Наследница - Нурисламова Альбина Равилевна - Страница 3
- Предыдущая
- 3/39
- Следующая
— Ко мне пойдем, ко мне, Верочка! Тут люди кругом. А у меня… Мой в командировке, мы с Ксюшкой одни. Посидим, успокоишься. Пошли, пошли.
Вера поняла, что именно это ей сейчас и нужно: выплакаться, выговориться, выпить — самая лучшая психотерапия для нашего человека. Она позволила Свете увлечь себя к лифту. Тот приехал на удивление быстро, и с кряхтением и скрипом повез маленькую компанию на восьмой этаж.
Глава 2.
Через полтора часа подруги сидели на бело-голубой Светкиной кухне. В прошлом году Марат помогал ее мужу Витьку с ремонтом, и они вдвоем ничуть не хуже бригады приезжих умельцев побелили потолок, наклеили обои и постелили линолеум. А Светка и Вера, взяв Ксюшку на прицеп, тем временем носились по магазинам, дотошно выбирая мелочи: занавески, светильники, клеенку, посуду и разделочные доски в тон.
Ксюшка самолично приобрела перечницу и солонку в виде белой кошки с котенком, и теперь фарфоровое семейство сидело на столе и равнодушно взирало круглыми нарисованными глазами на Верино несчастье.
За окном с голубыми занавесками клонился к закату день. Люди спешили по своим делам, тащили сумки с продуктами, парковали машины, ныряли в подъезды, чтобы не покидать домов до завтрашнего дня, загоняли туда детей, которые упорно не желали покидать песочницы и качели. Жизнь продолжалась, и ритм ее не изменился, а темп не замедлился.
На столе перед подругами стояла тарелка с нарезанной неровными кружочками колбасой, селедка в пластиковой таре, сыр, картошка в большой миске, сладкие перцы вперемешку с огурцами, хлеб, деревенское сало на блюдечке. А еще томатный сок в пакете и на треть пустая бутылка водки. Накормленная Ксюша смотрела телевизор в комнате.
Подруги раскраснелись, Светку слегка повело. Вере же пережитое потрясение никак давало опьянеть и расслабиться.
Загудел Верин мобильник.
— Во, опять он! — с набитым ртом констатировала Света.
— Угу, — подтвердила Вера, глянув на экран. — Не буду брать.
— Не бери, не бери. Пусть понервничает. Смотри-ка, запрыгал, козел! Вер, что…
— А, ладно, — прервала подругу Вера, — давай лучше выпьем. Не берет и все, водка какая-то непьяная.
Света наполнила простенькие граненые рюмки, долила в стаканы сок.
— За нас с вами и хрен с ними, — провозгласила она. Выпили.
— Мам, иди сюда, мультик кончился, — позвала Ксюшка.
— Иду, иду! — Светка унеслась менять диск.
Послышались громкие голоса: Светлана уговаривала дочь посмотреть «Простоквашино», а та ни в какую не соглашалась ни на что, кроме «Чип и Дейл спешат на помощь».
Вера встала и прошла в ванную. Включила воду, ополоснула лицо и грустно посмотрела на себя в зеркало. Милая симпатичная девушка: тонкие ровные брови, большие глаза, прямой нос, аккуратный подбородок — только выражение тоскливое, как у побитой дворняжки.
Она придирчиво пригляделась и решила, что пора подкрасить корни. Вера окрашивала волосы со школы. Природный цвет был светло-русый, невыразительный, «пыльный». В таких случаях девушки традиционно становятся блондинками всех мастей, однако она выкрасилась в брюнетку. И не прогадала! Темно-карие глаза сразу стали казаться больше и выразительнее, лицо приобрело законченность, исчезла расплывчатость черт. Даже мама, которая поначалу возражала против идеи красить шевелюру в столь нежном возрасте, вынуждена была признать, что дочь похорошела.
Вера вытерла лицо полосатым махровым полотенцем. Что делать? Боль в груди не отступала, решение, как жить дальше, не находилось. Она вздохнула и вернулась на кухню.
Светка уже была там. Из комнаты доносились бодрые звуки песенки спасателей: судя по всему, победила молодость, Ксюшка отвоевала право наблюдать за приключениями бурундуков. Вера села к столу и увидела на экране телефона очередной пропущенный вызов. Марат не сдавался.
