Ассасины - Гладкий Виталий Дмитриевич - Страница 48

• Предыдущая
• 48/74
• Следующая

Толпа заволновалась, кто-то выкрикнул бранное слово, многие рассмеялись, и только вождь, – как подслушал Ярилко, его звали Хальфдан, – который стоял в окружении знатных людей, нахмурился. Он что-то сказал слуге, тот где-то добыл толстую палку и бросил ее Вилку.

–  Доброе оружие, – с горькой улыбкой сказал юноша, поймав палку на лету. – Не желаете дать топор или меч, хоть цепь снимите.

На этот раз ярл даже не шевельнулся. Только его рыжевато-коричневые рысьи глаза немного сузились – словно он целился в Вилка из лука.

Воин с топором стал в позицию и прорычал, крепко сжимая топор в могучей ручище:

–  За Ульфа я разрублю тебя на кусочки, щенок!

Вилк смотрел на него ничего не выражающим взглядом. В этот момент он взращивал в своем теле «живу». Это нужно было сделать быстро, но юноша давно голодал, и не все у него получалось, как должно. Хорошо, что вражеский воин с «бородатым» топором начал поносить его самыми плохими словами. Наверное, это был какой-то ритуал. А может, противник Вилка сам себя заводил излишней болтовней.

Как бы там ни было, но когда дан бросился на юношу и поднял топор для удара, Ярилко неожиданно стремительно приблизился к противнику и коротким, но страшным по силе тычком палкой в солнечное сплетение мигом «потушил» дана. Воин икнул, начал задыхаться и, вместо того чтобы нанести удар, согнулся. Послышались звуки, похожие на кашель, и дан начал опорожнять свой желудок, словно после обильной еды, которую сегодня никто ему не подавал.

Вилк вырвал топор из ослабевших рук противника, замахнулся – шея дана так и просилась, чтобы попробовать ее на крепость, – и в этот миг раздался крик Хальфдана:

–  Рус, остановись! Я дарю тебе свободу!

Вилк ударил с разворотом – он так хотел убить хоть одного врага, что просто не мог остановить оружие на замахе. Но вместо того, чтобы отделить голову дана от туловища, лезвие «бородатого» топора вонзилось в столб, к которому был прикован пленник. Оно вошло так глубоко, что снаружи теперь торчал лишь обух.

–  Расковать! – приказал ярл.

Толпа ошеломленно молчала. Видимо, поверженный дан был знатным воином, и люди не могли поверить, что какой-то худосочный мальчик смог победить его одной палкой. Это было диво дивное.

Ярилку расковали. Хальфдан подошел к нему и спросил:

–  Как тебя зовут?

–  Вилк, – ответил юный рус.

–  Вилк… Это значит волк. Волк… Вы слышите, люди! – возвысил голос вождь. – Волка победил волк! Этого юношу зовут Ульф! В том, что он сразил – притом без оружия! – прежнего Ульфа, нет ничего постыдного и необычного. Так решил Один! Он явил свою милость: вместо славного, сильного воина дал нам еще более сильного! Славьте Ульфа, любимца богов! – И Хальфдан оглушительно засвистел.

Это был своего рода боевой клич данов. Обычно свистом они призывали себе на подмогу из Вальхаллы призрачных воинов-эйнхериев, которые почти всегда обеспечивали им победу. А еще свист служил знаком поощрения, восхищения и даже преклонения перед боевыми заслугами воинов.

Толпа дружно поддержала вождя. Видимо, он и впрямь имел большие заслуги перед данами и огромное влияние. Только недавний противник Вилка, которого на глазах всех сородичей опозорил какой-то заморыш-рус, немного оклемавшись, вдруг бросился на юношу, горя желанием разорвать его голыми руками. Ярилко словно ждал этого нападения; совершенно спокойно, но быстро он отступил на шаг в сторону, резко выкинул свою правую руку вперед, и дан, наткнувшись на нее грудью, со всего размаху грохнулся спиной о землю и затих в беспамятстве.

Это был один из приемов деда Вощаты. Старик учил внука, как можно использовать силу противника против него самого. Оказалось, что человека можно сбить с ног даже не ударом, а всего лишь легким прикосновением руки. Эту науку Ярилко хорошо усвоил.

