Хмель и Клондайк - Круз Андрей "El Rojo" - Страница 45
- Предыдущая
- 45/108
- Следующая
– Новости про организацию резерва до тебя еще не дошли?
– Нет, – покачал он головой. – Это что еще?
Я вытащил из ворота майки цепочку с болтающейся на ней карточкой удостоверения.
– Смотри сюда, – я показал ему сторону с фото, – это я.
– Старший инструктор У-Цэ-Пэ, – прочитал Хмель. – И что такое У-Цэ-Пэ?
– Учебный центр Патруля. Почти рядом с нами будет, от их нового здания и до Стены, учебка, считай.
– Базу новую знаю, – кивнул Хмель, – про резерв первый раз слышу. У Патруля резерв?
– Важно не у кого, важно – для чего, – я перевернул карточку. – Видишь? Это за мной автомат в Арсенале закрепили. А вот эти строчки, – я сдвинул палец, – для того, что я куплю, например. И могу носить. Понял?
Хмель удивленно поднял брови и даже в затылке почесал, что у него обычно выражало крайнюю степень удивления.
– Я так понимаю, что просто так ты не стал бы этим хвастаться, верно? – спросил он. – То есть ты меня приглашаешь в резерв? – И после моего кивка спросил: – И что надо делать?
– Раз в неделю занятия в центре, – загнул я палец. – Дружина перекидывает часть своих патрулей куда-то в другое место. Так что раз в неделю – сутки дежурства по району, – загнул я второй. – С оружием и полномочиями, даже бензин компенсируют. И думаю, что это только начало истории.
– И ты с этой ксивой кто? – Хмель совсем озадачился.
Нельзя сказать, что мне самому в этом все ясно. Дело ясное, что дело темное. Но Атаманов меня в нехорошее не втравит, не те отношения, да и некие полномочия в трудное время тоже никак не помешают. И опять же Кузьминок что-то такое помянул в разговоре насчет резерва.
– Патрульный. Просто резервист. И с обязанностью поддерживать правопорядок в пределах района.
– Подожди, подожди. – Слава решил добиться ясности. – Если я вступлю в резерв, то с такой ксивой могу прийти, например, к тебе и там купить, что хочу? И это потом носить и держать у себя без всяких пломб?
– Почти. Надо получить ксиву, потом прийти ко мне, выбрать что нравится, взять от меня бумажку-трансфер, с ней пойти в военкомат, в штаб резерва, а там тебе впишут номера из бумажки в удостоверение. И с ним ты придешь обратно и выкупишь что отложил. Все.
– Мил, у него всегда все так сложно? – Хмель повернулся к моей спутнице.
– Слав, ты его дольше, чем я, знаешь, – засмеялась она.
– Когда можно сделать? – Хмель повернулся ко мне с решительным выражением лица. – И Ивана в резерв можно? Мне без него никак, сутки дежурства не потяну, напарник нужен.
– Всех можно, хоть и намекнули, чтобы отбирать людей своих и по рекомендациям. Но вы свои и с рекомендациями.
– Завтра они работают?
– Завтра воскресенье. – Хотя сегодня суббота, тоже выходной, а они работали. К слову. – А вообще можно попробовать, может, они и без выходных.
– Скидку дашь? На кассовый разрыв и…
– …Из человеколюбия?
– Хоть бы и так, – усмехнулся Хмель.
– Ну раз кассовый разрыв, то могу отсрочку дать. Или тебе лучше скидку?
– А на сколько отсрочку?
– Слав, да на сколько угодно, а то ты меня от пива отрежешь.
Хмель опять повернулся к Миле:
– Все же иногда с ним можно дело иметь, так что не все безнадежно.
Хмель. Самые события
Воскресенье. Утро
Люблю я утро? Люблю, люблю…
Но и поспать люблю не меньше. И желательно в теплой постели, а вовсе не за рулем.
Сегодня же я с шести утра сидел в «буханке» напротив девятиэтажного панельного дома, в котором жил дознаватель Синицын, следил в бинокль за окнами его квартиры на последнем этаже и прихлебывал из термоса крепкий кофе.
Привлечь внимание дворника, чистившего от снега дорожки, я нисколько не опасался, поскольку предусмотрительно припарковал УАЗ у соседнего дома, благо бинокль с неплохим приближением позволял без всякого труда держать под контролем окна квартиры Синицына даже с такого немалого расстояния.