— Ни один наших слез не стоит, вот ни один! Все они сволочи! — в сердцах сказала Светка. Задумалась о чем-то своем и, не дожидаясь Веры, опрокинула рюмку, со стуком поставив ее на стол.
Про сволочей Светлана Сюкеева знала немало, причем на собственной шкуре. Ее муж Витек, водитель с ликеро-водочного завода, лично преподал жене немало веских уроков.
Были они из одной деревни, приехали в город в поисках работы, потому как на селе с этим туго. Светка, окончившая педучилище, быстро устроилась в детский садик. Витек пошел крутить баранку. Родилась Ксюшка. Когда дочке исполнилось полтора года, Светка вышла на работу, пристроив дочь в свой садик. Получилось удачно — душа спокойна, что ребенок под присмотром, и деньги в семье нелишние. Квартиру на Северной они сначала снимали, потом выкупили по ипотеке. Теперь большая часть семейного бюджета перетекала в банк.
Витек трудился на своей «ликерке», считался неплохим работником и вообще хорошим парнем. С женой они жили неровно. Вроде и деньги Витек приносил, и по дому мог помочь, и ремонт своими руками делал, и жену с дочкой любил.
Но несколько раз в году в нем играло ретивое. Ипотека, прочнее любых уз связавшая его судьбу с судьбой Светки, накинула петлю на бесшабашную веселую жизнь. И иногда этот узел так давил на шею, так туго затягивался и перекрывал кислород, что Витек рвался прочь и зверел.
Уходил в загул, начинал пить литрами. Делать этого тихо и пристойно не умел, и окружающим, а в первую голову — жене, становилось попросту жутко. Детина ростом под два метра, с кулаками размером со средний вилок капусты, Витек легко прошибал стены, выбивал окна, швырял и крушил мебель и посуду. Исступленно матерился, ревел дурным голосом, говорил Светке гадости, несколько раз избивал так, что она ходила в синяках и лечила почки.
Все это, естественно, на глазах у ребенка. Правда, дочь не обижал, как бы пьян ни был, за что Светка была благодарна ему иррациональной благодарностью. Бывало, Витек не ночевал дома, и Светка ночи напролет рыдала, потому что была уверена, что муж с другой женщиной. Она страшно его ревновала, хотя и знала, что эти пьяные измены на отношение к ней не влияют, и жену он ни за что не бросит.
О разводе Светка не помышляла. Всплески его пьяной дурной энергии прощала с истинно русской покорностью, которая давно уже стала особенностью национального характера, и которую не способны вытравить ни американские фильмы, ни вошедшие в жизнь новые технологии, ни статьи продвинутых журналистов, ни призывы феминисток. Света понимала и внутренне принимала мужнины метания, не задумываясь о том, что ей-то, в сущности, живется не легче. Только вот женщины не могут позволить себе ни загулов, ни послаблений.
Выпустив пар, протрезвев и отгулявшись, Витек становился покорным и кротким, трогательно просил прощения, клялся, что это в последний раз (хотя оба прекрасно знали цену таким клятвам). Будь Света более рассудительна, вдумчива и склонна к анализу, она понимала бы, что с годами загулы будут становиться чаще, а промежутки между ними — короче. Что бурные семейные сцены не проходят бесследно для психики Ксюшки. Что Витек, каждый раз обретая прощение, начнет наглеть, позволять себе все больше, и в своей склонности к разрушению заходить все дальше.
Однажды Света сказала Вере с наивной прозорливостью: «Если бы я задумалась о том, как живу, то, наверное, пошла бы и повесилась. Но я не задумываюсь, и поэтому живу хорошо». В этом была вся Светка.
История подруги, по правде говоря, не произвела на нее большого впечатления. Увидев Веру в слезах, она поначалу испугалась, подумала, случилось что-то непоправимое, ужасное. Например, рак или СПИД.
Но поняв, что произошло, успокоилась. В ее понимании, случай был пустячный. Она, разумеется, сочувствовала Вере и негодовала по поводу поведения Марата, но в глубине души не считала случившееся поводом для сильного расстройства. Ну, изменил мужик, ну привел бабу. Но ведь не заявил, что любит другую и собирается разводиться! Из дому не гонит, наоборот, звонит, прощения хочет попросить. Света была уверена, что все у подруги наладится, и не собиралась подливать масла в огонь. Мудро рассудив, что если мириться все равно надо, так зачем долго друг друга терзать, она начала исподволь подталкивать Веру к мысли о прощении.
- Предыдущая
- 3/39
- Следующая
