Не кради мои годы - Кларк Мэри Хиггинс - Страница 13

Отец Эйден О’Брайан проводил детективов Саймона Бенета и Риту Родригес в свой офис в здании, соединенном с церковью Святого Франциска Ассизского в западной части Тридцать первой улицы на Манхэттене. Они позвонили и попросили разрешения приехать и поговорить с ним, а святой отец охотно согласился, хотя сразу же начал думать, что бы им сказать и какие для этого подобрать слова.

Его пугала мысль, что Кэтлин могла нажать на курок и стать убийцей Джонатана. За последние несколько лет, когда болезнь стала прогрессировать, ее личность сильно изменилась. Прошло уже семь лет с тех пор, как отец Эйден впервые заметил предательские симптомы угасания сознания. Он где-то прочел, что менее одного процента населения начинают страдать старческим слабоумием уже после шестидесяти лет.

Отец Эйден познакомился с Джонатаном и Кэтлин, когда они венчались, а он был молодым священником. Двадцатишестилетний Джонатан уже имел степень доктора библейской истории и работал на факультете в Нью-Йоркском университете. У Кэтлин была степень в социальной области, и она работала в городской администрации. Они жили в маленькой квартире на Западной двадцать восьмой улице и посещали службы в церкви Святого Франциска Ассизского. Однажды, выходя из церкви, они разговорились с отцом Эйденом, и с тех пор он часто бывал у них в доме.

После их переезда в Нью-Джерси дружба не прекратилась, и он был среди тех, кто крестил Марию, — когда Кэтлин было уже за сорок и женщина совсем потеряла надежду, она наконец-то родила ребенка.

Более сорока лет они наслаждались безупречным браком, вспомнил отец Эйден. Он понимал чувства Джонатана, когда болезнь Кэтлин начала стремительно прогрессировать. «Одному Богу известно, сколько приходится мне наблюдать людей, пораженных болезнью Альцгеймера», — подумал он.

«Понимаю, что на него сердиться нельзя, но иногда мне кажется, что Сэм снова и снова задает один и тот же вопрос…»

«Я оставил ее всего на минуту, а она за это время успела разбросать все белье, замоченное для стирки…»

«Через пять минут после обеда папа пожаловался, что просто умирает от голода, и начал хватать все из холодильника и разбрасывать по полу. Боже, прости меня, грешную! Папочка! Я его толкнула, а он свалился на пол. Господи, хоть бы у него не было никакого перелома. Потом он посмотрел на меня и сказал: «Прости, что доставил тебе столько хлопот». У него вдруг прояснилось в голове. Как он плакал, и я плакала…»

Все это звучало в голове отца Эйдена, когда он сел за стол и пригласил Саймона Бенета и Риту Родригес занять места посетителей.

«Джонатан был предельно терпелив и любил Кэтлин, пока не встретил Лилиан, — подумал отец Эйден. — И вот теперь неужели больное сознание Кэтлин заставило ее совершить акт насилия, который она никогда бы не совершила, если бы оставалась той Кэтлин, которую я знал столько лет?»

— Святой отец, спасибо, что согласились встретиться с нами по такому срочному делу, — начал Саймон. — Как я уже говорил по телефону, мы из следственного отдела Берген Каунти и расследуем убийство профессора Джонатана Лайонса.

— Понимаю, — мягко произнес отец Эйден.

Ожидаемые вопросы следовали в строгом порядке. Как долго он знал Лайонсов? Как часто он с ними виделся? Знал ли он о связи профессора Лайонса с Лилиан Стюарт?

«Тут весьма зыбкая почва», — подумал отец Эйден, потянувшись к карману своей рясы. Снял очки, протер их и положил салфетку обратно в карман, затягивая время, чтобы ответить не сразу и очень осторожно.

— Встречался с профессором Стюарт два или три раза, — произнес он наконец. — В последний раз около трех лет назад, хотя с алтаря во время похорон видел ее вчера. Она появилась в церкви довольно поздно, а когда ушла, я не заметил.

— Она когда-нибудь обращалась к вам за исповедью, отец? — спросила Рита Родригес.

— Многие нуждающиеся в исповеди уверены в сохранности тайны. Вы не должны уличать меня ни в чем дурном, если я скажу, что не считаю должным отвечать на такой вопрос.

