Тридцатая любовь Марины - Сорокин Владимир Георгиевич - Страница 45
- Предыдущая
- 45/56
- Следующая
— Заголовок написали, — проговорила Оля, поправляя очки. — И Зойка текст отпечатала.
—Хорошо… Марин, вешай сюда…
— Там рыба жареная, чебуреки и чай, — кивнула Таня на стол.
— Живем! — засмеялась Лена, — Иди сюда, Марин.
Они сели за небольшой, но уютный столик, Лена поставила посередине еще теплую сковороду с рыбой, полила томатным соусом:
— Навались!
Ужин после полноценного рабочего дня показался Марине необычайно вкусным. Поглядывая на спорую работу девушек, она съела хрустящую рыбу, два сочных чебурека и выпила большую кружку чая со сгущенным молоком.
Лена и на этот раз оказалась проворней: Марина еще допивала чай, а она уже клеила на ватман резиновым клеем листки машинописи, бойко советуя девушкам:
— Танюш, начинай рисовать! Оля, дай мне кисточку. Зоечка, там гуашь найди красную…
Марина вспомнила, что когда-то неплохо рисовала, в школе у нее по рисованию были одни пятерки.
Она подошла к девушкам:
— Давайте я что-нибудь нарисую.
— А ты умеешь? — спросила Оля, намазывая страницу клеем.
— Немного… А чему газета посвящена?
— Всесоюзному коммунистическому субботнику.
—Но он же еще не скоро…
— Ну и что? Мы две газеты выпустим. Одну до субботника, а другую сразу после.
— Интересно…
— Еще бы. Это все Зина придумала. Она у нас— голова.
Лена на минуту задумалась, потом быстро заговорила, склонившись над газетой:
— Девочки, а что если вот здесь справа нарисовать наш цех?
— Весь?
— Ну, зачем весь. Просто вид с прохода.
— А что, это идея.
— А кто рисовать будет? Я не умею.
—Да и я не сильна в рисовании. — проговорила Таня.
— Может я попробую? — робко предложила Марина.
— А ты помнишь цех-то?
— Да. У меня зрительная память хорошая.
— Ну что ж, твори! — Лена передала ей кисть, подвинула поближе краски.
Марина опустила кисточку в банку с водой, вымыла и стала рисовать.
Во втором часу ночи стенгазету торжественно прикнопили к стене над кроватью Тани.
Лена на губах сыграла туш. Остальные девушки, рассматривая плод своего труда, устало опустились на кровать:
— Все…
— А здорово как, девочки! Теперь сборщики язык прикусят! А то их Харлампиев говорит, мол, у механиков стенная печать оставляет желать лучшего.
— Сам он оставляет желать лучшего! У них в бригаде на прошлой неделе два прогула было…
— А Маринка как нарисовала здорово! — качала головой Лена.
— Нравится? — спросила Марина, спуская засученные рукава водолазки.
— Очень. Прямо как на плакате.
— А мне кажется, что не очень… — пожала плечами Марина.
— Да ты что! — хором перебили ее девушки, — У нас так никто не умеет!
— Вообще тебя надо в редколлегию включать! — серьезно продолжала Таня.
— Обязательно! — подхватила Лена, — На следующем бюро и примем.
— Ой, девчонки, завтра повесим, всех наповал!
— Колькина заметка хорошая…
— Про домино?
— Ага. С прогульщиками и волынщиками церемониться нечего.
— Точно.
— И ты, Тань, молодец. Как про семинскую бригаду хорошо написала…
— Виктор Тимофеич обрадуется.
— У него юбилей ведь скоро.
— Да.
— Девочки, надо Свету позвать посмотреть!
— А не поздно? У нее ребенок спит…
— Да ничего. Она ведь все равно к нему встает. Надо позвать. А то обидится…
Лена выбежала из комнаты и вскоре вернулась с миловидной девушкой в голубом халате.
Девушка сонно щурилась, но когда заметила висящую на стене газету, глаза ее радостно заблестели:
— Ой, красота какая!
— Вот, Свет, полюбуйся! — гордо тряхнула головой Лена.
— Девочки… — восхищенно протянула Света, — Неужели это вы сделали?
— Мы. А кто же? Вот Марина цех нарисовала. Похож?
— Очень.
— Видишь на что механики способны?
— Вижу. Молодцы вы какие… А почитать можно?
