Тридцатая любовь Марины - Сорокин Владимир Георгиевич - Страница 41

• Предыдущая
• 41/56
• Следующая

Марина повязала волосы платком, стянув его узлом на затылке.

— Вот, порядок, — улыбнулся Сергей Николаич, — Пошли!

Они двинулись по коридору, спустились по лестнице, повернули и оказались в большом просторном цехе.

Здесь громко работали какие-то высокие, похожие на муравьев машины, непрерывно долбя почему-то громко лязгающему.

Возле машин суетились рабочие. В основном это были мужчины.

Заметив вошедших, кое-кто из них приветливо помахал Сергею Николаичу. Он ответно потряс сцепленными замком руками:

— Салют!

Марина с радостным удивлением рассматривала цех. Машины-муравьи стояли двумя рядами по 4 в каждом.

— Что это за чудеса? — прокричала она в ухо Сергею Николаичу.

— Это цех штамповки! — так же громко ответил он, — Здесь штампуют некоторые детали для компрессора. Пошли, посмотришь!

Они приблизились к крайней машине.

За ней стоял рослый широкоплечий парень с копной курчавых волос.

Схватив рукавицами два небольших желтых листа, он положил их под пресс в специальные выемки, повернул рычажок.

Круглый пресс со свистом опустился. Потом быстро отошел.

В выемках остались лежать, дымясь, желтые замысловатые крышки.

— Здорово… — пробормотала Марина, но никто не услышал.

Парень забрал крышки, бросил их в полупустой ящик, а из другого снова вытащил две полоски.

Опять они послушно легли в выемки, опять опустился пресс, отошел, и новые крышки со звоном полетели в ящик.

«Как просто и гениально», — подумала Марина, — «Наверно так же и крышки для кастрюль делают. А я вообще не представляла себе это…»

Сергей Николаич вынул из ящика одну из желтых крышек, положил Марине на ладонь.

Крышка была теплой и очень красивой. Неоновый свет играл на ее изгибах и выпуклостях.

— Это верхний корпус компрессора! — прокричал Румянцев.

— Очень похоже на крышку!

— Так это и есть практически — крышка! А нижний корпус льется из чугуна! Красивая?

— Да! А почему и нижнюю часть штамповать нельзя?

— Она более сложная! Там в ней все основные узлы крепятся! Без литья не обойтись!

— А та машина что делает?

— Обратные клапаны штампует!

— А почему так громко?

— Так уж получается! — засмеялся Румянцев и взял Марину под локоть,

— Ну, идем в литейку!

Литейный цех был рядом.

В нем пахло чем-то кисловатым, высились две громадины, стояли железные ящики, полные грубых сероватых деталей, тянулся ленточный конвейер.

— Это печи, — проговорил Сергей Николаич, указывая на громадины, — Там чугун плавится, потом разливается по опокам. Их после разламывают, детали чистят — и дальше.

— Как тут душно… — пробормотала Марина.

— А как же. Температура в печах большая. Но вообще-то это потому что вентиляторы еще не включены.

— А там что за цех? — показала Марина на распахнутую дверь…

Сергей Николаич улыбнулся и вздохнул:

— А это мой. Бывший мой.

Они двинулись вперед, пропуская нагруженную деталями электротележку с высоким худым парнем на подножке.

Парень проехал, Марина вошла и ахнула.

Они оказались в просторном светлом помещении, полном станков, людей, света, звуков и запахов. Здесь все двигалось, мелькало, блестело, гудело и грохотало, посверкивая подвижным металлом.

Необычное зрелище настолько поразило Марину, что она не сразу обрела дар речи: глаза жадно смотрели, в ушах звучала чудесная музыка машин.

— Что это? — разлепила она пересохшие губы.

— Механический цех, — бодро проговорил Румянцев, — Я сюда еще мальчишкой пришел. Сразу после техникума.

Стоящие за станками рабочие заметили его.

— Николаичу привет! — крикнул белобрысый парень и поднял сжатый кулак.

— Привет, ударник! — ответно крикнул Сергей Николаич, ближе подходя с Мариной.

— Сереж, это твой новый заместитель? — улыбнулся, сдвигая защитные очки на лоб, широколицый усатый рабочий.

— Нет. У меня пока замов не предвидится. Просто хочет человек завод посмотреть.

