Звезды — холодные игрушки. Дилогия - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 76
- Предыдущая
- 76/158
- Следующая
Наставник засмеялся. Посерьезнел и сказал нарочито вслух:
– Контроль среды. Двухчасовой снегопад над территорией интерната. Распоряжение отдал Наставник Пер. Цель – урок плохой погоды.
Я молчал.
– Знаешь, зачем я собираюсь замести твои следы?
– Чтобы не тревожить детей.
– Правильно, Петер. Ты порой ведешь себя почти как человек… Конечно, отпечатки босых ног на снегу – это здорово. Это будит воображение старших детей, дает пищу для страшилок младшим. Но только не в том случае, когда рядом – санаторий для тяжелобольных. Я как-нибудь пробегусь сам по снежку. Когда санаторий перекочует далеко-далеко… и дурных мыслей следы не вызовут. Пусть дети вспомнят легенды о ледовых людях, зароются в книжки по истории, начнут закаляться сами…
– Наставник Пер, – сказал я. – Ты меня тоже поражаешь. Ведешь себя как человек. Но когда из-под следствия высовываются причины – они смердят, как падаль.
– Кто ты, чтобы судить нас?
– Человек.
– Ты чужой человек. Ты регрессор Тени.
Только теперь безысходность отпустила меня. И Геометры ошибаются.
– Нет, Наставник Пер. Вы так боитесь врагов, оставшихся за спиной, что не смотрите вперед. Здесь, на краю Галактики, есть планета под названием Земля. На ней живут люди – такие же, как вы. Только на мир они смотрят чуть по-другому.
Он молчал, обдумывая мои слова.
– Если ты говоришь правду, то тем лучше для Родины, – сказал он наконец. – Мир Тени оказался сильнее нас. Но он уникален. Возможны идентичные линии эволюции, но итоги развития различны. Скажи, Петер, ваша раса сильнее нас?
– Нет, – честно признал я.
– А ваши Друзья? Алари и кто там еще?
– Они даже не друзья, – сказал я. – Товарищи по несчастью, быть может. Мы не идеальны.
– Тогда…
– В отличие от вас мы понимаем, что полны недостатков.
Пер поднял руки:
– Стоп! Стоп, Петер! Ты проявляешь готовность к сотрудничеству, я ценю это. Но оставим признания для Мирового Совета.
– Признаний не будет, – устало сказал я. – Наставник, я не собираюсь отчитываться перед вашим миром.
– Это агрессия? – очень спокойно спросил Пер. Поднялся с кресла, устало, опираясь на подлокотник.
– Да какая агрессия! – зло ответил я. – Сколько еще вы собираетесь цепляться за свои идеи? Дружба – Не-Дружба… Никому в мире не нужна ваша любовь! Вы вошли в наш мир, а мы заглянули в ваш. Я заглянул! Мне здесь не нравится, но я не собираюсь взрывать ваши энергостанции или перевоспитывать твоих подопечных. Живите! Мне жаль того пацана, что стоял всю ночь под древним гарпуном и лишь под утро рискнул уснуть. Мне жаль Катти, которая не рискует сказать хоть слово в защиту любимого! Мне жаль Тага и Гана, которые тащат друга к санаторию! Но это ваш мальчишка, ваши мужчины и женщины. Живите! Я уйду отсюда, Наставник. Угоню корабль, я смогу это, не сомневайся, и уйду. Но если вы понесете свою Дружбу к нам – я вернусь.
– Неужели твой мир отринет Дружбу? – сухо сказал Пер. – Любовь ко всему живому, порядок и уверенность?
– Не отринет, – признался я. – Поэтому я и не позволю вам добраться до Земли.
– Принимаешь решение за всю расу?
– Да.
– А вправе ли ты?
– Не меньше, чем Риг-вонючий, отравивший ваш мир.
Мне надо было убедиться, что он знает. И я убедился, увидев ненависть в глазах Наставника.
– Ты регрессор Тени, – сказал Пер. – Ты лгал. Ты не уйдешь. Защита – старт!
Я как раз начал вставать с тренажера. Я не собирался бить Наставника, я просто хотел уйти. Хотя бы прежним путем, сквозь водовод…
Но воздух вокруг меня загустел и невидимыми руками сжал тело. Я застыл, словно муха в янтаре.
– Неужели ты думаешь, что я способен поверить не-другу? – устало спросил Пер. – Я знал, что ты придешь сюда. Вопреки рассказу Гибких, вопреки разуму. Ник пришел бы… будь это в человеческих силах. А в тебе слишком много от Ника.