Окна, к слову, были темными. Свет внутри не горел.
Вот только это еще ни о чем не говорило. Воскресенье, раннее утро – домашние дознавателя могли просто не встать.
Вчера вечером, распрощавшись с Николаем и Милой, я пару раз сюда заезжал, но всякий раз окна светились, а вламываться в чужую квартиру при таком раскладе – глупость чистой воды. Не стал. И во флигель Сома тоже – не полез, поскольку бандит невесть с чего решил провести субботний вечер дома. И значит, сегодня последний день…
Техас. Спокойный район, неплохой дом. Первый подъезд так и вовсе из лучших – если в остальных из окон торчали трубы буржуек, а по стенам тянулись от них следы копоти, то там такого безобразия не было и в помине, а рядом с железной входной дверью виднелось окошко каморки консьержа.
Все верно: дружинники имели достаток заметно выше среднего, а дознаватель – это далеко не рядовой постовой, у дознавателя помимо оклада еще и приработки бывают. Может себе позволить. Точнее – мог…
И я продолжал отхлебывать кофе и наблюдать в бинокль. Способ проникновения в квартиру я выбрал самый простой, если не сказать – классический. Над балконом дознавателя нависал бетонный козырек, боковое окошко закрывал лист фанеры. Спуститься на веревке, выбить ее и забраться внутрь – дело пяти секунд.
Охранные заклинания? Я в их наличии крепко сомневался.
Если уж Синицын собственной безопасностью не озаботился, вряд ли он на охрану квартиры тратиться стал бы. Главное – знать, что внутри никого, а остальное – дело техники. Но ведь не поднимешься, не постучишь в дверь! Консьерж, мать его, все карты путает!
Решив не накручивать себя попусту, я вновь отвлекся на кофе, а когда взглянул в бинокль, окно кухни нужной квартиры уже светилось. Минут через пять свет включился и в спальне, которая выходила на застекленный балкон. Я закрутил термос и отложил его на пассажирское сиденье, выключил двигатель – и сразу начало запотевать лобовое стекло. Но интуиция не подвела: свет в квартире вскоре погас в обеих комнатах, а минут через пять из подъезда вышла молодая женщина. Она усадила ребенка на санки и потянула их со двора; у меня от этого зрелища заныло сердце.
Дознаватель Синицын был плохим человеком, он доставил много неприятностей и собирался доставить еще больше проблем в будущем, и все же сделалось не по себе. Я пожалел о своем поступке. Но пожалел лишь на миг.
Миг слабости прошел, стоило только вспомнить о таблетках, онемении рук и грядущих финансовых потерях. Я вытянул из-за сиденья моток прочной веревки и пояс с инструментами, выбрался из машины, запер ее и зашагал через двор, но не к нужному подъезду, а к противоположному.
Уверенно распахнул не до конца прикрытую из-за наледи дверь, поднялся на первый этаж, прислушался – тишина; откуда-то пахло кислыми щами и подгорелой кашей. Никого не встретив по пути, я поднялся на верхний этаж, взобрался по лесенке к люку на крышу и массивными кусачками перекусил дужку замка.
Та только хрустнула – запор был рассчитан не на матерых грабителей, а на местных мальчишек, которые могли устроить пожар или повредить рубероид. Стараясь не подходить к краю, чтобы не быть замеченным с земли или верхних этажей соседних зданий, я пересек весь дом, обмотал веревкой бетонную коробку вентиляции, пропустил второй конец под мышками, затянул петлю. Затем перебрался на бетонный козырек балкона, сбил с его края наледь и спустился вниз.
Висеть на уровне девятого этажа было на редкость неуютно, поэтому вниз я старался не смотреть. Упираясь носками ботинок в щель между бетонным перекрытием и боковиной коробки балкона, без особого труда выдавил фанерку, быстро перевалился внутрь, на пакеты с продовольствием, и только тогда с облегчением перевел дух.
Справился! Не теряя времени, я разводным ключом выбил верхнее стекло сначала в одной балконной двери, затем в другой, сдвинул щеколды и прошел внутрь. Но высматривать возможные тайники и укромные места не стал, сразу подбежал ко входной двери и запер ее на засов. Меньше всего хотелось столкнуться с домочадцами дознавателя лицом к лицу.
- Предыдущая
- 45/108
- Следующая
