Безмолвная честь - Стил Даниэла - Страница 13

• Предыдущая
• 13/72
• Следующая

— Тебе было весело? — спросила Рэйко, когда, уложив Тами, Хироко спустилась помочь ей на кухне. Танака пригласили на вечеринку несколько студентов — ровесников Хироко, но от смущения она так и не сумела разговориться с ними. Большую часть вечера она провела в одиночестве или в обществе Тами. Питер Дженкинс оказался единственным взрослым гостем, с которым Хироко перемолвилась несколькими словами — опять-таки по его инициативе, а не по собственной. Ей было слишком трудно беседовать с незнакомыми людьми, даже дружелюбно настроенным Питером. Хироко по-прежнему робела, но вечер сочла забавным, а гостей — приятными и веселыми.

— Да, мне было весело, — подтвердила она, и Рэйко улыбнулась, зная, что Тами наверняка займется английским Хироко. Пока они беседовали, Лесси лежала на полу, помахивая хвостом и угощаясь остатками со стола. Кен и Так во дворе чистили шашлычницу и собирали бокалы. Только Салли не помогала в уборке. Запершись наверху, она болтала по телефону с подружкой, и хотя еще полчаса назад пообещала матери спуститься через минуту, до сих пор не успела выговориться.

— Ты пользовалась успехом, — откровенно призналась Рэйко. — Все приглашенные были рады познакомиться с тобой, Хироко, и я уверена — это неспроста.

Девушка покраснела, продолжая в молчании убирать посуду. Ее робость до сих пор удивляла родственников, но Рэйко заметила, как Хироко беседовала с Питером. Питер появился на вечеринке в компании своей новой подруги, модели из Сан-Франциско. Рэйко видела, каким взглядом провожал ее Кен.

— Ну как? Всем понравилось? — спросил Так, входя со двора с подносом, уставленным бокалами. — По-моему, вечер удался! — Он улыбнулся жене и Хироко.

— Согласна с вами, — негромко подтвердила она. — Гамбургеры — просто объедение, — повторила она выражение Тами, и все засмеялись, а Кен принялся за остатки курятины. Он постоянно жевал, как и полагалось ему по возрасту. В конце августа ему предстояло начать игру в школьной футбольной команде. — Спасибо за чудесный вечер, — вежливо добавила Хироко, а немного погодя все поднялись наверх и разошлись по спальням.

Салли и Хироко молча переоделись в ночные рубашки и улеглись в постель. Лежа неподвижно, Хироко в который раз задумалась о том, как далеко она оказалась от дома, каким долгим выдалось путешествие. Она вспомнила о людях, с которыми познакомилась в Америке, о том, как гостеприимно встретили ее родственники. Несмотря на то что они ничем не походили на японцев, Хироко успела полюбить их. Ей нравился Кен с его добродушным подшучиванием, несоразмерно длинными конечностями и ненасытным аппетитом, Салли с ее благоговением перед модой, мальчиками, нескончаемыми телефонными разговорами и секретами, и в особенности малышка Тами с ее удивительным кукольным домиком и решимостью превратить Хироко в настоящую американку. Нравились Хироко и родители родственников — они были так добры к ней, даже устроили вечер в ее честь. Ей понравились друзья семейства Танака и даже Лесси. Но теперь, лежа в темноте и вспоминая о длинном и богатом событиями дне, Хироко мечтала лишь об одном — чтобы рядом с ней оказались родители и Юдзи.

Возможно, тогда тоска по дому перестала бы мучить ее.

Повернувшись на бок и разметав по подушке длинные черные волосы, она услышала сонное дыхание Салли. Сама Хироко не могла заснуть — слишком многое произошло сегодня. Она провела в Америке один день, а предстояло пробыть здесь еще двенадцать месяцев, прежде чем она сможет вернуться домой, к родителям.

Погружаясь в сон, она сначала сосчитала месяцы, затем недели… и наконец минуты. Считая по-японски, Хироко видела проплывающие перед ней картины родины… Скоро, очень скоро, прошептала она засыпая. Скоро… домой… издалека донесся голос мужчины, попрощавшегося с ней сегодня по-японски… Хироко не знала, кто он такой и что значит это прощание, но глубоко вздохнула, перевернувшись и обнимая Салли.