Я не мог ответить. Пространство вокруг стало резиновым, упругим и тяжелым. Не в моих силах было сдвинуться с места.
– Всю ночь я глотал стимулятор и смотрел в окно, – продолжил Пер. – Гибкие стыдятся поражения и лгут про твою гибель, повторял я себе. Совет не хочет признать опасность и считает тебя сумасшедшим регрессором. Но я понял, пусть запоздало, но понял. Ты Чужой в обличье Ника. Ты не-друг. И когда я увидел тебя, бегающего вокруг здания, я не удивился. Когда ты проник в сад, я не удивился…
Не в моих силах было проронить хоть слово.
– Я останусь здесь, в «Белом море». В интернате на краю мира. Моя вина, что Ник Ример попал в ваши руки. Но ты, не-друг, расскажешь Совету все, что знал…
Вмешаться?
Да, куалькуа! Да!
Неужели для моего симбионта силовое поле – не преграда?
– Тебя исследуют, Петер, – сказал словно плюнул Пер. – Ты…
Что-то произошло. Лицо Пера дернулось, приобретая странное придурковатое выражение. Неприятное зрелище – аккуратный старичок, изо рта которого стекает слюна.
– Защита – не старт, – сказал Пер. – Защита – выключиться. Защиту – убрать…
Голос его был монотонным и вялым. Не его воля двигала губами…
Резиновый кисель вокруг меня исчез. Я молча пошел к Перу. Лицо Наставника серело на глазах.
– Я не хочу причинять тебе вреда, – сказал я. – Не бойся. Я уйду.
На лбу Наставника выступил пот. Губы шелохнулись:
– Тень…
– Я пришел с Земли, – сказал я. – Успокойся…
– Тень… – В его взгляде были лишь ненависть и ужас. – Я… я…
Он начал заваливаться на спину.
– Куалькуа! – завопил я, кидаясь к Перу.
Не я. не я. Слабые сосуды. Мозговое кровоизлияние.
Я подхватил тело Наставника. Он смотрел на меня с бессильной тоской.
– Не умирай! – закричал я. – Не надо! Живите, я не хочу вам зла!
Глаза Наставника закрылись.
Это не я.
Наставник Ника Римера умирал на моих руках.
Я смотрел в закатывающиеся глаза. Пера убил страх. Страх перед неведомой мне силой, перед Тенью, обратившей Геометров в бегство. Он умирал, страдая не от собственной смерти – от сознания того, что регрессор Тени, в обличье Ника Римера, останется жить на Родине. Так что в какой-то мере я убил его. Не менее надежно, чем вонзив в сердце нож.
– Я не хочу вам зла! – закричал я. – Не хочу!
Как похожи взгляды мертвых! Глаза Наставника Пера стали такими же пустыми и спокойными, как у извращенца Клея, убитого Гибким Другом.
– Не хотел… – повторил я, опуская тело Наставника на пол. – Я не хотел…
Он прекратил мыслить.
Я отошел к окну. Трудно было оторвать взгляд от мертвого тела, и все же я посмотрел на холодную тундру. Падал снег, заказанный Наставником Пером. Прикрывал мои следы. Наверное, Матушка уже поднялась над горизонтом. Но здесь попрежнему длилась ночь. Слишком плотно нависли свинцовые тучи, возникшие невесть откуда. Урок плохой погоды, Наставник Пер?
Когда-то, давным-давно, на планете Земля, я сидел в кафе со своей девчонкой. А за соседним столиком пьяная женщина все повторяла и повторяла кавалеру: «Цветов жене купишь… цветов… Цветы – они все покроют. Даже могилу».
Нет, снег лучше цветов.
Вот он действительно все покроет.
Глава 4
– Поклянись… поклянись, что ты не будешь… есть, – сказал я.
Что такое клятва? И что такое питание? Мне нужны образцы его клеток.
– Ты возьмешь лишь образцы, – сказал я.
Хорошо.
Тонкая белая нить выплеснулась из моей руки. Лизнула тело Наставника по лицу и втянулась обратно.
Несложно.
– Валяй, куалькуа.
В санитарном блоке Наставника зеркало занимало всю стену. Я стоял над телом Пера и смотрел в свое отражение. Молодой парень, обнаженный, с холодными серыми глазами.
Я не смогу снять боль полностью.
– Валяй.
Меня словно в кипяток окунули. Кожа покраснела, отчетливо выделился каждый волосок. По телу пошли мелкие судороги.
- Предыдущая
- 76/158
- Следующая
