Порт-Артур. Том 2 - Степанов Александр Николаевич - Страница 46

• Предыдущая
• 46/153
• Следующая

– Зачем ты замотал шею? – спросил Вен.

– От грязи вскочил нарыв, – с некоторым акцентом ответил китаец.

Акцент окончательно убедил Вена в правоте его подозрений. Перед ним был его злейший враг. Вен пожалел, чю де захватил с собой нож. Оп мог бы затеять драку и попытаться убить японца.

Можно, конечно, было снова выдать Танаку русским властям, но теперь Вен твердо знал, что русское начальство снова отпустит Танаку на свободу.

Убирать трупы приходилось около самой Залитерной батареи. Здесь у костра сидели солдаты-артиллеристы, среди которых Вен увидел и Блохина, – он его еще помнил по Цзинджоу. Подойдя к костру. Вен окликнул солдата.

– Ты ко мне, что ли, лао? – спросил солдат, вглядываясь в лицо китайца. – Да, никак, одноухий приятель? Здорово. Зачем припожаловал?

Вен поделился своими подозрениями относительно Танаки.

– Не может того быть, – изумился Блохин, но все же побежал с докладом к Борейко.

– Врет что-то твой китаец. Танака не окончательный дурак, чтобы оставаться в Артуре, – не поверил поручик, но все же разрешил трем солдатам с винтовками под командой Блохина отправиться на поимку «мифического», как он выразился, Танаки.

– Вали, Блоха, и душа из тебя вон, ежели не приведешь сюда этого «любопытного» китайца, – напутствовал поручик Блохина.

Вен вместе с солдатами направился к уборщикам трупов. В темноте было трудно сразу найти китайца с обмотанной шеей. Но тот уже издали заметил белые рубахи русских солдат и поспешно юркнул в толпу. Вен с солдатами бросился за ним, но безуспешно: темнота скрыла от Вена его врага.

Хмурые и недовольные, ругая Вена, солдаты возвращались на Залитерную. Вен немного поотстал, надеясь все же найти пропавшего. Вдруг на него неожиданно напали сзади и ударили ножом в спину. Обливаясь кровью, Вен повалился на землю. На его крик бросился Блохин и успел заметить убегавшего в темноту человека. Солдат кинулся вдогонку, успел прикладом сбить беглеца с ног, но при этом упал сам, выронив винтовку из рук. Тут подоспели другие солдаты, но беглец уже успел скрыться.

Охая и отчаянно ругаясь, поднялся Блохин на ноги.

– Где Вен? – спросил он у солдат. – Здорово его саданули? Живой?

– Живой. Мы его уже отправили на перевязочный пункт.

В тот же вечер в изящном будуаре на квартире Сахарова лежал на диване весь перевязанный Танака и громко стонал от боли.

Сахаров вполголоса отчитывал японца:

– Вы ведете себя крайне неосторожно. Разве можно появляться даже ночью среди китайских рабочих. Они все здесь знают друг друга. Вы зря лезете на рожон, зная, что ваше вторичное разоблачение неминуемо кончится виселицей. Кроме того, вы погубите и меня. Вам надо немедленно покинуть Артур. Иначе я ни за что не ручаюсь…

– Замолчите, Сахаров. Вы плохо работаете. Поэтому мне лично приходится собирать нужные сведения…

– Они будут у вас утром, – оправдывался Сахаров.

– Они нужны сейчас, чтобы утром в нашем штабе знали, куда следует направлять атаки наших войск, – сердито ответил Танака и со стоном перевернулся на бок. – Как мне сегодня пришлось удирать от солдатни! На бегу я вывихнул ногу, да еще получил удар прикладом. Успокойтесь, уеду при первой возможности отсюда. С меня хватит, – пообещал Танака. – Найдите только этого одноухого китайца, который опознал меня на суде и выдал солдатам сегодня. Он должен быть уничтожен. Это мое категорическое требование.

Вен оказался довольно тяжело ранен. Прошло немало времени, когда он смог наконец выехать вместе с семьей на джонке из Артура.

Прошло несколько дней. В крепости спешно исправляли повреждения и возводили ряд батарей на второй линии обороны – Скалистом кряже и между Орлиными Гнездами. Стессель осторожно объезжал спокойные участки и благодарил солдат за проявленное в боях геройство. В штабах писались победные реляции и составлялись огромные наградные списки. У Веры Алексеевны толпились десятки людей, чающих того или другого ордена.