Даны снова оцепенели. Это уже было слишком! Так легко сбить с ног одного из самых сильных мужчин племени мог только богатырь. Или бог. Потому что на богатыря пленник-рус никак не был похож. Может, это сам Локи, любитель плутовать и менять обличья? Даже Хальфдан, который явно имел на руса какие-то виды, был не просто смущен, а огорошен.

Но вождь – на то и главный человек в племени, чтобы уметь разрешать любую проблему, и чаще всего в свою пользу. Думал он недолго. Улыбнувшись, Хальфдан сказал, обращаясь к своей свите:

–  Плесните на Гуннара холодной водой и поднимите. Негоже ему валяться в пыли перед всем честным людом. Впредь пусть будет осторожней. Конечно, любой может споткнуться и треснуться башкой о камень, но чтобы так не случилось, нужно смотреть себе под ноги.

С этими словами ярл развернулся и ушел. Толпа тоже рассеялась; у всех нашлись какие-то дела. Несколько человек занялись Гуннаром, который все еще слушал шмелей в ушах и никак не мог прийти в себя, а какой-то подросток поманил Вилка за собой, жестами показав, что действует по указанию вождя. Юноша послушно потопал вслед за ним и вскоре оказался возле старой хижины. Она была еще вполне добротной, но, судя по всему, в ней никто не жил. Подросток открыл дверь, и они вошли в хижину.

Наверное, здесь когда-то жила семья удачливого охотника, потому что стены и пол хижины были укрыты звериными шкурами. Что случилось с владельцами жилища, можно было лишь догадываться. Но почему его никто не занял? В племени русов, если изба оставалась без хозяев, ее занимал по решению вождя тот, кто был не в состоянии по каким-то причинам соорудить собственную. Волхвы изгоняли нечисть, что могла угнездиться в жилище, и человек обживал приобретение со спокойной душой и совестью.

Помещение в хижине было только одно. Посреди жилища хозяева соорудили длинный очаг, а комната была такая низкая, что до крыши можно дотянуться рукой. Едва Вилк осмотрелся, как двое рабов, судя по забитому виду, втащили в хижину большую бочку и начали наполнять ее горячей водой. Подросток куда-то сбегал и вскоре вернулся со стопкой чистой одежды.

–  Ты… мыться и переодеваться, – объяснил он не только жестами, но и словами, не особо надеясь, что юноша поймет его.

Вилк согласно кивнул, снял свои грязные лохмотья и с удовольствием погрузился по шею в горячую воду. Это оказалось непередаваемое словами блаженство. Ему вдруг почудилось, что он не пленник, что он дома, что сейчас войдет дед Вощата и начнет охаживать его распаренное тело дубовым веником – для большей крепости, как объяснял старик.

Но рядом был лишь мальчик-дан, который настойчиво предлагал потереть ему спину мыльным камнем. Коротко вздохнув – эх, судьба-судьбина! – Ярилко послушно поднялся, и подросток с таким остервенением начал тереть ему спину, будто хотел содрать кожу.

–  Э-эй, потише! – охнув, сказал Вилк на своем языке и обернулся к мальчику.

Дальнейшее оказалось ему каким-то сумасшествием. Подросток вдруг завопил дурным голосом и с криком «Фенрир![100] Фенрир!» выбежал из хижины. «Кто такой Фенрир? Что так испугало мальчика?» – недоумевал Ярилко. Он снова нырнул в бочку и с тревогой стал ожидать дальнейшего развития событий. Вскоре на улице послышались мужские голоса, в хижину вошел Хальфдан и еще добрый десяток воинов.

–  Поднимись, – сказал ярл.

Вилк встал – вода в бочке была ему до пояса – и с недоумением уставился на данов.

–  Огня! – скомандовал Хальфдан.

Кто-то зажег факел; в помещении было темновато. Вождь взял факел в руку и приблизил его к Вилку. Чтобы тут же отпрянуть назад.

–  Фенрир! – в один голос воскликнули даны и начали пятиться к выходу.

Судя по всему, они были сильно напуганы. Но чем? Что могло смутить бывалых воинов, не раз смотревших в глаза смерти?

–  Фенрир… – повторил ярл; лишь он один не поддался всеобщей панике. – Что это у тебя? – Хальфдан указал на левую половину груди Вилка, где находилась татуировка, изображающая голову волка.

–  Это науза, – ответил юноша.

–  Что такое науза?

–  Оберег. Вот еще один… – Вилк указал на гайтан с металлической подвеской в виде изображения волка.

• Предыдущая
• 48/74
• Следующая