— Что ж, дело хорошее, — подмигнул широколицый и стал вытирать руки ветошью, — Тут посмотреть есть что.

Его длинный, покрашенный голубоватой краской станок неимоверно быстро вращал что-то продолговатое, похожее на небольшой валик. Вокруг валика дрожала, отслаиваясь, ровная стружка, что-то поскрипывало и лилась из краника белая, остро пахнущая жидкость.

Усатый рабочий приветливо рассматривал Марину:

— Интересно?

— Очень, — искренно улыбнулась она, — А что это такое?

— Токарный полуавтомат, — ответил Сергей Николаич, — Он обрабатывает стальной валик, который потом разрезается на поршни.

— А зачем льется?

— Это эмульсия. Она охлаждает резец. Здесь скорость резания большая, резец может сгореть. Чтоб это не случилось — его охлаждают.

— Здорово…

Сзади подошли два рабочих в синих комбинезонах:

— Здравствуйте, Сергей Николаич.

— С добрым утром. Как работается?

— Хорошо. Только Селезнев болеет.

— Мастер?

— Ага.

— А заменяет кто?

— Бахирев, а кто же еще…

— Понятно.

Марина любовалась пляской отслаивающейся стружки. Извиваясь и крутясь, стружка падала на широкую ленту, которая медленно ползла и сваливала ее в просторный ящик.

— Сергей Николаич! — закричал из-за станка полный лысоватый рабочий,

— Ты потряс бы Кузовлева, пусть нам еще пару наладчиков подкинут, а то вон фрезерный как стоял, так и стоит! Потом руками разводить начнут!

— А что — сломался? — нахмурился Румянцев.

— Еще вчера. А их недопросишься, бригада Габрамяна заарканила и привет!

— А что ж вы Бахиреву не скажете?

— Так он к ним ходил — отмахиваются и все.

— Ладно, я разберусь.

Марина осторожно шла по цеху, разглядывая станки.

— Что, дочка, подмогнуть пришла? — улыбнулась ей полная розовощекая женщина, ловко вынимающая из лап станка обработанную деталь и вставляя новую.

Марина подошла ближе.

— На практику? — еще шире улыбнулась женщина, пуская станок.

— Да нет. Я просто так, — пробормотала Марина.

— Я уж думала — студенты. Только они ведь обычно летом приходят.

— Я не студентка, — рассмеялась Марина и добавила, — Какой хороший завод у вас.

— Да. Завод хороший, — с гордостью согласилась женщина, — Хоть и небольшой, а передовой. А цех наш — образцовый. Лучший цех. Видишь — светлый какой, любо-дорого здесь работать.

— Да. Здесь мило, — вздохнула Марина.

Солнце уже взошло, длинные лучи протянулись от высоких больших окон, упали на станки и рабочих, смешиваясь с холодноватым неоновым светом.

Подошел Сергей Николаич.

— Товарищу Румянцеву привет! — улыбнулась женщина.

— Здравствуй, Зина, здравствуй. Вы уже знакомы?

— Да… то есть… нет… — забормотала Марина.

Но работница просто протянула ей руку:

— Зина Космачева.

— Марина Алексеева, — пожала руку Марина.

— Вон на том станке я работал, — показал пальцем Сергей Николаич, — Правда, его обновили, мой старого выпуска был. Но операция та же. Пошли покажу.

Они двинулись меж рядов и свернули к двум одинаковым станкам.

Один пустовал, за другим работал молодой коренастый парень.

— Здрасьте, Сергей Николаич.

— Здравствуй, Володя. Как работается?

— Спасибо, хорошо. Что-то редко заходить стали к нам, — улыбнулся парень, подвозя поближе тележку с необработанными еще деталями.

— А что ж, вы без меня пропадете? У вас свое начальство есть.

— Начальство-начальством, а вы уж не забывайте. — парень склонился над станком.

— Не бойсь, не покину, — пошутил Сергей Николаич и подвел Марину к свободному, — Это расточный станок чешского производства. Очень путевая машина.

Он любовно похлопал станок ладонью.

— Помнишь, мы в литейке были?

— Помню.

— Там корпуса льют, а в этом цехе их обрабатывают, делают другие детали и собирают все вооон там, в сборочном.

— А почему этот станок не работает? — спросила Марина, с интересом разглядывая необыкновенную машину.

• Предыдущая
• 41/56
• Следующая