Все мужчины растяпы, а ты самый большой растяпа на свете. Надо же — придумал, куда поставить мотоцикл! Слыханное ли дело — держать его в прихожей?.. Умник! Только посмотрите, как он таращит глаза! Думает — я испугаюсь. Счас тебе! Комик! Чучело гороховое!.. До чего же горькая у меня судьба! Что я с ним имела? Другая на моем месте давно бы его бросила. От жадности даже ссохся, на щеках вылезли лиловые прожилки. А на меня еще и молодые заглядываются…»
- Предыдущая
- 74/116
- Следующая