Свой второй день в Америке Хироко провела в приятном обществе родственников. Днем они отправились на машине в Сан-Франциско — гуляли в парке Золотые ворота, пили чай в японском чайном домике, побывали в Академии наук.

Хироко провезли по деловой части города, и она успела осмотреть небоскребы, прежде чем машина свернула обратно, к Пало-Альто.

Лесси ждала их во дворе и при виде Хироко дружелюбно завиляла хвостом.

Оказавшись дома, Салли вновь исчезла, как и Кен, а Хироко отправилась готовить ужин вместе с тетей Рэйко.

После того как Тами помогла матери накрыть на стол, она ушла вниз играть со своим кукольным домом. Рэйко напомнила дочери, что ужин назначен на семь, и Хироко задумалась о том, кто приглашен на него. Она решила, что придет кто-нибудь из знакомых детей, но Рэйко невзначай заметила, что сегодня они ждут в гости ассистента Така.

— По-моему, ты успела познакомиться с ним вчера во дворе — его зовут Питер Дженкинс.

Хироко кивнула и опустила глаза — Питером звали того самого мужчину, который вчера заговорил с ней и признался в том, как ему понравился Киото.

Питер держался так же вежливо, а Хироко — так же робко, как предыдущим вечером. В гости Питер прибыл с бутылкой вина для Така и букетом для Рэйко.

Он расспросил, как семейство провело день, а затем расположился в гостиной. Хироко поспешила скрыться в кухне, чтобы присмотреть за ужином. Как и вчера вечером, она низко поклонилась Питеру, и он ответил ей поклоном, что позабавило Така.

— Слишком уж она застенчива, бедняжка, — заметил Так, едва Хироко покинула комнату. Он не видел таких женщин с тех пор, как двадцать лет назад уехал из Японии. Так надеялся, что за год учебы в Калифорнии Хироко сумеет преодолеть робость. Даже на него, родственника, Хироко едва осмеливалась взглянуть, а в обществе незнакомых мужчин, вроде Питера, не произносила ни слова.

За ужином Хироко сидела тихо, прислушиваясь к разговору. Кен и Салли спорили о фильме, который недавно видели, Тами о чем-то задумалась. Но Питер, Так и Рэйко были увлечены серьезным разговором о войне в Европе. Положение там постепенно обострялось, англичанам пришлось несладко, не говоря уже о войне между немцами и русскими.

— По-моему, в конце концов нам придется вступить в войну, — уверенно заявил Такео. — Очевидно, сам Рузвельт уже признал это. У нас не остается другого выбора.

— Но американскому народу он говорил совсем другое, — встревоженно возразила Рэйко. Ее муж уже вышел из призывного возраста, но если Америка вступит в войну, то через два года Кена могут призвать в армию. Это пугало и Рэйко, и Така.

— В прошлом году я уже подумывал поступить добровольцем в ВВС, — серьезно признался Питер, и Хироко опасливо взглянула на него из-под ресниц. Никто из взрослых не обращал на нее внимания, и наблюдать за Питером было легко, как и слушать разговор. — Но мне не хотелось бросать университет — я рисковал навсегда лишиться работы.

Добиться такой должности ему было нелегко, к тому же он проделал огромную работу на кафедре политологии, будучи ассистентом Така. Ему не хотелось останавливаться на достигнутом, но Питер понимал: возможно, ему придется бросить работу. Пока же он еще строил планы на будущее. В свои двадцать семь лет он считал, что незачем прощаться с мечтами, чтобы помогать кому-то выиграть войну.

— По-моему, это ни к чему, по крайней мере пока Америка не вступила в войну, — задумчиво произнес Такео, зная, что, будь он помоложе, вполне мог бы поддаться искушению поступить на военную службу. Ужин закончился, разговор перешел на другие темы — лекции, которые Так готовил с помощью Питера, изменения, необходимые на кафедре. Только теперь Питер заметил, что Хироко внимательно следит за разговором.

— Вы интересуетесь политикой, Хироко? — спросил он негромко. Питер сидел напротив нее, и Хироко опустила глаза, прежде чем ответила, густо покраснев:

— Иногда. Мой отец часто говорит о политике, только я не всегда понимаю такие вещи.

• Предыдущая
• 13/72
• Следующая