Выбери любимый жанр

Розенкранц и Гильденстерн мертвы - Стоппард Том - Страница 3

Изменить размер шрифта:

Розенкранц (обгрызая ногти)

– А вот есть еще один любопытный научный феномен – это что ногти растут после смерти, как и борода.

Гильденстерн

– Что?

Розенкранц

– Борода.

Гильденстерн

– Но ты же еще не умер.

Розенкранц (раздраженно)

– Я же не сказал, что они начинают расти после смерти. (Пауза, спокойнее.) Ногти растут также и до рождения. В отличие от бороды.

Гильденстерн

– Как?

Розенкранц (кричит).

– Бороды! Да что это с тобой? (Задумчиво.) А вот, с другой стороны, на ногах ногти совсем не растут.

Гильденстерн (ошеломленно).

– Не растут?

Розенкранц

– А нет? Смешно – я всегда обрезаю ногти. Но всякий раз, как мне приходит в голову их обрезать, их пора обрезать и на самом деле. Например, сейчас. А вот на ногах, сколько я себя помню, никогда не приходило в голову стричь. Они уже должны были бы загнуться мне на пятки. Чего не произошло. Должно быть, я обрезаю их бессознательно. Когда думаю о чем-нибудь другом.

Гильденстерн (раздраженный этой болтовней)

– Слушай, ты помнишь то, что первое сегодня случилось?

Розенкранц

– Я проснулся, я полагаю. (Возбужденно.) Постой – вспомнил – тот человек, ну, иностранец – он разбудил нас!

Гильденстерн

– Посланец. (Расслабляется и садится.)

Розенкранц

– Ага, точно – предрассветный сумрак – и этот человек, стоящий в седле, – колотит в ставни – жуткий шум – в чем дело – откройте – и потом он назвал нас по имени – помнишь? Это он нас разбудил.

Гильденстерн

– Да.

Розенкранц

– За нами послали.

Гильденстерн

– Да.

Розенкранц

– Поэтому мы здесь. (Он оглядывается, лицо выражает сомнение; поясняющим тоном.) Мы путешествуем.

Гильденстерн

– Точно.

Розенкранц (нервно).

– Это было что-то срочное, а? Высочайшая воля – дескать, таков приказ, никаких расспросов – свет в конюшне – седло, ноги в руки – и копыта тоже – и проводники чуть не свернули себе шею – жуткая скачка – но мы исполняли наш долг. Ужасно, если мы опоздали.

Небольшая пауза.

Гильденстерн

– Опоздали – куда?

Розенкранц

– Откуда я знаю? Мы же еще не там.

Гильденстерн

– Тогда что мы делаем тут, спрашиваю я себя.

Розенкранц

– В самом деле.

Гильденстерн

– Я думаю, надо двигаться.

Розенкранц

– Несомненно.

Гильденстерн

– Правильно, лучше двигаться.

Розенкранц (с воодушевлением).

– Точно! (Пауза.) Куда?

Гильденстерн

– Вперед.

Розенкранц (идя вперед, к рампе).

– А. (Нерешительно.) В какую сторону? (Он оборачивается.) С какой стороны мы пришли?

Гильденстерн

– Стоп, давай все по порядку... Пробуждение. Какой-то тип барабанит в ставни. Какой-то рассвет, нас окликают по имени. Письмо, приказ... Новый рекорд в орлянку. Никто не встречает... Мы покинуты... Чтоб самим выбрать путь... И есть какое-то направление... Надо подумать.

Розенкранц (встревоженно, прислушивается).

– Слушай... Слушай...

Гильденстерн

– Ну?

Розенкранц

– Я слышу – кажется, я слышал – это музыка.

Гильденстерн встает.

Гильденстерн

– Где?

Розенкранц

– Словно оркестр. (Озирается и смущенно улыбается.) Звучало словно оркестр. Барабаны.

Гильденстерн

– Ну и что?

Розенкранц (успокаиваясь).

– Наверно, почудилось.

Гильденстерн

– «Красное, синее и зеленое – реально. Желтое – мистика». Общее место. Плюнь и забудь.

Розенкранц (на краю сцены).

– Может – гром. Как барабаны...

К концу нижеследующего монолога действительно становятся слышны звуки оркестра.

Гильденстерн

– Человек, прерывающий свое путешествие из одного места в другое в третьем месте, лишённом названия, отличительных признаков, населения и вообще значения, видит единорога, который пересекает его тропинку и исчезает в лесу. Это поразительно уже само по себе; но известны случаи еще более таинственных встреч – и – уж во всяком случае, есть масса способов объяснить это просто как фантазию. Но – «Господи, – восклицает вдруг человек, оказавшийся рядом, – я, кажется, сплю, потому что я видел единорога». Что сообщает происходящему уже довольно тревожный оттенок. Третий же свидетель уже не просто усиливает тревогу – он как бы расширяет реальность происходящего, растягивает ее, делает ее тоньше; а четвертый свидетель – еще тоньше, и чем больше свидетелей, тем скорей это становится столь же тонким, как реальность, или тем, что называется общественным мнением... «Смотрите! Смотрите! – восклицает толпа. – Лошадь со стрелой во лбу! Какой-то охотник принял ее за оленя».

Розенкранц (возбужденно).

– Я убежден, что это оркестр.

Гильденстерн (устало).

– А он убежден, что это оркестр.

Розенкранц

– Идут!

Гильденстерн (в последнюю минуту перед появлением новых персонажей, грустно).

– Жалко, что не единорог. Было бы лучше, если б единороги.

Появляются актеры в количестве шести человек, включая мальчика Альфреда; двое толкают и катят перед собой тележку, полную костюмов и других принадлежностей; с ними – барабанщик, трубач, флейтист. Глава группы – 1-й актер – без инструмента. Он первым замечает Розенкранца и Гильденстерна и поднимает руку.

Актер

– Сто-ой!

Труппа поворачивается и останавливается.

(Радостно.) Публика!

Розенкранц и Гильденстерн приподнимаются.

– Не двигайтесь!

Они садятся. Он любовно их разглядывает.

– Превосходно. Чудно! Хорошо, что мы подвернулись.