Генеральша благосклонно принимала подношения и, сообразно с их размерами, испрашивала у мужа подателям награды.

В один, из этих дней в Артур пришла китайская шхуна из Чифу, на которой прибыл с пакетом от Куропаткина переодетый китайцем хорунжий Христофоров. Прямо из военного порта, куда шхуна была приведена дежурным миноносцем, он направился в штаб Стесселя. Хорунжего принял Рейс, так как Стессель был в отъезде.

– Хорошие ли новости привезли нам? – осведомился полковник.

– Неплохие! Его величество повелел считать с первого мая всему артурскому гарнизону месяц службы за год. Кроме того, назначил генерала Стесселя своим генерал-адъютантом по случаю рождения наследника, а полковника Семенова своим флигель-адъютантом. Затем генералу Стесселю пожалован орден Георгия третьей степени за бой под Цзинджоу, за тот же бой генералу Фоку – золотая сабля с бриллиантами, а Надеину орден Георгия четвертой степени.

Новости быстро облетели Артур. В штаб поспешили все, кто только был свободен от службы. За Стесселем послали двух конных ординарцев.

Как только полученные бумаги были расшифрованы, Рейс тотчас же направился к Вере Алексеевне и ей первой сообщил текст полученных телеграмм. Генеральша сразу расцвела.

– Анатоль – генерал-адъютант, придворный! Вот никогда в жизни не поверила бы этому!

– И напрасно, матушка Вера Алексеевна, – появился в комнате на правах друга дома Никитин. – Я всегда предрекал, что супруг ваш и повелитель будет не токмо генерал-адъютантом, но и генерал-фельдмаршалом! Вот помяните мое слово. Пока пожалуйте, матушка, вашу генерал-адъютантскую ручку, – склонился Никитин, – и примите мои горячие поздравления с царской милостью.

Вера Алексеевна поблагодарила.

– Только насчет Цзинджоу как-то неудобно получается. Ведь в Артуре все знают, что Анатоля там не было, да и потеряли мы там семьдесят орудий. Лучше отдать в приказе «за бои на передовых позициях»: суть дела не изменится. Фок и Надеин не будут возражать, и никто ничего не посмеет сказать, – обернулась она к Рейсу. – Как вы думаете, Виктор Александрович?

– Вполне разделяю мнение вашего превосходительства.

Вечером того же дня на квартире у Стесселя состоялось чествование нового генерал-адъютанта и кавалера ордена Георгия третьей степени. Потянулись поздравители. Далеко за полночь шла веселая пирушка.

Однако не все приняли известия о наградах так, как в семье Стесселя. Узнав о своем награждении, генерал Надеин переполошился.

– Жа што мне дали крешт? – недоуменно шамкал старик. – Я его не жашлужил. Тут проижошла ошибка. Чарю неверно доложили. Вше это надо выяшнить.

Он поспешно покинул свой блиндаж за Скалистым кряжем, где поселился с самого начала тесной блокады, приказал подать себе лошадь и направился к Стесселю.

Появление старика было встречено восторженно. Все знали его строптивый характер и визит к Стесселю расценили как проявление с его стороны уважения и преданности к вновь пожалованному генерал-адъютанту. Вера Алексеевна сама повела его к столу и усадила рядом с собой. Надеин был по-старинному галантен и своим беззубым ртом шамкал витиеватые комплименты хозяйке дома.

– Вас ведь тоже можно поздравить, Митрофан Александрович, с монаршей милостью, – обратилась к нему генеральша.

– Тут проижошла ошибка, верно, моя фамилия шлучайно попала в прикаж.

– То есть как случайно? Мой муж представил вас к награде, и вы ее получили.

– Я не шовершал никаких подвигов, доштойных штоль великой награды. Надо чарю напишать, што получилашь ошибка.

– Быть может, вы считаете, что и Анатоль зря получил свои награды? – обиделась генеральша.

– О вашем шупруге ничего шкажать не могу, так как не жнаю, жа что он награжден.

Затем Надеин отозвал Стесселя в сторону и изложил ему свои сомнения. Генерал долго не мог понять, о чем ему говорят.

– Дали вам крест – радуйтесь и не беспокойте зря священную особу монарха! – посоветовал он Надеину.

Но старик не унимался.

• Предыдущая
• 46/153
• Следующая