«Эта хорошенькая молодая детектив с почтительным выражением лица отлично знает, что я последний, к кому Лилиан Стюарт обратится за советом, — подумал отец Эйден. — Вопрос исчерпан».

— Отец Эйден, мы понимаем, что дочь Джонатана Лайонса была чрезвычайно расстроена тем, что ее отец имел связь с Лилиан Стюарт. Мисс Лайонс когда-либо обсуждала это с вами?

— Повторяю еще раз…

Саймон перебил его:

— Святой отец, мы разговаривали с Марией Лайонс час назад. Она откровенно рассказала нам, что жаловалась вам на Лилиан Стюарт и что она чувствовала, что отношения отца с мисс Стюарт пагубно влияют на состояние здоровья матери.

— Стало быть, вы знаете, о чем мы говорили с Марией, — тихо произнес отец Эйден.

— Вчера вы сказали Марии, что ее отец навещал вас десять дней назад… в среду, пятнадцатого августа, — сказал Саймон.

— Да, я говорил Марии в монастыре, что Джонатан Лайонс верил, что нашел нечто совершенно бесценное, известное как Рукопись Иосифа Аримафейского, или Ватиканское письмо.

— Джонатан Лайонс посещал вас специально, чтобы рассказать про рукопись? — поинтересовалась Рита.

— Джонатан, как мы уже обсуждали, был моим давнишним другом, — сказал отец Эйден. — Нет ничего необычного в том, что он навестил меня в монастыре. В ту среду, в полдень, он рассказал мне, что занимается изучением древних рукописей, обнаруженных в церкви, долгое время закрытой и которая должна была быть снесена. В стене этой церкви был найден сейф, в котором хранились древние манускрипты, и его попросили их перевести. — Отец Эйден откинулся на спинку кресла. — Вы, должно быть, слышали о Туринской плащанице?

Детективы кивнули.

— Многие верят, что это погребальный саван Иисуса Христа, в который его завернули после распятия. Даже наш нынешний Папа Бенедикт говорил, что верит в ее подлинность. Но узнаем ли мы когда-нибудь наверняка? Я сомневаюсь, несмотря на то что доказательства весьма убедительные. Ватиканское письмо, или, как его еще называют, Рукопись Иосифа Аримафейского, также бесценна. Если письмо настоящее, то это единственное письмо, написанное рукой Христа.

— Тот ли это Иосиф Аримафейский, который попросил у Понтия Пилата разрешения снять Христа с распятия и похоронить его в собственном гробу? — спросила Рита Родригес.

— Да. Иосиф давно и тайно был сторонником Христа. Насколько вы можете помнить из катехизиса, когда Христу было двенадцать лет, он пришел с родителями в храм в Иерусалиме на Пасху, но после службы не ушел со всеми. Он остался в храме и провел там три дня, беседуя с первосвященниками и старейшинами, демонстрируя блестящее знание Священных Писаний… Иосиф Аримафейский был самым старшим в храме на тот момент. Когда он услышал, как говорит Христос, и узнал, что тот родился в Вифлееме, то уверовал, что Христос есть долгожданный Мессия.

Увлеченный любимой темой, отец Эйден продолжил:

— Нам ничего не известно о том, что было с Христом с двенадцати лет, когда он в храме обсуждал писания с первосвященниками, до свадебного пиршества в Кане. Эти годы его жизни для нас неведомы — утраченные годы. Однако многие ученые верят, что какое-то время он провел в Египте благодаря вмешательству Иосифа Аримафейского.

Это письмо, если оно подлинное, написано Христом Иосифу накануне распятия. В нем он благодарит Иосифа за доброту и защиту, проявленные со времени, когда Христос был еще ребенком.

Подлинность письма оспаривается с тех времен, когда апостол Петр принес его в Рим. Одни папы верили в его достоверность, другие сомневались.

Письмо находилось в Библиотеке Ватикана, когда распространился слух о том, что Папа Сикст IV собирается уничтожить его, чтобы прекратить разногласия. Потом письмо исчезло.

Теперь, более чем через пятьсот лет, возможно, оно найдено среди старинных рукописей, которые изучал Джонатан.

— Письмо, написанное Христом… Трудно себе представить, — восхищенно произнесла Рита Родригес.