— Спрашиваешь! Читай на здоровье…
Света подошла и принялась с интересом читать заметки.
— Полвторого уже? — удивленно посмотрела Марина на будильник.
—А ты у нас оставайся, куда тебе спешить. Вон у Светы койка свободная, муж уехал.
— Правда, правда, — обернулась Света, — Оставайся, а то нам с Мишуткой знаешь скучно как.
— Хорошо… — устало улыбнулась Марина. Девушки стали готовиться ко сну, а Света читала заметки, радостно улыбаясь и качая головой.
— Ой, девочки, чуть не забыла! — вскрикнула Лена, — Мне ж иголку с ниткой взять надо…
— У меня в тумбочке возьми…
— Спасибо.
— Девочки, я недавно такой фильм хороший посмотрела.
— Хороший?
— Ага. «Здесь рождается ветер».
— А про что?
— Там о том, как ребята всем классом на целину поехали. Здорово! Представляете — степь, небо голубое, трактора! Романтика! Там любовь такая
— я чуть не обревелась вся. Она в горкоме комсомола работает, а он только что десятилетку окончил. Но ее давно любит тракторист-инструктор. И вот у них треугольник…
— Ну и дальше что?
— А дальше вот что. Она уезжает в геологическую партию.
— Почему?
— Не может больше, как она говорит — «с бумажками возиться».
— А они — за ней?
— Нет. Они остаются.
— И все? Ну, это неинтересно. Я думала она выйдет за кого-то из них, а другой ее по-прежнему любить будет…
— Мещанка ты, Оль. Извини, но мещанка.
— А что такого? Плохо разве — семью завести?
— Человек решил себя в трудных условиях испытать, а ты — семью!
— Между прочим, детей растить — тоже профессия. И не простая.
— Ха-ха-ха! Вот и сиди дома с пеленками. Человек трудом славен и общественной работой!
— Девочки, не ссорьтесь, — улыбнулась Света, — В жизни все бывает. А только я думаю, советская женщина должна все успевать — и матерью быть настоящей и общественно полезным трудом заниматься.
— Светка права, — согласилась Таня, забираясь под одеяло. —На то мы и женщины, чтобы все успевать. Давайте спать, девчат…
— Давайте…
— Оль, будильник завела?
— Завела.
Света внимательно читала газету:
— Правильно… так с ними и надо… а то, чуть что — сразу перекур, да перекур…
— Хорошо он о филонщиках, правда? — зевая, спросила Лена.
— Да. Нужная заметка.
— О дружинниках прочла?
— Прочла. Хорошо написано… только…
— Что — только?
— Только самокритики маловато. Я слышала, что некоторые в цехе халатно к дежурствам относятся.
— Что ж, по-твоему, Витя недостаточно самокритичен?
— Витя — не знаю, а вот Малышев, Зотов — эти о себе в розовом свете пишут. А мне Володя про их дежурства совсем другое рассказывал…
Лена задумалась, потом вздохнула:
— Надо будет с Сергеем Сергеичем посоветоваться.
Света отошла, издали любуясь газетой:
— Но в целом — всем вам по пятерке, девчата.
— Спасибо. А Марине — пять с плюсом!
— Ну уж прямо… — улыбнулась Марина.
— Спать, спать, девочки, завтра не встанем…
— Спокойной ночи…
— Спокойной ночи.
— Пошли, Марин, — кивнула Света.
Комната Светы была такой же большой и просторной, но в отличие от других, здесь было видно, что живет семья: в углу стояла детская решетчатая кроватка, в другом — стиральная машина, на столе лежала стопка глаженых пеленок, стояли бутылочки, лежали игрушки.
Пока Света кормила грудью проснувшегося малыша, Марина быстро разделась, юркнула под тяжелое одеяло и с облегчением вытянулась:
— Ой… ну и денек…
— Горячий? — шепотом спросила Света, пригнувшись к Мишке.
— Да. Первый день мой. Мой настоящий первый день.
— Как это?
— Да вот так. Понимаешь… как бы объяснить тебе… Я раньше не жила, а просто существовала. Как растение какое-то. А сегодня я чувствую, что живу. Сознательно живу. А не существую…
— Интересно… А ты замужняя?
— Нет.
— И не была?
— Нет.
Кивнув головой, Света замолчала.
Слипающимися глазами Марина видела как она заботливо поглаживает маленькую головку припавшего к груди ребенка.
- Предыдущая
- 45/56
- Следующая
